Единственная разница между абсолютизмом и демократией состоит в том, что последняя дает людям больше возможностей составить свое собственное мнение и реализовать его. Впрочем, большинству это не нужно.

 Наша эпоха характеризуется повышенным пиететом к демократии. Практически во всем мире ее принято считать наилучшим общественным строем (хотя бы на словах). Это, разумеется, не означает, что количество людей, обладающей неограниченной властью, уменьшилось. Просто изменилась их риторика. Если ранее тирания не нуждалась в фиговых листках, то сегодня практически любой диктатор стремится придать своему режиму вид демократического.

 На первый взгляд, подобные  попытки смешны и примитивны, но это лишь на первый взгляд. На самом деле, отнюдь не все так просто. Как правило, современный диктатор говорит: "Я делаю то, что служит благу страны и одобряется большинством населения, значит мое правление можно назвать демократическим". С подобным заявлением очень трудно спорить, ведь согласно наиболее распостраненному мнению демократия - это принятие решений одобренных большинством  населения. А ведь в странах, где господствует режим просвещенного абсолютизма, часто имеется несколько партий, регулярно происходят выборы - короче все на уровне высочайших стандартов демократии.

 Наиболее яркие примеры государств с подобным режимом - Белоруссия и Египет. Обе эти страны имеют все, что необходимо демократии - парламент, избираемый на регулярно проходящих всеобщих выборах, правительство, одобряемое парламентом, независимую от двух остальных ветвей власти судебную систему и даже Конституцию, регулирующую деятельность этих институтов. При этом Александр Лукашенко и Хусни Мубарак - явно пожизненные правители своих стран, что характеризует диктаторкие режимы. Более того, в Египте давно известно, что Хусни Мубарак передаст власть своему сыну - а это с большим трудом можно назвать демократическим процессом.Так что само существование как бы демократических институтов ничего не говорит о характере власти.

 Но как, в таком случае, отличить демократию от диктатуры? Ведь батько Лукашенко или Башар Асад, тоже, кстати избранный на всеобщих равных и тайных выборах - это крайние случаи. А как опредилить, являются ли диктаторами Путин или венесуэльский президент Чавез? Да и два Джорджа Буша, сменившие друг друга у руля США. как и слишком обширная власть Шарона наводит на серьезные размышления.

 Основным критерием, пожалуй, можно назвать возможность существования эффективной оппозиции. Не присутствие или отсутствие, а именно возможность существования. Эффективной следует назвать ту оппозицию, которая способна контролировать деятельность правительства и даже сместить его, если этого пожелают избиратели. Термин "возможность существования" гораздо более емок и включает в себя очень много компонентов. Первым из них является наличие свободной прессы - то есть положение при котором достаточно большого процент от рынка средств массовой информации ангажирован не правительством. Простой пример - большинство центральных газет США поддерживают демократов, однако тираж  изданий, являющихся сторонниками республиканцев, таких как "Нью Йорк пост"  также достаточно  велик. Таким образом, ни одна из сторон не может чуствовать себя неподконтрольной, и, точно также, практически невозможна "промывка мозгов" избирателя в соответствии с какой-либо партийной линией. А вот в России практически невозможно говорить о таком явлении как оппозиционные Путину центральные газеты. При этом все главные телеканалы полностью подконтрольны президенту, а это уже шаг в сторону диктатуры.

 Однако невозможность донести до народа свою позицию через средства массовой информации - это лишь один из способов (хотя и весьма эффективный и наиболее цивилизованный) подавления деятельности оппозиции. Существует немало других путей. Можно законодательным путем закрепить за правящей партией привелегии, делающие практически невозможным ее смещение. Крайний пример - 6-ая статья в Конституции СССР, говорящая о руководящей и направляющей роли партии. Пример более распостраненного хода - реформы избирательной системы Франции, предложенные де Голлем. С их помощью президент сумел удержаться в кресле, даже пользуяясь поддержкой меньшинства французов. Кроме этого, современный просвещенный диктатор, не желающий физически уничтожать своих противников, может просто не допустить их до выборов, издав соответствующий закон либо сфабриковав обвинение. Можно также затруднять политическим движениям, противостоящим режиму возможности финансирования. А, в крайнем случае, можно просто фальсифицировать результаты выборов. Впрочем, как доказали события на Украине, последний способ весьма ненадежен, ибо, если правитель дошел до необходимости  подтасовывать голоса - его дни сочтены.

 Все указанные выше способы можно назвать общим термином  "манипулирование законом". В некоторых случаях правильнее сказать "манипулирование органами закона", но это не принципиально. Главным являются две характеристики - во-первых, правитель меняет законы так, чтобы он и\или его партия удержались у руля, во-вторых, органы власти не только не способны предотвратить это, но, наоборот, часто потворствуют стремлениям диктатора. Нетрудно заметить также, что обе эти характеристики являются составляющими одного процесса. Часто лидер, пришедший к власти законным путем, на волне  широкой народной поддержки начинает перекраивать систему "под себя". На первом этапе государственные органы,  в чьи функции входит контроль за соблюдением демократических норм (парламент, Верховный Суд, госконтролер и т.д.) не решаются открыто выступить против воли народа, либо солидарны с новым вождем. В дальнейшем, в соответствии с новым законодательством, вся система заполняется исключительно сторонниками правителя и сдерживать его просто не в состоянии. Если при этом лидер\партия контролирует средства массовой информации, то есть способен\способна манипулировать общественным мнением, то результатом процесса становится рождение еще одного абсолютистского режима. Подобные режимы могут появляться, как в странах с традицией тоталитарного правления, так и в демократических государствах. Лучшей иллюстрацией описаннных процессов является режим Гитлера и НСДПГ в Германии 1933-1945.

 Однако нас, как израильтян, прежде всего волнует положение нашей страны на шкале абсолютизм-демократия. И нужно признаться, что анализ процессов, происходящих в Израиле, действительно представляет интерес, ибо многое в нем нестандартно.

 Начнем с масс-медиа. Все центральные теле- и радиоканалы, а также обе крупнейшие газеты ( до начала 2004-го - "Маарив" в меньшей степени) в Израиле левоангажиованны. Однако, несмотря на это, напрашивающаяся параллель с описанной выше путинской Россией будет неверна. Дело в том, что в Израиле группы, не попадающие под влияние центральных масс-медиа, составляют чуть ли не половину населения. Речь идет о репатриантах, о религиозных сионистах и о харедим. Все они имеют собственные печатные издания и радиостанции где влияние правительства и \или левой идеологии не является решающим, если вообще присутствует. Новые репатрианты и харедим недосягаемы также и для телевидения - первые из-за языкового барьера, вторые - просто не приемлют оное. А кроме того основное влияние на формирование системы ценностей, как религиозных сионистов, так и ортоксальных евреев оказывает их собственная автономная система образования. Поэтом, до недавнего времени ни одно правительство не могло рассчитывать на возможность промывки мозгов избирателям - правым препятствовала в этом пресса, левым - автономия вышеуказанных групп.

 С начала 2004 года ситуация несколько изменилась. Во-первых, в состав совета директоров "Маарива" (ранее наименее ангажированной газеты) вошел бывший пресс-секретарь Шарона, после чего об объективном освещении событий этим изданием можно говорить разве что в шутку. Примерно в то же время был похоронен проект приватизации центральных радиостанций и  закрыт радиоканал "Аруц 7". Завершающим аккордом стал закон о борьбе с пиратскими радиостанциями, согласно которому резко усиливаются наказания за вещание без лицензии и одновременно существенно усложняется процедура получения лицензии. Излишне напоминать что большинство пиратских радиостанций работали для ортодоксальной и русскоязычной аудиторий. Так что на сегодняшний день возможность израильтян получать информацию не одобряемую правительством, хотя и не исчезла полностью, но существенно сократилась.

 Могу предугадать замечание читателя. Уже в нескольких местах я упомянул в одном контексте левую идеологию и Шарона, что по мнению многих не одно и то же. Позволю себе не согласиться с этим. Шарон официально принял левую идеологию, провозгласив курс на разрушение поселенческого движения. Интересно, что произошло это одновременно с началом кампании по подавлению правой или просто неангажированной прессы. Вряд ли имеет смысл говорить о простом совпадении. Скорее, можно утверждать, что стремясь укрепить свою власть, Шарон предпочел опереться на уже существующую систему масс-медиа, подстроив идеологию под ее требования. Альтернативный вариант - изменить систему масс-медиа, так, чтобы иметь возможность пропагандировать свою идеологию - практически неосуществим. Бесплодная попытка Нетаниягу во время его каденции доказала это.

 Одновременно с шагами по централизации прессы  был также нанесен серьезнейший удар автономной системе обучения религиозных сионистов . Один из шагов, рекомендованных к осуществлению в рамках последней реформы в  министерстве просвещения, говорит о закрытии школ, где менее 250 учащихся. Несомненно, что в этом случае первыми под удар попадают учебные заведения  с раздельным обучением мальчиков и девочек, а поскольку ортодоксальную систему реформа не касается, то пострадавшие известны. Кстати, возможно, надежда как-то изменить ситуацию, так долго держала МАФДАЛЬ в правительстве Шарона.

 Выше мы упомянули черезвычайно пестрый состав израильского общества, как качество, спасавшее его от влияния левоангажированных средств массовой информации. Косвенным путем, эта же раздробленность являлась гарантией от диктатуры.  Именно благодаря большому количеству групп, общин и направлений ни одна партия никогда не могла получить в Кнессете решающего преимущества. Ну а необходимость  принимать во внимание требования партнеров по коалиции делают по определению невозможной любую диктатуру которая, как известно, власть одного. Шарон внес изменения и в эту область израильской политики. Поправки к Закону о Кнессете, сделанные им делают вынесение вотума недоверия  практически невозможным. Ранее оппозиции было достаточно простого большинства, чтобы свалить правительство, после чего следовали выборы. Сегодня необходимо, чтобы не менее 61 депутата проголосовали не просто против существующего кабинета, но и за альтернативного кандидата. При этом, даже поражение коалиции не приводит к выборам. Победивший кандидат должен создать свое правительство, что уже практически невероятно. В  результате, партия, однажды захватившая власть, может продолжать управлять государством даже находясь в меньшинстве. И действительно - правительство Шарона уже проиграло несколько голосований по вотумам недоверия в Кнессете, но ни на йоту не изменила свою политику. А ситуация, при которой действия правительства не зависят от мнения парламента, очень приближает нас к абсолютизму. Впрочем, Шарон побеспокоился сделать наш парламент менее пестрым и, соответственно, более управляемым. Для этой цели электоральный барьер был поднят и составляет сейчас 2.5% то есть 3 мандата. Сам по себе этот шаг не слишком красноречив, но очень хорошо дополняет складывающуюся картину.

 О заполнении верными людьми органов государственной власти даже нет смысла говорить - на эту тему писалось столько, что добавить просто нечего. Точно также нечего добавить и к анализу обратной стороны этого процесса - росту коррумпированности. Скандалы, связанные с именами Оммри и Гилада Шаронов, Дова Вайсгласа, Йонатана Басю слишком свежи в памяти общества. Необходимо лишь заметить, что описанные процессы - это необходимые составные части в эволюции демократической системы в диктатуру.

 Подытоживая все эти признаки можно сказать - период правления Ариэля Шарона, особенно последний год, характеризуется ускоренным переходом Израиля к просвещенному абсолютизму. Процесс этот еще не завершен, но тот факт, что Шарон воспользовался уже существующей инфраструктурой (так называемой, "левой элитой") как в судебной системе, так и в масс-медиа, а не стал создавать свою, очень ускорил его  продвижение. Поэтому продолжение власти Шарона в течение довольно короткого периода времени приведет к полному воцарению в Израиле диктатуры.

 В заключение, хотелось бы отметить, что на протяжении всей статьи я тщательно старался избегать любых нормативных оценок типа "хорошо"\"плохо". Во-первых, потому что подобные оценки чужды любому анализу, претендующему на серьезность, а во-вторых, описываемый процесс очень неоднозначен. Нельзя сказать, что демократия - это хорошо, а диктатура - плохо. Просвещенный абсолютизм опирается на поддержку большинства, также как и  демократия. Лукашенко получил поддержку избирателей референдуме, не прибегая к подтасовке результатов, Мубарак и Путин могут не опасаться никаких выборов, да и популярность Шарона очень велика. Единственная разница между абсолютизмом и демократией состоит в том, что последняя дает людям больше возможностей составить свое собственное мнение и реализовать его. Впрочем, большинству это не нужно.