Десятки миллиардов долларов направляются ежегодно гуманитарным организациям по всему миру, но куда на самом деле идут деньги? Расследование, изложенное в книге на эту тему, показывает, что зачастую деньги гуманитарной помощи поступают убийцам и террористам, продолжающим вследствие этого сеять разрушение и беды. Книга также подвергает критике волонтеров организаций гуманитарной помощи, ведущих на деле роскошную жизнь * Оглядываясь на наш регион: что происходит с UNWRA и помощью "палестинцам?
На телеэкранах - худые африканские беженцы, заполняющие дороги. Сотни телеканалов по всему миру транслировали снимки темных лиц, на которых запечатлелись тяжести, отчаяние и лишения. Мужчины, женщины и дети бредут с трудом, на головах тяжелые тюки. "Есть истории, которые никогда не смогут рассказать. Это одна из них", - гремит голос Джима Уоттена, диктора ABC-news, прямо из лагеря в городе Гома в Заире, возле границы с Руандой. Стоя на фоне района бедствия, он рассказывает о полутора миллионе руандцев - пятой части населения страны - пытающихся выжить после того, как они бежали из своей страны. "Две тысячи человек", - продолжает он, - "умирают ежедневно в лагере беженцев от дизентерии, обезвоживания и холеры".
В том году (1994) мир уже слышал о геноциде в Руанде. Названия племен хуту и тутси помнятся до сегодняшнего дня. Более полмиллиона тутси были убиты фанатиками из племени хуту в той ужасной трагедии, поразившей Африку.
Массы людей в объективе телекамеры классифицировали как уцелевших в ужасной резне. Их снимки, транслировавшиеся в СМИ, помогали собирать для них все новые и новые пожертвования; известные артисты драматично зачитывали по телевизору номера телефонов черзвычайной помощи. Но многие из тех, кого показывали бродящими в отчаянии по лагерям бежецев, не были беженцами, уцелевшими от резни, - это были те, кто производил резню.
Это лишь один из многих фактов, приводимых в книге Линды Полман "Индустрия милосердия - за кулисами гуманитарной помощи". Полман (Linda Polman) - голландская журналистка, последние 20 лет она жила и путешествовала в Африке, Афганистане и Гаити, посетила многие кризисные регионы. В своей последней книге, переведенной на иврит в прошлом году, она описывает свои впечатления от посещений тех мест, а - в основном - критикует организации по оказанию помощи, действующие там. Ее утверждения затрагивают многие сферы, но главное из них: действия "организаций по оказанию гуманитарной помощи" продлевают войну и в долгосрочной перспективе приводят к бОльшему числу жертв. "Потому", - утверждает она, - "что во многих случаях значительная часть помощи поступает именно к бандитам, что позволяет им выжить, вооружиться заново и продолжать свои действия".
Жизнь на уровне
Вернемся к телеэкранам. Как сказано, уцелевшие, показывавшиеся по ТВ в 90-е годы, принадлежали к племени хуту - устроителям геноцида. Это было их решение, принятое из соображений тактики, - удрать в лагеря беженцев, созданные прибывшими в регион сотнями организаций по гуманитарной помощи, после того как партизанские отряды тутси (преследуемого племени) начали одерживать верх и занимать территорию Руанды; хуту планировали оставаться в лагерях беженцев, пока не смогут занять Руанду заново.
Лагерь беженцев Гома, содержащийся гуманитарными организациями и служащий укрытием для производивших геноцид, Полман описывает как полный жизни и деятельности. По ее словам, хуту успели успели украсть в Руанде все, что могли, и перевезли имущество с собой в лагеря нбеженцев. Это позволило им жить в относительном благосостоянии, особенно учитывая положение в побитой бедами Руанде. Живописные описания лагерей беженцев, заполненных хуту, включают магазины, рестораны, бары, ухоженные бараки, импровизированные кинотеатры, парикмахерские и т.д. Хуту хорошо расположились там - вплоть до создания "нового внешнего (заграничного) государства Руанда". "Возрождение" - называет ситуацию Полман.
"Каждый вечер", - рассказывает она, - "они посылали вооруженные отряды в "старую Руанду", где остались тутси, и эти отряды продолжали геноцид. Таким образом, днем они наслаждались щедрой гуманитарной помощью за счет многочисленных организаций, а по ночам продолжали "охотиться" на тутси.
Али Свид, молодой руандец, которому было 9 лет, когда началась война, хорошо помнит действительность в лагере беженцев в Гома. Он родился у родителей из племени тутси, младший из 8 братьев. Когда его старший брат был мобилизован в партизанский отряд, его мать поняла, что произойдет, и отдала своих детей друзьям на усыновление. Маленький Свид был передан подруге матери из племени хуту, которая поддерживала дружеские связи, несмотря вражду между племенами.
Через полторы недели, когда напряженность в Руанде возросла, Свид перебрался с приемной семьей в поселок Гисней, а оттуда в лагерь беженцев в Гома, где семья оставалась несколько месяцев. Оттуда она перекочевала на постоянное место в Кении. В дороге Свид узнал, что через 2 дня после начала войны были убиты его родители и старший брат.
В лагере беженцев Свид должен был скрывать свое происхождение. Хоть по внешним признакам можно догадаться к какому племени принадлежит человек, но нельзя определить это однозначно. Свид поаагает, что не обращали на него внимания, потому что он был ребенком. Описания, приведенные в книге Линды Польман, он видел в действительности: "Лагерь был как маленькая деревня, люди продавали и покупали на базарах", - рассказывает он в интервью нашей газете.
Но выясняется, что не все в одинаковой степени наслаждались относительно хорошими условиями жизни. В лагере возникли явные сословия-классы, и самые фанатичные из племени хуту имели привилегии. "В то время, как мы получали питание один раз в день и были вынуждены растягивать его на целый день и покупать еду на деньги из пособия", - рассказывает Свид, - "у других было так много еды, что они могли продавать ее. Они ходили в бары и пили пиво. Они жили хорошо, как будто не в лагере беженцев. Были также различные типы палаток и было явное различие между высшим и низшим сословием".
Согласно оценкам Польман, около 60% пожертвований и продуктов питания разворовывались военными милициями хуту. Часть забиралась членами военных формирований, а часть продавалась ими жителям других лагерей, которые не относились к боевикам. Представители ООН знали об этом и в отчетах спонсорам они указывали гораздо более завышенное количество беженцев.
Без ответственности
По утверждению Польман, это распространенное явление в районах бедствий. Даже когда пожертвования не разворовываются, часто представители организаций по оказанию помощи вынуждены давать взятки продуктами главарям вооруженных милиций и властям. Польман описывает, организации помощи платят "налоги" и "протекшн" имеющим силу и власть на месте - в обмен на доступ к районам военных действий или возможность привоза продуктов в лагеря беженцев. Деньги, получаемые в виде взяток, помогают боевикам продолжать военные действия. Так, например, в Сомали главы вооруженных формирований забирали 80% продуктов из помощи, а в Афганистане треть продуктов поступала Талибану. Эта "культура сбора налогов" приводит к тому, что в итоге у вооруженных формирований есть полный контроль над продуктами, поступающими в лагеря, и они зарабатывают на этом большие деньги, позволяющие им продолжать вооружаться. Так Польман определяет "гуманитарные территории" как "свободный рынок": каждый может палатку или оффис помощи, если пришел к "соглашению" с местной верхушкой.
"Международные спонсоры не думали, что в их ответственности распределять помощь таким образом, чтобы люди не страдали от этого", - объясняет Польман. - "Они решили просто сбросить предметы помощи в лагерях, не беря ответственности за последствия этого. В итоге самые фанатичные из хуту, находившиеся в лагерной верхушке, выиграли от этого.
"Это самый простой способ для пиара этих организаций помощи", - объясняет она. - "Они могут сказать миру: "Мы тратили миллион долларов в день на один лагерь беженцев, помогали людям. Мы гуманисты и гуманитарии, не обвиняйте нас, мы делаем то, что можем". При этом на деле они не делают необходимых вещей и не несут никакой ответственности. Было много комиссий о необходимости военного присутствия ООН в лагерях беженцев, но все государства-спонсоры отказались от этого варианта. Они не ходили влезать в эту чувствительную тему. По моему, они были обязаны воспрепятствовать усилению милиции хуту, они должны были убедиться, что вооруженные формирования хуту не получают не находятся у власти в лагерях беженцев и не получают оттуда деньги".
Знали ли организации помощи в лагере Гома, кому они помогают? Полман утверждает, что да. Хоть правила обязывали соблюдать нейтралитет. И военные и военно-медицинские подразделения, посылавшиеся в район (одно из них из Израиля), инструктировались, что должны заниматься только борьбой с эпидемией холеры, распространившейся в регионе, но ни в коем случае не задействовать силу против вооруженных формирований. Холера воспринималась как нейтральный противник, затушевывающий деление на хороших и плохих, поэтому все могли мобилизоваться против нее, не придавая излишнего значения вопросу, кому помогают. И это несмотря на то, что по различным оценкам только в первый месяц боевиками хуту были убиты около 4000 жителей лагеря беженцев - по подозрению в отсутствии преданности племени. "Были болезни, была холера", - рассказывает Свид. - "И я лично переболел холерой. Но много людей убивались милициями хуту. Каждый, кто был там, знает это. Это не было тайной".
Свид живет сегодня в Нью-Йорке, женат на американке, с которой встретился в Руанде после войны, где она была представительницей миротворческих сил ООН. Он говорит, что напряжение между хуту и тутси не прошло до сих пор.
Под прикрытием политики нейтралитета и невмешательства, говорит Полман, представители племени хуту получили помощь и усилились в лагерях беженцев, что позволило им собраться заново с силами и продлжить геноцид. Это закончилось только в 1996г., когда армия тутси вторглась в лагеря беженцев и убила тысячи хуту. Часть хуту вернулись потом в Рунаду, самые фанатичные из них бежали в Конго. Президент Руанды (из племени тутси) обвинил тогда в журналистском интервью организации помощи, что они щедро помогали тем, кто осуществлял геноцид.
История лагеря беженцев Гома - это только один пример гораздо более распространенного явления. Полман предоставляет отчеты из многих кризисных регионов и высказывает претензии к гуманитарным организациям помощи, действующим там.
120 млрд долларов жертвуются развитыми государствами, входящими в Организацию по экономическому сотрудничеству и развитию (OECD); десятки миллиардов текут в виде чезвычайной помощи районам бедствий, при этом более 37 тысяч организаций по оказанию помощи воюют между собой за эти бюджеты.
То, что речь идет о больших деньгах и многих организациях, создает конкуренцию на местах. Полман описывает руководителей гуманитарных организаций как людей, чья цель - "прорекламировать свой товар" и выпятить свое присутствие на местности. По этой причине значительная часть бюджета предназначена для рекламы и пиара. Но помимо описания одетых в дорогие костюмы и галстуки представителей организаций по оказанию помощи, стремящихся "продать свой товар", Полман высказывает и более существенные претензии: из-за желания отхватить "проект", т.е. огромные пожертвования, поступающие от государств и частных лиц на определенные цели, представители гуманитарных организаций скрывают вред от оказываемой ими помощи - когда она поступает в нежелательные руки.
Так заговор молчания распространился и на журналистов. Гуманитарные организации сбывают им "хорошие истории": о голодных детях без рук и ног и т.д.. За это они получают некритичное освещение в СМИ, что дает новые денежные пожертвования. Как уже сказано, конкуренция между тысячами гуманитарных организаций велика и поэтому ни одной из них не стоит выходить из спектакля в СМИ.
Не ради денег
Против этого обвинительного заключения, составленного Линдой Полман, выступает адвокат Юваль Эльбашан, зам.гендиректора организации "Ядид" и активист организации "Справедливая Вселенная" - израильской организации, действующей в районах бедствия и странах третьего мира. Центры организации находятся в Непале и Японии, а вскоре откроется новый центр в Бурунди в Африке.
Эльбашан хорошо знаком с миром гуманитарной помощи заграницей. "Только за последние 2 года я 5 раз был в Непале", - рассказывает он. - "Исходное предположение Полман, что люди, оказывающие помощь, делают это из личных интересов и еще раздувающие дело из желания заработать, - просто неверное".
"Большинство организаций не действуют ради прибыли, это некоммерческие организации", - добавляет Эльбашан. - "Люди, действующие в этих регионах, движимы идеологией. Они живут в некомфортабельных условиях, там есть риск болезней и войны. Я не вижу в этом работу ради денег".
Полман не боится критики: "У меня есть достаточно фактов, чтобы нарисовать более ужасную картину, чем я изобразила в книге. Я понимаю, что те, кто оказывают помощь, душевно устают и должны "проветрить голову" в пабе в конце длинного дня спасения несчастных, но почему они должны, чтобы при этом малолетняя девочка-проститутка, обвивала их ноги? Я видела так много подобных сцен. Есть огромный разрыв между населением районов бедствия и работниками гуманитарных организаций - начиная с домов, в которых они живут, и кончая тем, что они тратят огромные деньги на трапезы и пиво, когда вокруг люди страдают от голода.
Из моего опыта я могу сказать, что через несколько месяцев работы даже идеалисты понимают, как работает индустрия помощи, и тогда они должны принять моральное решение - или они покидают регион, потому что не могут ужиться с неморальной стороной этой индустрии, или они превращают это в карьеру и идут на компромис за счет своей совести".
Дилемма перед глазами
Основная критика со стороны Эльбашана в отношении Полман заключается в том, что она не находилась на протяжении очень длительного периода в районах, где оказывается гуманитарная помощь. Он говорит: "В книге не хватает человека, долгое время проработавшего на местности и понимающего, насколько сложна дилемма. Потому что когда вы стоите перед голодным человеком или когда вы видите 17-летнего солдата и вы можете дать ему обезболивающее лекарство, то, возможно, его излечение приведет к продолжению войны, но вы не можете оставаться равнодушным по отношению к нему".
Полман же считает, что в гуманитарных организациях нет места для лишних чувств. "Если вы хотите быть профессиональным работником, оказывающим помощь, и вы хотите быть частью профессионального дела по спасению земного шара, вы не можете действовать, исходя из чувств. Вы должны действовать логично и рационально. Если вы знаете, что оказываемая вами помощь приносит больше вреда, чем пользы, и, жалея и плача, продолжаете свою деятельность, то это ваше решение ошибочно. Вы приняли решение ради себя, а не ради других людей".
"С точки зрения логики, я могу согласиться, что предпочтительнее быть жестоким по отношению к 20 тысячам и быть добрым к 800 тысячам", - отвечает Эльбашан. - "Но когда вы стоите перед двадцатью тысячами и их глаза глядят на вас и их руки касаются вас, то любой человек в итоге птотянет им руку. Но это не только вопрос эмоций. Когда человек знает, что он может спасти 20 тысяч, облегчить их страдания, и он может сделать это, есть ли у него право не помогать этим 20 тысячам из-за какого-то шанса, что, может, это повредит 800 тысячам? У него нет права стоять в стороне. Меня ведет в жизни бессмертная фраза Альтермана, написавшего в отношении Катастрофы: "И Ты спросишь (за кровь детей) с убийц и с молчавших". Я не хочу быть с убийцами, но и не готов быть с молчащими, даже если есть полагающие, что молчание поможет уменьшить убийства".
"Кроме этого", - говорит он, - "когда видят, что есть точка милосердия в кровоточащем месте, это оказывает огромное влияние. В моих глазах это своего рода "молочный колодец", нечто, что излучает на большие расстояния. Когда я помогаю двадцати тысячам, я этим делаю что-то и для 800 тысяч. Я возвращаю человечность. То, что я приношу немного милосредия в жестокие места, влияет на весь регион больше, чем точечная помощь".
"Я не говорю, что, с объективной точки зрения, гуманитарные организации не удлиняют войны", - говорит Эльбашан. - И я, как работающий в Непале, 7 раз в день спрашиваю себя: хорошо я делаю или плохо. Когда я даю болеутоляющее лекарство больным, а не делаю им операцию, может, на деле я продлеваю их страдания вместо того, чтобы разрешить их. Это в самом деле трудная дилемма. Во многих случаях, когда я помогаю слабым слоям населения - в Катманду или Офаким - я помогаю увековечить систему".
Д-р Инон Шенкар, специалист по здравоохранению и здоровью общества, знаком с гуманитарной деятельностью еще со времени его работы во Всемирной организации здравоохранения и в организациях по оказанию помощи. В реакции (на сайте "Центральная Африка" на портале Университета им.Бен-Гуриона в Беэр-Шеве) на книгу Полман он задает вопрос об альтернативе: "Полман не предлагает альтернативу в случае прекращения нынешней международной гуманитарной деятельности. Она не дает ответы на вопросы: кто и, главное, как позаботится о десятках тысяч пострадавших от цунами или землетрясения в странах, где есть 1 врач на 10 тысяч населения или одна медсестра на 5 тысяч населения".
Полман признает, что она не предлагает альтернативу в таких случаях, но, по ее утверждению, причина заключается в том, что в случаях значительных бедствий решение находится не на гуманитарном поле, а на государственно-политическом. "Помощь - это пластырь на кровоточащую рану. Не решает никакую проблему, а только позволяет "гуманитариям" сидеть дома на удобном диване и чувствовать себя помогающими вдовам и сиротам. Это настолько автоматическая реакция - буквально павловский рефлекс: есть страдания - мы сразу посылаем гуманитарную организацию. Но проблема и решение начинаются с политики. 9 из 10 случаев голода связаны с политикой, а не с засухой. И бедность связана с политикой, и там находится ключ к решению".
Помощь беженцам
Нет сомнения, что UNWRA является самой релевантной для ближневосточной действительности организацией помощи. Эта организация создана ООН в 1948г. - через 5 дней после создания Агентства по помощи беженцам во всем мире создано еще одно специально для "палестинских беженцев" - из-за отказа арабских государств обустроить их в своих странах.
Самая большая критика в адрес UNWRA касается определения "беженцев", которое дает эта организация. По мнению UNWRA, статус беженца предоставляется и тем арабам, которые находились на территории Израиля всего 2 года, включая тех арабов, которые участвовали в военных преступлениях и тех, что имеют гражданство другого государства. Кроме этого, определение UNWRA включает и передачу статуса беженца из поколения в поколение, что постоянно увеличивает количество беженцев.
Кроме того, указывается, что часть работников UNWRA являются активистами террористических организаций. "До первой интифады работниками UNWRA были социальные работники со всего мира", - говорит Давид Бедин (David Bedein), возглавляющий Центр исследований Ближнего Востока. - "С 1988г. политика ООН заключалась в наборе работников из числа "беженцев" и замене ими профессиональных работников. Так, в сущности ФАТХ проник в UNWRA. 21 миллион долларов в год выделялось на их зарплаты и эти "служащие ООН" фактически организовывали беспорядки". По словам Бедина, в 2003г. ХАМАС захватил власть над UNWRA и лагеря UNWRA превратились в террористические центры.
Не ясно, можно ли сравнивать случай UNWRA с другими организациями помощи в мире, но в вопросе увековечивания проблемы Полман ставит его в один ряд с остальными. "По моему мнению", - говорит она, - " UNWRA действует из политических соображений, а не гуманитарных. Это явный случай, когда "помощь" увековечивает существующее положение. UNWRA была создана в 1948г. и это смехотворно, что она действует - фактически сохраняет ситуацию - так много лет. Эта помощь создает легкую жизнь "палестинскому" руководству, проживающие в лагерях беженцев не восстают против ООП, поэтому нет необходимости искать реальное решение. Я надеюсь, что когда-нибудь проблема разрешится, но сейчас ООН и арабские страны просто прикрывают ее одеялом".
Геноцид в Руанде, как и остальные случаи, упоминаемые в книге, автоматически связываются с теми межафриканскими войнами, в которых большинство мировой общественности не разбирается. Вопрос кажется далеким. Поэтому, может, стоит закончить дилеммой, которой Полман начинает свою книгу - ужасающей дилеммой, показывающей нам конфликт под несколько другим углом.
"Представьте себе", - пишет Полман, - "что сейчас 1943-й год и вы работаете в международной организации помощи. Вы получили разрешение предоставить помощь лагерю Маутхаузен, но вы знаете, что лагерное начальство и охрана возьмут себе подавляющую часть помощи. Что вы сделаете?"
("Макор ришон" 3.05.13)
Перевел Яков Халфин
МАОФ