- Чего вы бунтете, молодой человек? Ведь перед вами стена!
- Стена, да гнилая. Ткни - и развалится!
Разговор полицейского с В. И. Ульяновым, позднее Лениным

Впервые я оказался в Лондоне в 1970 г., в связи с конференцией по атомной физике, проводившейся тем летом в Оксфорде. Краткая программа пребывания, всего несколько дней, включала и уголок ораторов Гайд–парка, и парламент. Последнюю экскурсию пришлось перенести на несколько дней, так как из галереи публики бросили в парламентариев бомбу со слезоточивым газом. Бросавший крикнул, как сообщали газеты: «Почувствуйте, каково это нам, в Белфасте». Даже через пять дней, когда в парламент пустили, не совсем ещё выветрился запах газа, и щипало глаза.

В Гайд-парке бомб не бросали и никто не мешал слушать оратора, обращавшегося к небольшой, человек сто-сто пятьдесят толпе, со страстью, которой хватило бы и для стотысячного митинга. Я запомнил впечатлившие меня слова: «Любой белый – наш враг: и консерватор, и лейборист, и либерал». Бросалось в глаза, что как оратор, так и его небольшая аудитория – все были, пользуясь сегодняшним новоязом – афроамериканцами. Обращала внимание и явная, неприкрытая ненависть, подкрепляющая сказанное, и то, что по одежде, и средней упитанности толпа не состояла из побирающегося сброда, какой я видел в других местах и каким его себе представлял.

Тогда я не подумал о религиозной составляющей столь злобного отношения к «белым», связывая его со следами эпохи колониализма. Но спустя примерно четверть века когда провёл в Англии полгода, узнал, что большинство, наверное – абсолютное, бывших афроамериканцев – мусульмане. За эти полгода я не один раз видел мусульманские демонстрации, которые всегда чего-то требовали от английского общества – каких-то особых прав и свобод, равенста и т.п. В демонстациях, в небольшом разведении, участвовали и белые. Сами лозунги, под которыми шли демонстрации, были всегда левые – антикапиталистические, антиамериканские, да и совсем нередко – антиизраильские.

В разных по времени и месту проведения, этих демонстрациях было много общего. Не вызывало сомнения, что «протест» организован, направляем и финансово поддержан. Об этом говорило и построение колонн, и профессионально сделанные плакаты, и швыряемые публике не от руки написанные листовки. Всегда удивлял явно ощутимый заряд вызова и неприязни к окружению и окружающим, совершенно не соответствующий вполне благополучному внешнему облику демонстрантов. Они чувствовали себя хозяивами улицы, эти вчерашние угнетённые (1), и не просили, а властно требовали. Опасность взрыва ощущалась непременным спутником таких демонстраций и заставляла прохожих, главным образом по номиналу – «угнетателей», пугливо сторониться. Казалось, малейший инцидент может привести к столкновению.

А между тем, протестантов ровно ничего, во всяком случае – на первый взгляд, не удерживало в Англии. Они здесь не родились. Та завидная раскованность, с которой люди иного, чем белый, цвета кожи вели себя на улицах, в кафе, магазинах и ресторанах показывала, что они вполне устроились, им есть, что есть, на что купить, и чувствуют они себя вполне свободно. Тогда почему столь часто протестуют и протесты эти полны отнюдь не инсценированной злобы? Может быть, дома, в стране, откуда родом, им было всё-таки лучше? Многолюдные демонстрации афроамериканцев и курдов с турками видел и по рабочим дням. Значит, они скорее всего безработные? Но тогда где же требования работы? Их не было и в помине. Не было и просьб о хлебе насущном или достойной крыши над головой, что казалось естественным при голодном и холодном протесте. Значит, хлеб и другую еду, равно как и место круглосуточного пребывания, кто-то им поставляет. Замечу, что под мостами, обычном, согласно советским СМИ месте пребывания угнетённых и обездоленных, народу оказалось на удивление мало: не набрать и на небольшой пикет, не то, что занимающую большую улицу демонстрацию.

Лондонская и британская в целом ситуации не уникальны. В Германии сам видел смену поведения приезжих турок, курдов, арабов. Первоначально пытавшиеся онемечиваться, с ростом концентрации они немецкую культуру, включая язык, начинали просто отвергать. Это отвержение шло параллельно явному развитию у приезжих чувства хозяина, права на протест, агрессии по отношению к местным. «Гости» явно ощущали собственную силу, непрочность противостоящей им «стены» государства. И там было много демонстраций, просто наглых, агрессивных по требованиям, и манерам их участников. Природа агрессии не имела, на мой взгляд, объективных материальных оснований. И во Франкфурте, и в Берлине, я ощущал идущую от демонстраций злобу, сродни той, что замечал в Лондоне.

Эти картины протеста вспоминаю часто, глядя по ТВ на перекошенные ненавистью морды демонстрантов в Газе или Иудеи и Самарии. Я понимаю, что гнев каждой демонстрации дикуется не только общей ненавистью демонстрантов к Израилю и евреям, но и конкретной задачей, поставленной теми, кто эту демонстрацию оплачивает. Ведь очевидно, что без этой оплаты она никак не может обойтись (2), поскольку по истечении, как максимум, 5-6-ти часов протеста бунтовщики захотят есть. И тогда кто-то на чьи-то средства их накомит, освободит от работы, поскольку за бунт в рабочий день надо работатадателю компенсировать убытки. К сожалению, на сегодняшний день лучше всего это удаётся государственным системам соцобеспечения. Здесь и лежит самый доступный способ борьбы с «протестом» - перестать «угнетателям» финансировать «угнетаемых», их самих, и их семьи.

Вернусь, однако, к своим английским воспоминаниям. Мне было неясно, почему вообще эти «демонстрации протеста» происходят в Англии. Ведь их участники, казалось бы, рискуют быть выдворенными из этой страны. Однако из разговоров с аборигенами я вскоре понял, что быть изгнанными «угнетённые бунтари» не бояться – не те нынче законы в Англии, не та мощная стена на пути протеста «угнетённых». Не особенно беспокоятся они и о хлебе насущном – с социальных выплат в современном западном обществе (3) от голода не помрёшь, да и нечто вроде «крыши над головой» «угнетающим» обществом, так или иначе, обеспечивается. Законы эти социальные, в основе своей гуманные, нормальное общество могут, однако, просто взорвать.

Знаю про законы не только из сообщений СМИ, скорее – вопреки им. Расскажу об удивительной ситуации, возникшей, правда, не в Великобритании, а в Швеции почти двадцать лет назад. Знакомый мне аспирант ленинградского физтеха, аргентинец, женился, находясь в СССР, на украинке. По окончании аспирантуры, по пути в Аргентину, они задержались в Стокгольме. Там и застряли, поскольку им очень понравилось. Он предложил – бесплатно – свои услуги местному институту физики, а она родила ребёнка. Оба супруга в связи с тем, что просрочили визы, подлежали депортации в Аргентину и на Украину, соответственно. Однако без суда дело не решалось., и время шло. Жена опять забеременела. Возможная депортация разрушила бы семью, чего законы западных «угнетателей» разрешить не могут. Поэтому семье выдали, фактически бесплатно, трёхкомнатную большую квартиру в центре Стокгольма и пособие, заметно превосходящее зарплату начинающего научного работника – шведа. В такой ситуации можно и подемонстрировать – всегда ведь хочется ещё лучше, чем есть! (4)

Примечательно, что когда в Лондоне начались «демонстрации молодёжи», а точнее – бандитские оргии, российские, да и другие СМИ заговорили о «протесте молодёжи». Вот, дескать, до чего докатилась проблема «отцов и детей» – борются с сытой буржуазной жизнью, хотят стряхнуть с себя наследие отцов – «пузатое» мещанство. Такие протесты имели место неоднократно и в сравнительно удалённом, да и недавнем прошлом. С охотой эта песенка запелась и леваками по всему миру. Кто ещё столь охочь до битья витрин, погрома и грабежа магазинов, как левая «революционная» молодёжь. Сытая и вполне обеспеченная, она имеет время и желание протестовать по любому поводу.
Невольно на память приходят студенческие волнения в Париже, в мае 1968 г. Тогда казалось, что ещё напор – и орава студентов во главе с Кон-Бендитом захватит власть в Париже, а затем и во всей Франции (5). Ненавистному «революционерам» капитализму придёт конец. Не вышло, однако, краха капитализма. Вышел крах Кон-Бендита, который многие годы, пока не пролез в Европарламент, держал крохотную букинистическую лавчонку неподалёку от франкфуртского университета.

Однако беглого взгляда на лица протестовавших несколько дней назад в Лондоне было достаточно, чтобы понять – не абстрактная, а в абсолютном большинстве чернокожая, а, значит, мусульманская молодёжь вышла на улицу. Как оказалось, она вполне знакома с современными средствами связи, т.е. допущена к компьютерной технике, и, по меньшей мере в этом смысле, не выброшена за обочину жизни.

Когда стало невозможным говорить просто о молодёжи, вышедшей на улицу, леваки и служащие им СМИ заговорили об этническом неравенстве, угнетении, доведшем некоренную нацию до состояния полной безысходности.

Это полное враньё, поскольку и образование, и последующая работа, вплоть до весьма высоких позиций, доступна в слабой зависимости от цвета кожи. Но не в слабой зависимости от желания работать. А его-то этой некоренной этнической группе и нехватает. Явление это отнюдь не уникальное. В США выведена целая порода сидельцев на пособии, занимающаяся этим занятием несколько поколений. Дело в том, что определённые, отнюдь не мизерные, потребности социальное пособие удовлетворяет. Той же силы, которая нужна, чтобы преодолеть природную лень – у сидельцев на пособии нет. Приятней и проще слушать внутренний баюкающий голос, который легко убеждает в том, что ты не достиг приличного положения в обществе, так как это «общество тебя не пустило», создав «железный», «бетонный» или «стеклянный» потолки. Взять ответственность за неуспешность на себя несопоставимо труднее. Грабить и крушить просто так дающее, но не в соответствии с постоянно и быстро растущими потребностями, общество проще, чем в нём, индивидуально для себя, находить нишу, потихоньку пробиваясь вверх.

Ситуация в Израиле давно идёт по похожим рельсам. Там роль «недополучивших» взяли на себя местные, израильские арабы, которые чуть что бунтуют, и небольшие группки репатриантов, которые бунтовать хотели бы, да по ряду причин – не могут. Сейчас полным ходом идёт попытка создать подобную общественную прослойку не только из арабов (репатрианты пенсионного возраста, разумеется, не счёт), но и присоединить к ним шпану и провокаторов из среднего класса, в основном из евреев. И вот она уже шантажирует правительство. «Беспорядки в Великобритании должны послужить предупреждением премьер-министру Беньями Нетаньягу», заявили на днях члены ассоциации студентов. "Предупреждение касается протестов, которые могут выйти из-под контроля, и того, что может случиться, если здесь общественность поймет, что диалог, который ведется с ней, является неискренним. Это может привести к еще большей ненависти, которая накапливается внутри", - пугают общество студенты.

Однако обществу стоит помнить по своему не устаревшие студенческие лозунги мая 1968 (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5_%D1%81%D0%BE%D0%B1%D1%8B%D1%82%D0%B8%D1%8F_%D0%B2%D0%BE_%D0%A4%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%86%D0%B8%D0%B8_1968_%D0%B3%D0%BE%D0%B4%D0%B0), например, «мы не хотим жить в мире, где за уверенность в том, что не помрёшь с голоду, платят риском помереть со скуки» или «мы не будем ничего требовать и просить: мы возьмём и захватим». Их отношение к демократии характеризует лозунг, вольный перевод которого есть «голосуй, не голосуй, всё равно получишь …».

Из анализа прошлого опыта хорошо известно – правительству ни в коем случае не следует поддаваться на шантаж уличной стихии, идёт ли он от экономически «средних» или «слабых» слоёв населения. «Майские протесты» 1968г. не окончились сами собой – их подавила армия по приказу президента де Голля. Равно как недавние погромы в пригородах Парижа и ряде других французских городов. Лишь полиция утихомирила страсти в Лондоне и других городах Великобритании.

Полезно иметь в виду, что грабила и крушила всё «буржуазное» толпа «угнетённых» в Лондоне из зависти к обеспеченным, потому ещё, что социальные пособия не вводят её в подобие истеблишмента. Да и есть длинный ряд предметов мелкой роскоши, которые на пособие недоступны.

Конечно, стоит помнить и о том, что множество мечетей (немало было их в Лондоне и во времена моего там пребывания) насаждают ненависть к западному образу жизни. Но причина лёгкой готовности заметной части общества перейти к бунту – свидетельство неустойчивости социальной системы. Неустойчивость же - следствие высоких социальных гарантий, обеспечивающих прожиточный минимум при полном безделии, но не допускающих выхода в реальные люди. Плюс объединяющая религия, обычаи стран происхожденя и т.п.

Действительно, протест, который бушевал в Англии несколько дней, и так или иначе проявляется не только там – в значительной мере социальный. Действительно, виновата социальная система, позволяющая такому количеству сброда не думать о прожиточном минимуме. Бунтовать и безобразничать могут только люди, о реальном хлебе насущном могущие не думать. Если власть хочет избежать волнений, наподобие английских (а это в интересах всего общества), то ей следует сократить, притом резко, социальную помощь работоспособной молодёжи, и быть готовой применить силу в соответствии с законом. Государство – слишком дорогое достояние граждан, чтобы дать его разрушить хулиганам, да и не хулиганам тоже.

Наиболее опасен сценарий – это возобладание либеральной точки зрения: обществу надо ещё больше дать «своим детям» - прав и материальных благ, с тем, чтобы «расшалившихся детей» успокоить. Следует ясно понять, что такой подход только поощряет хулиганов и грабителей. Уместно властям развитых стран не на словах, а на деле признать, что десятилетиями лилеемый подход, на новоязе именуемый мультикультуризмом, издох. И политика внутренняя должна строиться с учётом этого свершившегося факта.

Известен лозунг – «кто не работает, тот не ест». А не поевши не побунтуешь, не побесчинствуешь. Значит, простейший, и, на мой взгляд, правильный разговор демократичеки избранной власти с громящей толпой, да и, к слову сказать, с тель-авивскими «палаточными сидельцами» – отнюдь не политический диалог с набором уступок со стороны власти. В решении проблемы – важный элемент - это совершенствование социального законодательства с тем, чтобы помощь доставалась лишь в ней реально нуждающимся, т.е. уменьшение социальной халявы, позволяющей работоспособным и учащимся - не работать и не учиться.

17.08.11
Мирон Я. Амусья,
профессор физики
Санкт-Петербург

Примеч.
(1) или их дети
(2) Так получилось, что в одном конкретном случае знал даже цену протеста – 15 шекелей на рожу за два часа «работы».
(3) К «Западу» отношу, разумеется и Японию, где живущих на социальную помощь весьма мало, и Израиль, где их полно.
(4) Данная возможность не использовалась, разумеется, бывшим аспирантом ФТИ, который работал, как отмечал, бесплатно по своей специальности, притом вполне неплохо.
(5) Ненаблюдательный Кон-Бендит не заметил, что во взбудораженном им и его сторонниками Париже были и демонстрации с лозунгом «Кон-Бендита – в Освенцим», что весьма прозрачно намекало на этническое происхождение пламенного бунтаря.