Пещера Праотцов, май 2008 | Хеврон был как всегда. Он мало изменился за двенадцать лет - с тех пор, как я впервые поднялся в него. Впрочем, что такое десять или даже сто лет, для города, живущего так долго, что кажется будто само время устало двигаться в нём и почти застыло, неспешно переползая из эпохи в эпоху?

Если не считать новых кварталов Кирьят Арбы, еврейская часть Хеврона - это две с половиной улицы от Иродианского дворца над Пещерами Праотцев до кургана, под которым покоится древнейшая часть города. Почти на каждом еврейском доме мемориальная доска. Каждый метр еврейского присутствия здесь оплачен кровью.

Хеврон - это квинтэссенция, суть всего остального Израиля. Горстка евреев, борющихся за право жить и защищать себя самостоятельно в окружении тысяч недругов - от вполне мирных, готовых даже на сотрудничество и почти нормальные отношения (правда, лишь до тех пор, пока не почувствуют слабину, чтобы уж тогда безжалостно вонзить нож в соседа и поживиться его добром), до тех, кто не спит ночами вынашивая свою ненависть и зависть.


Больница Адасса | Восстановленная после погрома 1929 года легендарная хевронская больница

Еврейские жители Хеврона - суровы и собранны, жизнь на линии фронта не может не наложить своего отпечатка, и всё же лица их озарены особым светом. Эти сильные героические люди знают, зачем они живут здесь, и не променяют древнюю столицу еврейского государства ни на какой другой уголок Земли Израиля.


Вход в Пещеру Праотцов

На холме, у древнего колодца, где почти четыре тысячи лет назад легендарный предок евреев и арабов Авраам приобрёл у хетта Эфрона пещеру и поле для семейного склепа, сегодня живёт Барух Марзель - колоритный персонаж современной истории Израиля.


Барух Марзель | Ученик Меира Каане, глава партии "Хазит", житель квартала Адмот Ишай в Хевроне

- Если меня хотят называть расистом, пожалуйста, мне это не мешает, - говорит Марзель. - Просто я убеждён, что если у нас нет права на эту землю, то нет его и на землю Тель Авива, Хайфы, Эйлата. И ещё, я всегда возвращаю долг и если кто-то кидает в меня камень, я кидаю его ему обратно...

Возле караване, где почти четверть века проживает его многочисленная семья, дежурят солдаты пограничных войск. Они следят за тем, чтобы сюда не сунулись европейские анархисты. В последнее время они повадились в Хеврон, устраивая стычки с евреями и другие мелкие пакости и провокации. Анархисты сумели объединить против себя и евреев и арабов. Арабские шейхи вовсе не в восторге от того, что по городу слоняются развязные европейские бездельники, во главе которых стоит человек отсидевший в тюрьме, как говорят, за растление малолетних подростков. Впрочем, может быть, шейхи просто опасаются конкуренции...


Детская площадка | Бетонная стена защищает от добросердечных соседей

При виде нашей группы, высаживающейся из автобуса, солдаты переживают ярко выраженный когнитивный диссонанс. Он привыкли к двум разновидностям посетителей Хеврона - религиозным евреям, приезжающим, чтобы поддержать поселенцев и анархистам, которые наоборот... Наша пёстрая команда, включающая как бородатых мужчин в кипах, так и явно светских девушек с недвусмысленным декольте, не вмешается в рамки привычной им реальности.


Знаки войны | Колючая проволока в считанных метрах от жилых домов

Пропустить анархистов в еврейский квартал - себе дороже, потом ещё придётся собирать побитых искателей приключений из Европы по разным кустам и отчитываться за их помятый вид перед начальством...

По рации солдаты начинают обсуждать друг с другом нашу группу - под какую из классификаций мы попадаем - вроде бы и ленточки оранжевые и кипы есть, но декольте... Успокаиваем пограничников и проходим дальше...


Наша группа на Адмот Ишай | Согласно традиции здесь похоронены Ишай, отец Давида, и Рут, бабушка Давида

С нами проводник - Шмуэль Мучник, бывший москвич, почти две трети своей жизни проживший в Хевроне. Шмуэль художник, а ещё живой участник героического возрождения еврейской общины города, уничтоженной англичанами и арабами в 29-ом году прошлого столетия. Шмуэль рассказывает историю города от третьего лица, но рассказывает так, что становится очевидно - эту историю он прочитал не в книгах, он пережил её сам, он сам её часть...


Экскурсовод Шмуэль Мучник


Художник Шмуэль Мучник

Именно здесь в Хевроне, почти сразу после чудесной победы в Шестидневной Войне и освобождении Земли Израиля от девятнадцатилетней оккупации, началось возрождение еврейского присутствия в Иудее и Самарии. Несколько семей приехали на праздник Пейсах в Хеврон и остались там навсегда. Среди семей, основавших поселенческое движение, одна из самых заслуженных и известных - семья раввина Моше Левингера и его жены Мирьям.


Бейт Адасса | С этого дома началось возвращение...

Эрат Шербаф, их дочь, встречает нас в недавно приобретённом еврейской общиной города недостроенном доме на границе между древним Хевроном и его новым кварталом Кирьят Арба. Большой дом (четыре тысячи квадратных метров) был куплен у араба за огромные деньги. Араб теперь всё отрицает - иначе его убьют власти автономии. Но сделка законная и как не пытались израильские власти, подкопаться - не смогли...


Эрат Шербаф

В доме живут несколько семей. На цементном полу без штукатурки, без ремонта. Не сумев доказать несостоятельность сделки, власти заявили, что поселенцы не получили разрешения на покупку у военного управления города и теперь, пользуясь этой сомнительной зацепкой они не дают возможность привести дом в порядок пригодный для жилья. Всю зиму жители дома вместе с маленькими детьми прожили с дырами в стенах вместо окон. Но упорство побеждает. Разрешение поставить оконные рамы получено. Скоро этот дом будет достроен и станет очередным шагом на пути возрождения еврейского присутствия в Хевроне.


Дом Мира

История Хеврона полна боли и горя, ненависти и злобы врагов, непонимания и предательства со стороны своих, но в то же время, проект возрождения еврейской общины города оказался одним из самых удачных в поселенческом движении. Несмотря ни на что община растёт с каждым годом и питает силой своего духа многочисленные поселения, восставшие после двухтысячелетнего небытия на просторах Иудеи и Самарии.


Графитти в квартале Мицпе Шалеевет


Мы здесь живём!

В Хевроне трудно жить, но прав Марзель - если у нас нет права на свою древнюю столицу, нет его и на любой другой клочок земли под этим солнцем.

© 2008 текст sashanep, фотографии rdavid