…Мне не доставило никакого труда приблизиться почти вплотную к очередному оратору. Хотя громкоговорители разносили его речь по всей огромной площади, мне было приказано подобраться как можно ближе к трибуне. От этого зависит качество записи.

После того, как наша сотрудница, корреспондентка, в полной мере «вкусила» свободу и демократию, а также и хваленое египетское гостеприимство, руководство решило больше не рисковать, а послать меня, небольшого, незаметного, по прозвищу Тигр.

Кстати, адвокат, к которому обратилась Сюзан, сказал, что алименты за ребенка, зачатого на площади «Шихрур», она может предъявить всему египетскому народу…

…Я занял удобную позицию, настроил мини-камеру на трибуну и нажал на «пуск».

Оратор был одет в светлую военную форму. Вместо египетского орла, на гимнастерке была большая дыра. Герб государства был выдран «с мясом».

«Братья!» - кричал оратор, и чудовищные микрофоны эхом разносили его слова. – «До сегодняшнего дня я был солдатом и ревностно исполнял свой воинский долг. Но я отказался стрелять в свой народ. Армия, которая уничтожает свой народ, вместо того, чтобы его защищать, является вражеской армией!»

«Долой предателей!» - отозвалась площадь.

Дезертир продолжал: «Эта армия предает интересы государства! Она защищает интересы диктатора и его дружков-воров! Она является марионеткой в руках Америки и Европы!».

При этих словах люди на площади как с цепи сорвались: они вопили, что-то скандировали, причем в каждом углу по-разному…

Я не очень хорошо знаю арабский язык, особенно египетский диалект его. Меня в моем обучении нацеливали на «палестинский вариант». Поэтому я только приблизительно мог понять реакцию толпы.

Судя по всему, часть демонстрантов кричала «Предателей под суд!», а другая – требовала смертной казни, причем, немедленно.

Оратор между тем продолжал: «…Теперь вы понимаете, братья, почему проклятый диктатор Му-Барак в огромных количествах завозил негров-нелегалов в нашу страну? Чтобы стрелять в нас, когда солдаты откажутся выполнять приказ проклятого диктатора!

Посмотрите на выезды с площади! Видите там солдатские грузовики? Знаете, кто там сидит? Чёрные наемники, продавшие свои души за американские доллары!»

Толпа на площади забурлила и, как огромная волна, отхлынула от центра. Военные машины оказались затопленными людским морем…

Послышались одиночные выстрелы, но они быстро смолкли. Грузовики вспыхнули один за другим.

«Братья!» - уже с надрывом и с трудом кричал дезертир. – «Ни один наемник не должен уйти от народного гнева! Ни один из силовиков, охраняющих врагов и диктаторов не должен уйти от справедливого суда народа!!»

Толпа выдыхала из своего чрева: «Мы ненавидим армию! Мы ненавидим египетских полицейских! Мы ненавидим Му-Барака!»

На трибуну вскарабкался здоровый мужик с хемингуэевской черной бородкой и бледным лицом. Он начал выступление тихо, почти шепотом, но очень быстро перешел на крик. Восставший народ сегодня освободил его из тюрьмы…

Он рассказал, что несправедливый суд посадил его за решетку только из-за того, что он был патриотом своей страны и желал своему народу благополучия и процветания. Но судей интересовала не справедливость, а сохранение власти насквозь прогнившего коррумпированного режима. Ради этих целей «справедливый» суд был готов посадить в тюрьму любого, кто, по мнению продажных законников, мог быть угрозой их владычеству.

Во имя «демократии» эти черные вороны в судебных мантиях готовы были совершить любое преступление против Бога и справедливости.

При слове «справедливость» я впал в прострацию. Кому как не мне знать, как человек страдает от несправедливости! Всего несколько дней назад это жлоб Васька отбил у меня мою любимую Мурку! Я начал рисовать в своем воображении, что я сделаю с Васькой, если вернусь живым с задания…

Между тем ораторы сменились. Сейчас над площадью возвышался увенчанный чалмой священнослужитель. Хорошо поставленным голосом он вещал, а громкоговорители разносили его речи по всей площади. «Огнем и кровью освободим Священную Землю! Огнем и кровью освободим Святой Град Иерусалим! Огнем и кровью захватим Храмовую Гору и будем там молиться Творцу!»

Толпа как зачарованная повторяла за ним: «…Огнем и кровью… В Святом городе… Молиться на Храмовой Горе…».

После того, как люди на площади немного успокоились, шейх продолжал: «Му- Барак, Барак и Барак Обама действуют заодно! Му-Барак является марионеткой израильского Барака, а тот является марионеткой американского капитализма!..

Слово «барак» не является благословением «бераха», но проклятием: молнией – «барак» - в руках темных сил!..»

Далее шейх очень убедительно доказал, что первые люди – Адам и Хава – были мусульманами и в раю говорили на святом арабском языке. Но потом сионисткий змей-искуситель уговорил Хаву съесть запрещенные финики, за что первые люди и были выгнаны из рая… Они забыли священный арабский язык и стали пользоваться древнееврейским.

С тех пор люди считаются по рождению мусульманами, но в некоторых семьях получают неправильное воспитание и становятся приверженцами неверной религий. За это им полагается смертная казнь.

Толпа стала кричать: «Смерть неверным! Смерть необрезанным!»

А я задумался…

Скорее всего, шейх прав. И мне надо немедленно менять религиозную ориентацию. Желание вернуться в правильную веру было настолько сильным, что если бы у меня был нож, я бы тотчас на месте сделал себе обрезание. Прямо здесь! На площади Освобождения!

Но ножа у меня не было, а просить его у людей, стоявших вокруг, было неразумно: можно было бы заработать не только обрезание причинного места, но и головы заодно…

…Шейх теперь призывал разнести в клочья и разрушить до основанья прогнивший антинародный антирелигиозный и коррумпированный режим пособников американского империализма и израильского сионизма…

Толпа вновь содрогнулась и, как грязевой поток «сель», устремилась в сторону президентского дворца…

Вскоре площадь Свободы почти опустела, и я решил, что поскольку снимать уже нечего, то можно возвращаться на явочную квартиру…

Я пошел в сторону, противоположную движению толпы. Людей почти не было. Светлыми холмиками лежали на земле нелегалы-наемники. Их темных лиц в ночи не было видно и казалось, что светлая воинская форма сама раздулась и сохраняла почему-то форму человеческого тела…

Я, походя мимо одного из наемных убийц, решил внести и свою скромную лепту в дело освобождения египетского народа: поднял ножку и окропил его своей живительной влагой…

Я приблизился к базе. Детекторы уловили меня, несколько выщербленных кирпичей в ничем не примечательной стене вжались внутрь, и я пролез в освободившееся пространство.

Через несколько минут я уже был внутри. С меня сняли видеокамеру и прочие шпионские штучки, пригладили шерсть, и я, человек с гибким телом кота, прошел на свое место и улегся на любимый коврик…

Я лежал в ожидании ужина и обдумывал все, что произошло сегодня вечером на площади Освобождения. Я решил, что завтра же приму правильную веру.

Я уже видел в своем воображении, как приду к шейху и попрошу сделать мне обрезание. Потом, после первого в жизни намаза, мне выдадут «калашников» - у них есть такие маленькие, со складным прикладом, я с ним вполне справлюсь, - пойду уничтожать собак и египетских полицейских, поддерживающих антинародный режим диктаторов…

Ух, как я их ненавижу! Почти также, как и мышей-кифиров! Нет, пожалуй, мышей я ненавижу больше…

А потом… Потом я встречу Ваську. И скажу ему: «Ну, проклятый необрезанный, помесь свиньи и обезьяны, пришел твой конец!..»

Он начнет мяукать: «За что?!?» «За Мурку!» - грозно насупив уши, отвечу я и нажму на курок!.. Одна очередь снизу вверх! Это – для него. Чтобы помучался. А вторая – сверху вниз: это уже для моего удовольствия…

…Служащий вкатил коляску с ужином. Этот ритуал мне хорошо знаком во всех подробностях: сначала дадут свежее мясо Грифу, разведчику-сионисту, потом накормят ящериц-шпионок, способных вести разведку внутри атомных реакторов, потом побросают свежей рыбы в бассейн с акулой, атаковавшей несколько дней тому назад советских туристов в Красном море…
м Только потом очередь дойдет до меня. Молоко будет холодное, подернутое пенкой, от которой меня тошнит… Но это несправедливо. Неправильно! Это противоречит моей новой правильной религии!!

Прежде всего еду нужно подавать мне! И не в грязной фаянсовой миске с трещиной! И с поклоном! Ведь это такая честь для необрезанных – служить нам, воинам Аллаха!

Завтра после намаза, прежде всего, я займусь этими. И этими необрезанными тварями в клетках! Завтра будет день гнева, мести и восстановления справедливости!

Я весь подобрался, как напряженная пружина, стабилизировал хвост, и, когда неверный наклонился, чтобы поставить около меня остывшее молоко с проклятой пенкой, - прыгнул на него, стараясь попасть когтями в глаз!..