Нет человека среди нас,  которой не желал бы для себя, по меньшей мере «в мире этом», такого благословения. Но путь к нему лежит долгий и с чего-то надо начинать.
Начните с того, что в пятницу вечером придите  в дом Ребе Хехт на свой первый Шабат. «И увидит всякая плоть,
что Я, Господь, зажег его,
и он не погаснет»
Иезекииль, 20:48

Как проходили мои вечера по пятницам, до того, как полгода назад я пришла на свой первый Шабат в дом Ребе Хехт?  Проходили они до обидного бездарно, в мелких домашних хлопотах, перемежающихся «пустыми, как дым» телефонными разговорами, a то и того хуже,  - просиживанием дивана у телевизора.

Мне повезло – в домашнюю синагогу  Ребе Аарона Хехт привел меня  мой коллега. Вначале я увиливала и искала причины. «Я не соблюдаю Субботу, у моего сына не было Бар Мицвы, я не знаю иврита» - тянула я свои жалобы. Но приятель мой  свел их на нет одной короткой, но абсолютно обезоруживающей фразой:  'Хасиды принимают всех».

И я пришла. И меня приняли.

Я, конечно, и раньше знала, что женщина, хозяйка дома, зажигает Субботние свечи в пятницу, до захода солнца.  Но знать- это одно, а видеть как  жена Ребе, Сара, прикрыв ладонями глаза, произносит освященные тысячелетиями слова  – это совсем другое. Барух Ата, А-до-най, Э-ло-ѓ-ейну, Мелех ѓ-а- олам, ашер кидшану бе-мицвотав ве-цивану леѓадлик нер шель Шабат кодеш –медленно выпевает она; «Благословен Ты Г-сподь, Б-г наш, Владыка вселенной, освятивший нас Своими заповедями и повелевший нам зажигать субботние свечи!» -   радостно повторяю я вслед за ней.

Благословением на зажигание свечей начинается Суббота…

Придите в пятницу вечером в дом Ребе Хехт..

У двери вас встретит младший сын Ребе, Шмулек. Он укажет мужчинам на их молельную половину, а женщинам, на свою, разделенную от мужской, занавесью.  Шмулек в этот вечер исполнен необыкновенного достоинства. Он  важен, строг  и немногословен. Как  любой иудей мужеского пола, он принарядился в честь Субботы. На голове у него кипа, на ногах сияющие блеском ботинки, а из-под пиджака свисают кисти талита,  –  нательного одеяния евреев. Шмулек объясняет мне, что то, что я называю «кисти», по настоящему, т.е на иврите, называется «цицит».

Честно говоря, я немного робею перед Шмулеком.  В свои неполные десять, он, в отличие от меня, давно и твердо знает чем талит отличается от таллеса, а   Кадиш от Кидуша. А как он читает молитвы!!!  Не напевно и размеренно, как отец, а выводит резко, голосит и вскрикивает в нужных местах, но на  другой, древний, диковатый и рвущий душу манер. Как девушки Покровского, хотелось бы мне добавить, но я воздержусь. Есть аналогии поточнее.

Мне чудится,  что в незапамятные времена, вот так же вольно,  и с такой же необузданной  верой, наши общие с сыном Ребе предки, скотоводы-кочевники, возносили к Небу Израиля свои молитвы.

….Я стараюсь поспеть за всеми, находя в молитвеннике, заботливо вложенным Сарой в мои руки, русский перевод каждого текста.

После молитвы всех приглашают к столу. Начинается Субботняя трапеза.

Придите в пятницу вечером в дом Ребе Хехт.

Придите  и душа ваша возликует, когда вы услышите, как  Ребе произнесет Кидуш, благословение Субботнего вина, и разрежет после этого Субботний хлеб, халу,  и вы пригубите со всеми остальными это благословенное винo, и  преломите  этот хлеб и ощутите его сладчайший в мире вкус.

Душа ваша возликует и воспарит, потому, что даже если вы никогда не слыхали заповеданных нам через пророка Иезикииля слов «И святите субботы Мои, чтобы они были знамением между Мною и вами, дабы вы знали, что Я Господь Бог ваш.», она все равно возликует, ваша душа. От чувства причастности к своему племени, народу «вечности»,  к его укладу и традициям, которым больше трех тысяч лет, к его страшной и прекрасной судьбе.  Именно за Субботним столом, в доме Ребе Хехт,  я впервые испытала это восхитительное чувство единения и причастности.

Атмосфера за столом непринужденная, еда обильная, с частой переменой блюд. Мужчины хмелеют от вина и водки (хасиды по- русски уважительно относятся к водке), поют веселые хасидские песни и молитвы, отбивая по столу ритм костяшками пальцев.  Во главе стола сидит Ребе, он же задает тон всему застолью. Сейчас Ребе можно задать любой вопрос. Есть ли в каком –либо еврейском законодательстве запрет  на курение для женщин – спрашиваю я его, не страшась быть уличенной в глупости . На все вопросы он отвечает молниеносно и блистательно остроумно. КВН-щики отдыхают и завидуют. Темы за столом обсуждаются самые разнообразные, от вечных, о приходе Мишиаха,  до сиюмитных, кровоточащих, погром в Гуш-Катиф, ситуация в Хевроне.  Формат дискуссии, т.е аргументированного спора, поощряется.

Но все кончается. Кончается и этот вечер. Прихожане раскланиваются с хозяевами. «Гут Шабeс, Гут Шабeс». Миловидные девочки  в длинных юбках, сестрицы Шмулека, помогают взрослым убирать со стола. Они же, вместе с братом, накрывали на стол, весь вечер обносили гостей закусками и напитками.
 

Ребе Хехт преподает Еврейскую историю в Хибру Академи. Его ученики, еврейские подростки из России, частые гости за его Субботним столом.   По вечерам он ведет класс Торы для взрослых. В трудных обстоятельствах к нему можно обратиться за советом. К нему хочется обратиться за советом, так бы я это сформулировала.

У Ребе Хехт молодые, живые, лучистые глаза. Он по- светски учтив, но вместе с тем говорит прямо, без демогогических уверток и словоблудия, которыми я так утомлялась, когда по приезде начала ходить в «прогрессивную» реформисткую Синагогу.

У Ребе Хехт 12-ть детей. Шесть младших, гордость отца и отрада материнских очей, живут с ними. Невероятно, но в доме, где обитает шесть детских душ, такие  стерильные чистота и порядок, как будто бы в нем, не дай Б-г, никто не живет.

Когда я впервые пришла в этот дом, меня представили необычайно моложавой, по девичьи хрупкой и исполненной какого-то внутреннего изящества женщине. Я уже писала о ней в самом начале. Это была Сара, жена Ребе. Как это может быть, завистливо зашептала я в ухо своему приятелю, этого не может быть… 12-ть детей? Так Г-спoдь метит праведников, с улыбкой ответил  мой знакомец.
И без моего многословного комментария понятно, что дом  Ребе в Сан Франциско -  это крошечный, но благословенный  надел земли, посреди «мерзости ханаанской» окружающего  его города. Город этот, погрязший в гедонизме, наркотическом дурмане и однополом блуде, по праву и горделиво носит имя современного Содома. Может ли это обстоятельство внушать тревогу, когда думаешь о младшем сыне Ребе Хехт? Нет, ни за что, и ни при каких обстоятельствах.  В доме своего отца Шмулек  получил самую лучшую и универсальную в мире прививку, которая будет отводить от него  любую заразу. Это воспитанная в нем вера в Того, Чей авторитет для него непререкаем и Чьи заповеди он обучен неукоснительно соблюдать.

А наши дети? Какая у них охранная грамота? Стихи Агнии Барто и Сергея Михалкова?  Одурение спортом, или  участие в КВН-ах?  Более того, печальный опыт свидетельствует, что ни раннее обучение обожаемого чада классической скрипке, ни  привитый ему же с детства вкус к хорошей литературе,  не спасают его от  губительных соблазнов мира сего.
«Да будет он благословен всеми благословениями, записанными в Торе Моше-рабейну и во всех пророчествах, пусть он увидит потомков своих – благочестивых и здоровых, и удостоится мудрости и величия в обоих мирах – в мире этом, о котором сказано «И вот он хорош», и в мире грядущем – бесконечном дне добра»

Нет человека среди нас,  которой не желал бы для себя, по меньшей мере «в мире этом», такого благословения. Но путь к нему лежит долгий и с чего-то надо начинать.

Начните с того, что в пятницу вечером придите  в дом Ребе Хехт на свой первый Шабат.