Если бы я верил в возможность настоящего компромисса с судебной системой, то поддержал бы его

После того, как Александр Македонский победил Дария, персидский царь предложил ему щедрый компромисс. Перминион, один из полководцев Александра, сказал ему: "Если бы я был Александром, я бы согласился на компромисс". Александр ответил ему: "Если бы я был Перминионом, я бы тоже согласился". Александр продолжил воевать, пока полностью не разгромил Дария. В этом споре я на стороне Перминиона. Я люблю компромиссы. И все же я противлюсь речам о необходимости компромисса в отношении судебной системы. Компромиссы хороши только, если другая сторона в самом деле хочет мира с тобой.

РАМБАМ инструктировал религиозных судей: "Иди в большинстве дел по пути компромисса". Но добавил, что там где это невозможно из-за "жесткости одного из судящихся – будь жестким по отношению к нему" (Предисловие к Мишне). К большому сожалению, главы судебной системы не заинтересованы на деле в компромиссе. "Конституционная революция" изначально была введена односторонней агрессивностью. Судьи и юридические советники последовательно и агрессивно использовали судебный активизм для продвижения своего мировоззрения: против харедим и религиозных, против поселенчества в Иудее и Самарии, против еврейской символики в государстве Израиль. И все это с силовым подходом, без переговоров и без компромиссов. Они бросили в тюрьму девочек-подростков, участвовавших в демонстрации против размежевания. Они не забраковали разрушительный параграф закона, устанавливавший драконовские меры ареста и заключения жителям Гуш-Катифа, протестовавшим против изгнания. Судья Хешин объяснил почему не отдали под суд Арика Шарона: "Если бы Шарон был отдан под суд, то не было бы размежевания". Те, кто сегодня изображают лицемерный гнев о якобы возможном принятии закона против рыжих, лишь недавно были рады издеваться над оранжевыми. А что сегодня? После того, как они внесли хамец в больницы, часть судей БАГАЦа намекают, что надо внести хамец в Песах и в армейские базы.

Несмотря на все это, если бы я верил в возможность настоящего устойчивого компромисса, то поддержал бы его. Я не верю в мстительность за прошлое, "моде ве-озев - йерухам" (признающий свою вину и перестающий грешить – будет прощен). Но они не признают и не перестают. Мы не слышали от глав судебной системы ни одного слова извинения и признания ошибки. Наоборот: они говорят сегодня о возможности, что они забракуют и Основные законы и так коронуют себя в боги суда, не подчиняющиеся никакому закону. Разговоры о компромиссе выглядят как попытка размазать накопившийся против них общественный гнев, затянуть время, пока они не преуспеют вернуть в действие судейскую диктатуру.

Если в 2000 году 80% израильских евреев выражали доверие к Верховному суду, то сегодня лишь 42% доверяют БАГАЦу. Послышался ли вследствие этого какой-то тонкий стон раскаяния со стороны судебной системы? Ничего подобного. Основатели израильской юриспруденции большим трудом заработали общественное доверие, но в течение одного поколения судьи-активисты разрушили это достояние. И им не приходит в голову, что, может, стоит изменить что-нибудь в их силовом подходе и агрессивном поведении. Я не хочу мстить судьям за то, что они сделали нам во время размежевания, я хочу предотвратить возможность их издевательств по отношению к нам в будущем.

Реформа Левина и Ротмана не является разрушительной революцией. Она всего лишь вернет нас в дни до Аарона Барака. Разумеется, есть в реформе параграфы, в которых стоит пойти на компромисс. Возможно, понадобится и определенный политический компромисс. В то время, как лидеры судей и прокуратуры ведут крайне фанатичную линию, возможно, обнаружатся в оппозиции здравомыслящие депутаты, с которыми можно будет разговаривать. Но я не вижу причину славит компромисс лишь бы удовлетворить фанатичную часть судей.

Есть умеренность, которую я поддерживаю всем сердцем. Ведь судебная реформа не меняет нашу жизнь здесь. Она лишь исправляет правила игры. До сегодняшнего дня мы играли в футбол на поле, наклонном в сторону наших ворот, и с судьями, склонными подыгрывать нашим соперникам. Реформа предназначена выравнять поле и запретить судьям бить по мячу. В ней ничего не говорится о ведении игры в следующие годы. Если преуспеем ограничить юр.советников и судей-активистов, то мы не должны позволить нашим представителям в Кнессете и в правительстве использовать эту силу поспешно. С силой приходит ответственность. Когда юристы перестанут вести себя как воспитательница детского сада, тогда политики должны будут не вести себя как детсадовцы. Я не подозреваю, что они захотят убить всех рыжих (как вопят левые), но было бы желательно, чтобы депутаты воздержались бы и от раздачи штраймелов со скидкой всем блондинам. Они должны принимать справедливые и умеренные законы и проводить правительственную политику, полезную для всех секторов общества – и я надеюсь и верю, что они в самом деле будут делать это. Но о самой реформе нет уверенности, что стоит идти на компромисс. Когда бьют тебя, неправильно оставлять в руке бьющего полдубинки.

("Макор ришон" 27.01.2023)

Перевел Моше Борухович