Записана  Лаавом Харковом, женское  приложение к пятничному выпуску газеты «Макор Ришон» №670, 11.06.10 

За два года, прошедшие  с того дня, как Дина и её семья  бежали из Ирана, она в основном привыкает  к свободе. «В Иране я была обязана одеваться, как женщина-мусульманка: бесформенное длинное чёрное или темно-коричневое платье с длинными рукавами и чадра, почти полностью закрывающая волосы, - рассказывает она. – Было запрещено носить украшения, пользоваться слишком яркой косметикой, духами. А если кто-то всё-таки пыталась злоупотребить косметикой или одеться хоть чуть-чуть современной, полиция её тут же хватала, и её ожидало очень суровое наказание, вплоть до тюремного заключения».

Сегодня, когда Дина стала студенткой университета Бар-Илан и одевается, как любая девушка её университетского окружения, вдали от жуткого режима она рассказывает о немыслимой жизни в фокусе всемирной оси зла – об унизительном отношении к евреям, о принудительной мобилизации в армию… Молитвы в тайне, запрет говорить на иврите… В конечном итоге бегство, бросив всё своё имущество, не имея никакого представления о будущем в Стране Израиля.

Дина даёт интервью, не называя своего настоящего имени, она также отказывается фотографироваться. Её тётя, объясняет она, до сих пор живёт в Иране, и она опасается, что это повредит в будущем и ей самой, и её семье. Но при всём при том её рассказ позволяет взглянуть на столь незнакомый нам мир и жизнь в нём. Кажется, что мы смотрим какой-то старый фильм. «Это очень важно говорить об этом и рассказать эту историю, - объясняет она. – Я хочу, чтобы весь мир знал, что евреи переживают в странах, подобных Ирану. Там у нас нет никаких прав. Власти думают, что евреи – это не люди. Это отличается от того, о чём Ахмадинеджад вещает всему миру. Там очень непростая жизнь, и об этом надо говорить в полный голос». 

Школа: заставляют идти, наступая на израильский флаг

«Мне 22 года. Я родилась и выросла в иранском городе Исфаган, - рассказывает Дина. – На сегодня  там проживает 6 тысяч евреев, а во всём Иране - около 20 тысяч. В Исфагане имеется четыре синагоги, и там мы, бывало, встречались с такими же, как мы, евреями по шабатам и праздникам. Синагога – это очень важное место для еврея, живущего в этом городе. Там была у нас общинная жизнь, там мы учились говорить на иврите. К тому же, там было принято проводить праздничные трапезы. Наша семья приглашала другие семьи».

«Я училась в  мусульманской школе с семи до 18 лет, как все. И всё-таки, у меня в школе не было ни одной подруги. Только еврейские подруги в синагоге. Учителя и ученики все были мусульмане, а в классе – только девочки. В начале каждого учебного года учительница имела обыкновение сообщать всем: «Дина – еврейка!» Из-за этого мои одноклассницы плохо относились ко мне, в лучшем случае – никак не относились. Я не разговаривала ни с кем все 12 лет учёбы в этой школе, оставаясь в одиночестве».

«В мусульманской  школе изучают такие светские предметы, как математика, английский, история – но только Персии, - язык (естественно, фарси) и естественные науки. Но параллельно я была обязана изучать Коран, так они пытались превратить меня в мусульманку. Мне было очень трудно, каждый раз я спорила с ними. С одной стороны, я боялась сказать, что принимать ислам я не хочу, но с другой стороны, я боялась их реакции. Несмотря на всё это, я стояла на своём и всегда говорила, что я еврейка и ни за что не поменяю мою веру. Не было дня, чтобы мне не говорили, что моя вера гроша не стоит, что все евреи до того грязны, что невозможно к ним прикоснуться. И каждый раз я отвечала, что у меня есть моя вера, которую я не хочу менять на ислам».

«Из-за того, что вера разделяла нас, на нас, меня и моих братьев, возложили особую обязанность  в школе: идти и наступать на флаг Израиля. Они обычно ложили флаг на пол, и мы были обязаны идти по нему. Старший брат учился в университете, так и там ему вменили в обязанность ежедневно совершать эту процедуру – и это только потому, что он еврей. Представьте себе – ежедневно топтать израильский флаг – как это действует на нервы, как раздражает!»

«Окончив учёбу, я  могла пройти психометрический тест и поступить в университет  в Иране, но я уже решила отказаться от этого. Женщинам вовсе ни к чему учиться в университете в Иране – ведь им, понятное дело, просто запрещено выходить на работу. Учёба – это такое времяпровождение. Я не хотела продолжать учёбу и вообще жить в той стране, я только хотела репатриироваться в Страну Израиля. Для меня было очень важно репатриироваться и учиться уже здесь.» 

Синагога: Нет раввинов

«Мы находили утешение во встречах всей общиной. Я учила иврит в синагоге дважды в неделю, но только по молитвеннику и по Торе. Нам было запрещено разговаривать между собой на иврите или учить Тору наизусть. Евреи получили разрешение изучать только ТАНАХ. У нас не было раввинов, но был мудрец, который знал Галаху и Тору, он учился ещё до исламского переворота в Иране, когда ещё было разрешено изучать Талмуд».

 «Нам удавалось соблюдать только одну особую традицию. Каждый праздник Рош-а-Шана евреи обычно совершали паломничество к могиле царицы Эстер, где молились, и затем устраивали большую трапезу в саду, что неподалёку от могилы. Интересно, что Пурим почти не празднуют в нынешнем Иране. Мы вообще не чувствовали, что это праздник – ведь нам запрещено носить маски, маскарадные костюмы, даже в синагоге. В общине читали «Мегилат Эстер»  (Сказание об Эстер) и старались посылать «мишлохей манот». Но в моём случае мне удавалось слушать «Мегилу». По утрам я была обязана являться в школу. Даже в Йом Кипур мне не разрешали пропускать учёбу. Каждый раз я спорила из-за этого. Если бы я пропустила более трёх дней, меня могли выкинуть из школы. Так что я пропускала только в Йом Кипур. Ну, а в другие дни я даже не чувствовала, что у нас праздник. 

На  улице: тайная полиция.

Мы разговариваем в кафе, которое располагается у самого здания университета Бар-Илан. Там Дина учится на подготовительных курсах для новых репатриантов, она надеется, что на будущий учебный год она поступит на специальность «компьютеры». На ней синяя блуза со складками и джинсовая юбка, аккуратный макияж и яркий оттенок волос. К одежде подходят и цепочка, и серьги, в которые вставлены синие камушки. Глядя на неё, трудно поверить, что она начала выбирать для себя одежду и дополнения к ней только в 20 лет.

«Когда я выходила на улицы Исфагана, никто не знал, что я еврейка, потому что согласно закону я одевалась, как любая другая мусульманка, - рассказывает она. -  Кто не соблюдает закон, тот может нажить себе большие неприятности. Моя еврейская подруга, например, имела большие проблемы из-за макияжа. Она накрасилась чуть-чуть ярче, чем полагается краситься мусульманке, а под платье натянула брюки. Её схватили и предупредили, что если ещё раз позволит себе такие вещи, то пойдёт в тюрьму. И она уже больше не позволяла себе ничего подобного».

«Законы, ударной  силой коих является цинизм, установлены  главными властителями. Они опасаются, что макияж или брюки будут  притягивать мужчин. Мы чувствовали, что это не более, чем повод. И для парней в Иране существует свой код одежды. Им запрещена фасонная одежда, поскольку рисунки согласно исламу считаются идолопоклонством.

К тому же есть очень  серьёзные законы скромности для  парней и девушек. Не может быть никакого общения парней с девушками в общественном месте. У моей подруги, например, был друг. Их схватили, когда они шли вместе по улице, обоих запихнули в тюрьму на один день. Закон устанавливает, что находиться на улице с мужчиной запрещено, даже не касаясь друг друга. Только женатые могут идти по улице вместе. Если полицейский видит их, они обязаны достать удостоверение, показывающее, что они муж и жена. В уже упомянутом случае с моей подругой только после того, как её и его родители подписали обязательство, что эти двое не будут больше вместе, их выпустили из тюрьмы». 

Отношение к Израилю: ненависть.

«По иранскому телевидению  всё время транслируют проповеди  ислама и анти-израильские сериалы, которые показывают солдат ЦАХАЛа убивающих  арабов. Запрещено смотреть фильмы или слушать музыку, исключая мусульманские песни. Если кто-то всё-таки захочет послушать музыку, его тут же хватают и упрятывают в тюрьму. К нашему счастью, никого из нашей семьи не арестовали, слава Б-гу!..

Годами мы были одиноки, всё время мечтая о Стране Израиля. Вопреки всем инсинуациям и злобной клевете на государство Израиль, которыми занимались местные СМИ, мы всё время говорили, что евреи должны репатриироваться в Страну Израиля, потому что это – наша Страна. Мы говорили об этом только в синагоге, ведь другого места говорить об этом у нас не было. Не говорили мы об Израиле ни, естественно, на улице, ни дома. У нас были соседи-мусульмане, и мы боялись, что они могут услышать». 

Репатриация в Израиль: бежать, всё бросив…

«За пять лет до того, как мы добрались до Израиля, мой старший брат совершил репатриацию, и тогда ему было 29 лет. Мои родители уже поняли, что нет нам места в той стране, и они начали тоже готовиться к репатриации. Кстати, раньше они не могли покинуть Иран, поскольку папе было запрещено уезжать из страны до ухода на пенсию, Ну, а мама полностью зависела от его заработка. Ведь я уже говорила, что женщинам в Иране работать запрещено».

«Проблема заключалась  в том, что каждый, желающий покинуть страну, должен сначала отслужить. У нас не было выбора, и оба моих брата мобилизовались на три года в армию. Только младшего возраст спас от этой очень тяжёлой службы. В Иране призывают в армию в 17 лет, и для евреев условия этой службы особенно тяжелы. Я не видела братьев целый год – ведь отпуска им запрещены. Иранские солдаты могут время от времени отлучиться домой, но евреям и это запрещается.

Мои братья всё время  боялись, что их заставят во время  их службы воевать против Израиля. Ведь этот жуткий режим постоянно угрожает серьёзной и всеобъемлющей войной  против Израиля. Слава Б-гу, не случилось ничего такого, что вынудило бы их к тому, чего они так опасались, и этот кошмарный период закончился».

«Ещё будучи в  Иране, мы установили связь с близкими родственниками, живущими в Израиле. Хотя нам было запрещено звонить в Израиль, кружным путём им удалось разъяснить нам, что надо делать, что взять с собой и как репатриироваться.

Когда мои братья демобилизовались, родители подали просьбу  поехать отдохнуть в Турцию. Было очень непросто получить загранпаспорт, потому что и получение загранпаспортов для евреев представляет немалую проблему. С нами несколько раз говорили, снова и снова объясняли нам, что в Израиль нам ехать запрещено, запугивали нас, угрожали нам. Так прошло три месяца, пока прибыли загранпаспорта, и мы могли, наконец-то, выехать. Кстати, у мусульман получение загранпаспорта занимает всего неделю».

«Итак, мы выехали, с  нами вместе выехали ещё 40 еврейских  семей, с которыми мы пересекли границу  с Турцией. Наконец-то, мы были свободны! Всё!.. Мы ничего не продали – ведь это запрещено! Мы даже не смогли вывезти вещи в чемоданах. Словом, взяли мы с собой только одежду. В Турции мы встретили инструктора, которого наши израильские родственники послали нам навстречу, а также получили помощь от посланцев Сохнута. С этого момента всё очень упростилось». 

Приземление: новый мир.

«Естественно, что  поначалу было очень непросто. Ведь у нас началась новая жизнь  в Израиле, а это была совершенно другая страна, совершенно непохожая  на то, что нам было знакомо, да и все законы и правила отличались. Акклиматизация была очень и очень непростая. Я не говорила на этом языке, никого не знала. Мы переехали жить в Петах-Тикву, поближе к нашим двоюродным братьям. Большинство наших дядей репатриировались около 20 лет назад. У меня тут есть порядка 50 двоюродных братьев, а в Иране осталась только одна тётя.

Я училась в ульпане  примерно год. Это был наиболее трудный  для меня период в Израиле. После  ульпана я работала кассиршей  в супермаркете, где значительно улучшила свой иврит. В конце концов мне удалось записаться на подготовительные курсы для репатриантов. Старший брат, который приехал в Страну до нас, сейчас служит в армии. Другой брат работает в компании мобильных телефонов, а ещё один брат - директор магазина. Самый младший брат учится в йешиве-гимназии в Петах-Тикве. Папа не работает, у него трудности с ивритом, зато мама работает помощницей в детском садике.

Со временем мы привыкли к жизни в Израиле. Я записалась в университет, научилась делать макияж у родственника, он хозяин салона красоты. Все одёжки, привезенные оттуда, я выкинула. Поначалу я стеснялась надевать одежду с короткими рукавами, потому что никогда так не ходила, но потихоньку и к этому привыкла. Так оно и должно быть - ведь тут не Иран! Проблема в том, что в Стране совершенно другие поведенческие коды, которые мне не всегда понятны. В Израиле, если ты надеваешь брюки, люди думают, что ты нерелигиозная, и с этим я не согласна. Я религиозная девушка, но я ношу брюки. Можно и в брюках ходить, и быть религиозной.

У меня есть друзья из Ирана, с которыми я провожу много  времени. Но на подготовительных курсах я обнаружила, что получаю удовольствия, о которых в прошлом не имела  понятия. Сейчас у меня самый «кайфный»  период. Я познакомилась с новыми людьми, разговариваю с ними. В Иране такого не было. Ведь я всё время была словно в клетке. Я очень люблю учиться, и сейчас я учусь в Израиле. Каждый раз попадая в университет, я говорю: «Слава Б-гу!»! Честное слово!» 

Про евреев, которые остались там

«Я очень беспокоюсь за тех евреев, которые остались в Иране. Они не хотят покидать его, у них есть деньги. Но ведь не всё упирается в деньги! Надо ещё и жить. Я надеюсь, что все они репатриируются.

Только когда живёшь тут, ты понимаешь, до чего все границы  открыты перед тобой! Честное слово! Например, у меня в Иране был компьютер, и я даже окончила курс программирования после окончания средней школы. Но в Иране запрещено посещать большинство интернетовских сайтов. В основном мы играли в компьютерные игры. Я совершенно не скучаю по Ирану. Разве что чуть-чуть по друзьям, которые остались там, но уж конечно, не по государству, не по властям! Как это здорово, что я приехала в Израиль!» 

Перевод Фани Шифман, МАОФ