Почему корпорации финансируют радикальных исламистов.
Информация о материале
Автор: Дэниэль Пайпс
То, что начиналось как запугивание местных лавочников бандами гангстеров,
превратилось в доходный бизнес, докатившись до советов директоров компаний
и Уолл-стрита.
Каким образом CAIR’у (Council on American-Islamic Relations – Совет
по американо-исламским отношениям – Прим. перев.), как и другим специалистам
по виктимизации (изображению в виде жертв – Прим. перев.) исламистов, удается
так преуспеть, когда он жалуется корпорациям? Такой вопрос задала себе
Маргарет Венте, одна из ведущих обозревателей газеты «Глоб энд мейл», посвятив
ответу на него весьма глубокий анализ, содержащий много серьезных выводов.
В ее статье рассматривается широко известное дело Джефри Рубина, главного
экономиста отдела мировых рынков Канадского имперского коммерческого банка.
В изданном в апреле 2005 года отчете для клиентов банка он точно предсказал,
что цены на нефть будут продолжать расти:
Два первых нефтяных кризиса (в 1970-х) были преходящими, поскольку
источником их были политические события, которые побудили производителей
нефти проявить свой суверенитет над своими природными ресурсами и временно
ограничить их экспорт. Но на этот раз вам не удастся найти такой кран,
который согласится открыть какой-нибудь мулла или шейх в ответ на попытки
умиротворить его.
Исполнительный директор канадского отделения CAIR Риад Салуджи немедленно
обратился с протестом к руководству этого канадского банка в связи с фразой
«какой-нибудь мулла или шейх в ответ на попытки умиротворить его».
Мы серьезно озабочены тем, что господин Рубин в этой публикации
банка способствует распространению отрицательных стереотипов по отношению
к мусульманам и арабам. Мы просим, чтобы господин Рубин и отдел мировых
рынков банка опубликовали письмо с извинениями, а также чтобы он прошел
специальный курс толерантности по отношению к мусульманам и арабам.
В своем более позднем письме Салуджи изложил свою обиду в более простых
выражениях: «Многие мусульмане считают такое высказывание неуместным».
Возражение Салуджи – это очевидная глупость, так как решение по поводу
того, закрыть или открыть нефтяной кран, принимают муллы (в Иране) и шейхи
(на Аравийском полуострове). Но это не послужило достойным аргументом для
банка, который живо отреагировал на требования Салуджи, быстро опубликовав
официальное извинение и потребовав от Рубина (которого сам банк как-то
назвал «одним из выдающихся канадских экономистов») пройти курс мультикультурного
разнообразия.
Венте приводит некоторые любопытные детали об этих курсах, которые
проводятся Лэрейн Камински, исполнительным вице-президентом «Грейбридж
Мэлкем» - организации, базирующейся в Оттаве и специализирующейся в вопросах
культурного разнообразия. Камински разработала для Рубина специальную программу,
и банк с готовностью заплатил 5 тысяч долларов за двухчасовую лекцию, прослушанную
Рубиным. (Проявив истинную журналистскую выдержку, Венте добровольно прослушала
тот же курс, который вынужден был вытерпеть Рубин; она сообщила, что информация,
которую она получила из этого курса, оказалась «смесью болеутоляющего лекарства,
тривиальных утверждений и некоторых интересных фактов»).
Почему банк пошел на эту неожиданную уступку, если Рубин написал точную
и совершенно не оскорбительную фразу? Почему банк не встал на защиту своего
ведущего экономиста?
И вообще, почему так много других корпораций капитулирует перед требованиями
CAIR и ему подобных? В 2000 году я насчитал несколько крупных корпораций
(Анхейзер-Буш, Бюргер Кинг, Дабл-Три Отелс, Лос Анжелес Таймс, МастерКард
Интернейшнл, Миллер Брюинг и Сигрэмс), которые отозвали рекламу, показавшуюся
исламистам оскорбительной. Дисней осадил двух своих радиодикторов, Майкла
Грэхэма и Пола Харви. Две компании по изготовлению одежды, Лиз Клейборн
и Вэерхаус Уан, вернули из магазинов или прекратили выпускать женскую одежду,
на которой были изображены надписи на арабском. Наихудшее из подобных событий
произошло в 1997-1998 годах, когда вследствие жалобы CAIR компания Найк
покорно выполнила все его унизительные требования. (Речь идет о том, что
в 1997 г. CAIR обратился с претензиями к компании Найк, которая выпустила
в продажу новую партию баскетбольных туфель, лого на которых, по мнению
CAIR, отдаленно напоминало арабское слово «Аллах». – Прим. перев.).
Венте называет несколько причин такой исключительной робости компаний.
Прежде всего, попытки противостоять исламистам могут принести ущерб в сфере
связей с общественностью:
так как образ и репутация имеют исключительно большое значение,
крупные организации оказываются уязвимыми перед лицом небольших групп,
обладающих громким голосом. Ни один руководитель компании не хотел бы,
чтобы его акционеры, его работники, его клиенты и члены совета директоров,
открыв утром газету, обнаружили бы там на первой странице сообщение, что
кто-то бойкотирует его компанию за то, что она проявляет анти-мусульманские
настроения.
Во-вторых, любое упоминание о своих мультикультуральных добродетелях приносит
компаниям положительное паблисити.
Так, в тот же день, когда Канадский имперский коммерческий банк объявил
о рекордных убытках за третий квартал в связи с аферой Энрона (1.9 миллиарда
долларов), он нашел нужным поместить в своем пресс-релизе сообщение о том,
что в июне он тринадцатый год подряд проводил Месячник Культурного Разнообразия.
В-третьих, за проблемой связей с общественностью маячит зловещая тень
судебного преследования.
В Соединенных Штатах, где закон строг, а суд присяжных не склонен выносить
мягкие приговоры, компании, проигравшие в суде дело о дискриминации, бывают
вынуждены платить миллионы. «Лучше сначала позвонить мне, чем потом звонить
адвокату» - с улыбкой говорит мисс Камински.
Камински намекает здесь на исправительный аспект своей работы. Венте
отмечает, что курс, прослушанный Рубиным,
теперь формально отмечен в его личном деле, что позволяет банку
легко отбиться, если кому-то придет в голову подать на него в суд, или
привлечь к делу какой-то закон о пропаганде ненависти, или подать жалобу
в комиссию по правам человека. Предпринял ли банк какие-то действия по
исправлению взглядов своего сотрудника? Проявил ли банк подлинное понимание
проблемы культурного многообразия? Йессэр!
Венте приходит к выводу, что банк, другими словами, «избрал путь наименьшего
сопротивления. Он нашел быстрый и нечистоплотный способ избавиться от проблемы».
Комментарии:
1. Кеннет Тиммерман показывает в своей книге “Shakedown” («Вымогательство»),
как Джесси Джексон разработал технику этого рэкета на базе практики, расцветшей
на убогих улицах Чикаго. То, что начиналось как запугивание местных лавочников
бандами гангстеров, превратилось в доходный бизнес, докатившись до советов
директоров компаний и Уолл-стрита. Эта практика стала весьма мощным оружием
в Соединенных Штатах и других западных странах; и исламисты только ступили
на этот путь. Тиммерман писал мне, что «Джексон превратил бизнес на жалобах
в выгодный источник доходов для себя и своей политической машины; CAIR,
несомненно, изучил его тактику и с успехом применяет ее».
2. В политическом смысле руководящий персонал большинства компаний
придерживается консервативных взглядов, но фактическое стремление к умиротворению
превращает их, по сути, в либералов. И сколько бы они ни жаловались в частном
порядке на необходимость приносить извинения и откупаться, когда доходит
до дела, они извиняются и платят.
3. Рынок ставит на первое место завоевание положительной репутации
у каждого потребительского сектора, и это дает любителям жалоб власть над
корпорациями на долгие годы. И совершенно неважно, насколько дурной репутацией
эти жалобщики пользуются, корпорации предпочитают отзывать свои товары,
извиняться и платить вместо того, чтобы бороться. Это «золотое дно» продолжает
обеспечивать исламистов и других мастеров вымогательства и деньгами, и
всеобщим вниманием. И хуже всего то, что я не вижу ни юридических, ни других
способов изменить эту динамику.
