О поселениях
Гинот-Арье
- Информация о материале
- Автор: Ури Элицур
Ури Элицур
Житель поселения Офра, редактор журнала «Некуда»,
автор постоянной недельной рубрики
в отделе "мнений" Едиот ахронот,
выполнял обязанности начальника канцелярии
премьер-министра в правительстве Нетаниягу
Статья помещена в интернетсайте «Аруц 7» (иврит) 10.01. 04
http://www.a7.org/article.php3?id=2307
Перевод и комментарий: Раиса Эпштейн
Арье Гершкович был убит в результате прицельной стрельбы из арабской
машины, когда возвращался домой в Офру с работы в промышленной зоне Атарот.
Он был талантливым работником и прекрасным человеком, золотые руки и чистое
еврейское сердце, подполковник резервистской службы, отец четырех детей.
Через три месяца после его трагической гибели в подобных же обстоятельствах
был убит его сын Асаф. Асаф Гершкович был железным человеком – как по профессии,
так и по характеру. Занимался строительством металлических конструкций,
установлением оград и другими работами. Он построил для своей семьи дом
в Офре по соседству с домом родителей Арье и Геулы. У них с женой родились
двое детей. Оба были еще совсем маленькими, когда убили их отца.
Арье и его сын Асаф,- как известно всем, кто читает
газеты и слушает новости, - не были единственными убитыми, похороненными
общиной Офры за три года этой войны. Но катастрофа ухода одного за другим
сына и отца была страшным ударом, который не легко перенести маленькой
деревне, где все знают друг друга и живут бок о бок немало лет. На следующий
день после похорон Асафа в Офре решили построить новый квартал, который
будет называться «Гинот Арье», в честь Гершковича отца.
«Гинот Арье» находится в пределах муниципальных границ
Офры, вдали от арабских деревень, вдали от центрального шоссе. Этот квартал
никому не мешает, он почти не заметен. Строительство связано с большими
усилиями и самоотверженностью отдельных людей и общины в целом. Нелегко
жить с семьей и детьми в разваливающемся от дождей и ветров караване в
удаленном от центра поселения месте, к которому не подведено шоссе
и вокруг только грязь и грязь. На каждый барак и на каждый столб нужно
доставать деньги, которых нет, для прокладки каждой огражденной тропинки
нужно получить чье-то разрешение, а потом еще преодолевать огромные политические
и бюрократические преграды и проволочки. Может быть, в том числе из-за
этих трудностей «Гинот Арье» стал своего рода утешением для семьи и общины.
Каждый посаженный там цветок – это ответ на убийственный террор и победа
жизни над смертью.
***
И вот теперь Шарон хочет разрушить все это. Когда он узнал,
что Мигрон ему не по зубам, поскольку его снос может снести также коалицию,
он выбрал в качестве жертвы «Гинот Арье». Этот еврейский квартал должен
стать растерзанным животным, которое удовлетворит ненасытные аппетиты волка
из Вашингтона и успокоит вой шакалов из израильских СМИ. Разрушение «Гинот
Арье» не имеет, разумеется, никакой реальной связи ни с безопасностью,
ни с миром, ни с властью закона. Согласно тому, что было опубликовано в
прессе, руководство Совета поселений пришло к соглашению с армейскими властями
относительно добровольного перенесения квартала в другое, согласованное
между поселенцами и ЦАХАЛом место – в более внутреннем районе Офры
(Р.Э.: в прессе сообщалось также, что это было предложение Каплинского
председателю местного совета Биньямин Пинхасу Валлерштейну, на которое
тот пошел после определенных раздумий и обсуждения с членами Совета поселений.
Соглашение между двумя сторонами, утвержденное начальником генштаба Армии
Обороны Израиля Моше (Буги) Яалоном, было предварительно, до представления
его на усмотрение премьера, поддержано также министром обороны
Шаулем Мофазом - см. об этом подробно: Хагай Хуберман: «Шарон хочет
гражданской войны», «Хацофэ» от 9.01.04, недельное приложение, стр. 4-5
).
Шарон принять это предложение категорически отказался,
и ясно почему. Он хочет видеть слезы, удары, проклятия, аресты. Он хочет
видеть тракторы и бульдозеры, дробящие имущество жителей, растаптывающие
и смешивающие с грязью результаты человеческого труда, разрушающие все
до самого основания. Иначе волки и шакалы скажут ему: «Ты опять ничего
не сделал – только говоришь!» Ведь как их, так и его, на самом-то
деле интересует не законность, или еще что-нибудь возвышенное и благородное
в этом роде, о чем они так много говорят. Главное – это чтобы по
телевизору показали разрушение и боль, и искаженные ненавистью и
страданием лица, и удары, и крики, и проклятия, вылетающие из искривленных
душевной мукой и отчаянием губ. Они уж отыщут там, во всей массе, несколько
таких искаженных лиц, сумеют сфокусировать на них свои камеры. Они выделят
голоса проклинающих, даже если это будет только два или три голоса на всю
огромную массу людей, неимоверными усилями воли сдерживающих свой гнев
и свою боль.
Чем более уродливо и отвратительно будет все это выглядеть,
тем более красивые слова они будут писать в своих репортажах, комментариях
и публицистических заметках. Если будут только слезы и удары – напишут,
что «есть прогресс»; в случае ужасных проклятий и нескольких раненых –
они будут готовы заплатить похвалой за «важный первый шаг»; кого-то убьют
в этой страшной свалке – сообщат, что произошел «исторический
прорыв». Они хотят настоящей войны с поселенцами. Они хотят воочию, а не
в своих мечтательных снах, увидеть разрушенным и растоптанным все, что
было создано двумя поколениями неутомимого труда ненавидимых ими «митнахлим».
Они открыто и не стесняясь пишут это в своих авторских публицистических
рубриках и в претендующих на объективный анализ статьях. И этот грязный
зловонный товар взялся обеспечить им не кто иной как Ариэль Шарон. Лили,
его чудная жена, переворачивается в своем гробу. Как бы она чувствовала
себя, если бы была жива сейчас?
***
Если судить по речам в Герцлии и на конференции Ликуда, Шарон знает,
что это не удовлетворит голод волка. Он знает, что Буш позвонит уже через
неделю и спросит, что дальше. Он знает также, что каспиты и маргалиты не
дадут ему покоя и после того, как он разрушит сто еврейских деревень. Ольмерт
уже сказал от его имени: десятки поселений и десятки тысяч поселенцев.
Но как бы ни хотел того сам Шарон – этот рекорд он не возьмет, потому что
шакалы и волки съедят его еще раньше. Он нужен им только для того, чтобы
сделать первый и самый тяжелый шаг. Только с этим они не в состоянии справиться
без него – ну а после он тотчас же превратится в мавра, сделавшего
свое дело. В своих аргументированных комментариях шакалы обещают
ему, как какому-нибудь Пиноккио, что он может быть спокоен, потому что
в его распоряжении альтернативная коалиция и «поддержка оппозиции извне».
Все будет в порядке, только начинай уже поскорее это разрушение.
Чтобы верить им, он должен чувствовать себя как игрок
в казино, который проигрался до нитки и тешит себя мечтами о грандиозном
выигрыше, который обязательно придет, если он только раздобудет немного
денег и сделает еще одну ставку. Это бесплодные мечты, потому что через
полдня после того, как правые оставят коалицию и Шарон окажется тотально
зависящим от Лапида внутри и Переса снаружи, те же самые шакалы, которые
обещали ему всяческие гарантии на будущее, тотчас же перейдут к сочинению
комментариев теперь уже для Переса (и кстати, параллельно – относительно
того, что касается его специфических задач в создавшейся ситуации - для
нового юридического советника), и призыв их будет: «Он в ваших руках, почему
вы не валите его правительство?»
И действительно, почему? Для Переса это последний
шанс, на этот раз уже в самом деле последний, а что касается «поддержки
оппозиции извне» - то же самое они в свое время обещали и Нетаниягу за
Уай-Плантэйшн. Кто-нибудь еще помнит, что было после того, как Нетаниягу
сделал то, что они хотели? В нынешней ситуации представить обвинительное
заключение окажется несравнимо легче.
Действительно ли Шарон не понимает этого? Действительно
ли он чувствует себя как проигравшийся игрок в казино? Действительно ли
он обманывает себя, что может быть в полной зависимости от левых, и те
дадут ему сформировать границы государства так, как он хочет того, а не
как требуют они? Он действительно верит , что левые позволят ему прекратить
разрушать поселения, после того, как он начнет делать это?
Возможно, мы узнаем ответы на эти вопросы уже в течение
ближайшей недели.
Комментарий переводчика.
С моей точки зрения, вопросы следовало бы задать не Шарону, а уважаемому
мною автору статьи и его единомышленникам.
Действительно ли вы все еще обманываете себя иллюзиями, что Шарон
– это своего рода овца, несчастная жертва американского давления
(волка) и израильских левых СМИ (шакалов), что у него нет своих собственных
мотивов делать то, что он делает, что он по-прежнему предан поселенчеству,
но только тяжелые объективные обстоятельства заставляют его совершать так
пронзительно и с такой болью описанные в статье чудовищные вещи?
Действительно ли вы верите, что у Шарона есть отличные от левых планы
как «сформировать границы государства»?
Действительно ли вы думаете, что в планы Шарона входит «прекратить
разрушать поселения, после того, как он начнет делать это»?
Действительно ли вы все еще полагаете, что Шарон, - если бы
левые, Буш, СМИ и прочие силы зла не давили на него и не мешали ему – оставался
бы прежним любимым вами Ариком?
Действительно ли вы не знаете (или по каким-либо субъективным или
объективным причинам отказываетесь знать), что употребленный в статье образ
игрока в казино имеет совершенно иной, нежели подразумеваемый автором,
смысл по отношению к Шарону, его семье и некоторым другим чрезвычайно приближенным
к нему лицам, наверняка оказывающим на него гораздо большее влияние, чем
Буш и израильские СМИ вместе взятые?
Возможно, мы действительно узнаем ответы и на эти вопросы уже в течение
ближайшей недели. Только говоря это, я, в отличие от автора, имею
в виду не вопрос о том, как поведет себя Шарон, а вопрос о том, как
поведут себя лидеры поселенческого движения и связанные с ним политики.
Останутся ли они при своих иллюзиях? Или признают и решатся, наконец,
произнести вслух горькую правду? Сделают ли они из нее соответствующие
выводы относительно путей борьбы за спасение Эрец Исраэль, поселенчества
и всего живущего в Израиле еврейского народа от бесстыдных казинных игроков,
уже продавших все и вся, но продолжающих морочить наивных и порядочных
граждан своей страны играми в право-левую борьбу между «картами дорог»
и «женевами», пекущимися, между тем, одними и теми же руками, в одних
и тех печках, за одни и те же доллары, евро и, кто знает, может быть,
даже русские рубли.