Хеврон - это город детей, которые не ушли от наших праотцев, живут с ними в одном доме. Здесь нельзя укрыться за обтекаемыми фразами, и всех тянет говорить правду. Хамасники кричат, что ждут нашей гибели. А мы отвечаем, что этот город останется еврейским, несмотря на то, что их около ста тысяч, а нас всего 500 человек.

"Восхождение" №804-805

На обелиске - колыбель, откуда вырывается язык пламени. Вот так, лаконично и многозначно, отметили евреи, живущие в Хевроне, место, где от пули палестинского снайпера погибла девятимесячная Шалхевет Пас. Она лежала в детской коляске.

Шалхевет в переводе - язык пламени. Он может вырываться из дула автомата или плавно тянуться к небу, опираясь на фитиль субботних свечей. Шалхевет – это также название нового поселения, которое возникло на месте пролитой крови. Сейчас два длинных старинных здания, где раньше был арабский оптовый рынок, находятся в центре всеобщего внимания. Отсюда начнется, или не начнется новый виток итнаткут. За тот месяц с лишком, что остался до выборов, Еуд Ольмерт решил «показать мускулы»: он отдал приказ уничтожить Шалхевет во второй раз. Теперь это не девочка, это поселение. И убийцы - свои.

Несколько номеров назад мы писали о Грише и Наташе Розенштейн, героях «отказа». Герой этой статьи - их сын Эфраим, который вместе со своей женой Аней поселился в Хевроне в 1995 г. Занимается он примерно тем же самым, чем его родители в кегебешной Москве: борется за свое еврейство.

- Эфраим, сколько евреев сейчас в Хевроне?

- Около пятисот человек. Они живут в четырех пунктах: Тель-Ромейда, Адасса, Бейт-Романо и шхуна Авраама-авину. Новое поселение, Шалхевет, которое объявили «незаконным», прилегает к этой шхуне.

- Оно действительно «ло беседер»?

- Наши права на Шалхевет гораздо более серьезные, чем у жителей Герцлии на их виллы. Эта земля и эти здания с 16-го века принадлежат общине сефардских евреев. Во время погрома 1929 года еврейская община в Хевроне была уничтожена. Два здания, о которых идет речь, были захвачены арабами, которые устроили здесь рынок. После войны 1967 г. город отцов снова оказался в наших руках. В ту пору «Колела сфарадит» передала права на свое имущество еврейской общине Хеврона. Значит, люди поселились в еврейских домах, купленных на еврейские деньги...

- А власти?

- А власти, как ни странно, признали за моими соседями это право. Правда, юридический советник правительства, Амнон Рубинштейн, сделал вредное добавление: права законные, но въехали евреи в пустующие здания без разрешения начальства, и поэтому хорошо бы их выселить. При Шароне это дело замяли.  При Ольмерте вопрос о выселении подняли снова - из карьерных соображений.

- То есть?

- Ему нужно показать, что он продолжает дело Шарона - лишает евреев жилья. Но развернуть какую-нибудь мерзость в крупном масштабе у него нет ни времени, ни авторитета. Поэтому он решил уничтожить эту маленькую шхуну, Шалхевет...

- Эфраим, почему вы с женой решили поселиться в Хевроне?

- Трудно сказать. Наверно, I0 лет назад я почувствовал, что скрытый конфликт между «правом отцов» и политической конъюнктурой скоро выйдет наружу, и вопрос «или – или» будет стоять ребром. Недавно эту мысль высказала левая рука Шарона, Ципи Ливни, и я с ней полностью согласен. Да, надо выбирать. Мы захотели поселиться в городе, где «право отцов» одинаково видно всем – евреям, арабам, американцам, русским. Авраам эту землю купил. Он здесь похоронен.

Увсякого решения - своя цена. Когда Эфраим с товарищем ехал по одной из здешних улиц, из-за кустов вышел араб и стал почти в упор расстреливать их машину...

Десять лет назад Эфраим Розенштейн и его жена Аня поселились в городе отцов, Хевроне. Это место  также называют «столицей Хамаса» и, возможно, для этого есть основания. Однажды, когда Эфраим с приятелем ехали в машине по одной из здешних улиц-мышеловок, из-за куста вышел араб с автоматом и стал расстреливать их.

- Куда попали пули?

- Куда угодно, потому что машина крутилась, мы хотели развернуться. Мой спутник был ранен в плечо и в шею, а мне потом ампутировали сустав пальца. Считается, что нам повезло...

- Пресса часто выставляет поселенцев нахлебниками. Но, наверное, это тяжелый и опасный труд - заселять Святую Землю…

- Мы не нахлебники. Я работаю психологом, а жена - завуч в престижной школе. Свое житье-бытье мы оплачиваем из собственного кармана. Кстати, жизнь в Хевроне, вопреки газетным стигмам, не такая уж дешевая. За электричество, например, мы платим больше, чем в других частях страны, потому что получаем его якобы от палестинской автономии. Куча денег уходит на бэбиситеров. Детей тут одних не оставишь, опасная зона начинается сразу, как вышел на крыльцо...

- Менялись правительства, премьеры приходили и уходили. Какой след они оставляли

в вашей жизни?

- Мы поселились здесь сразу после убийства Рабина. С легкой руки средств информации, в этом сразу стал виноват весь национальный лагерь. Начался всплеск антисемитизма - не у арабов, а у евреев. Полиция забирала людей по ночам, множились административные аресты. Человеку могли запретить выходить из дома много месяцев подряд, на основе решения военной администрации.

- Потом пришел Биби. На предвыборных плакатах значилось, что он «хорош для евреев»…

- Для нас он оказался плох. Биби отдал город под власть палестинской автономии. Сразу раздались выстрелы. Над нашими домами нависает шхуна Абу-Снейна. Биби обещал: «Если они сделают хоть один выстрел, мы раздавим их танками!» Мы жили под пулями два с половиной года, а «танки Биби» так и не дошли до города...

- От Иерусалима до Хеврона - час езды. Но вы как будто живете на другой планете...

- На то есть несколько причин. Во-первых, степень опасности. Караван, в котором живет наша семья, весь в дырках от палестинских пуль. Во-вторых, и об этом мало кто знает, мы находимся за рамками демократии. Так же, как палестинцы, поселенцы подчиняются военному коменданту города. Согласно инструкциям, он может арестовать ребенка, начиная с 12 лет, и широко пользуется этим правом. Кстати, травля поселенцев в последнее время стала входным билетом в израильскую политику. Осло нет, мира, нет, и никто не хочет вступать с «сионистским врагом» в переговоры. Но есть «митнахалим». Можно опять все на нас свалить...

- Эфраим, представь, что арабов нету, полиции нету. Что представляет собой атмосфера Хеврона?

- Хеврон - это город детей, которые не ушли от наших праотцев, живут с ними в одном доме. Здесь нельзя укрыться за обтекаемыми фразами, и всех тянет говорить правду. Хамасники кричат, что ждут нашей гибели. А мы отвечаем, что этот город останется еврейским, несмотря на то, что их около ста тысяч, а нас всего 500 человек.

- Кто кого боится больше?

- Они нас. Арабы наглеют, только когда рядом израильская полиция. И у них - решетки на окнах, а у нас их нет...