Текст на английском
section.php3?sid=37&num=25
Уильям Сэфайр, поддерживающий с Ариэлем Шароном дружеские отношения, делится с читателями своими
впечатлениями от разговора с Шароном после его встречи с президентом Бушем.
Прим. переводчика
Сначала премьер-министр Ариэль Шарон весьма настороженно отнесся к идее его политической оппозиции о
строительстве забора безопасности, отделяющего израильтян от палестинских террористов-самоубийц. «Это –
вовсе не магическое решение проблемы», - говорил он мне, когда «голуби» пытались продвинуть план
создания пограничных сооружений вдоль границ 1967 года, которые невозможно защитить, и ликвидации всех
израильских поселений на Западном Берегу, включая и пригороды Иерусалима.
С той поры идея возведения проволочного забора, оборудованного датчиками и видеокамерами и
позволяющего контролировать проникновение в Израиль, была доработана и усовершенствована таким
образом, чтобы включить большую часть ближайших израильских поселений. Сейчас забор, завершенный на
четверть, позволит, по мнению Шарона, не только обеспечить большую безопасность для всех израильтян, но
и явится побудительным мотивом для палестинцев стремиться к установлению мира.
«Десятки тысяч арабов нелегально проникали все это время в Израиль», - сказал он мне после его встречи
с президентом Бушем на этой неделе. – «Некоторая их часть принимала участие в террористической
деятельности. Это очень опасный процесс, и его необходимо остановить».
Кроме создания чисто физического барьера, забор может изменить дипломатическую динамику:
«Стратегия Арафата – сделать террор частью процесса политических переговоров. Если ты не получаешь всего,
что хочешь, ты прибегаешь к террору – начинаешь интифаду. Забор безопасности, когда он будет завершен,
покончит с этой стратегией. Именно это беспокоит их – возможность потерять оружие террора как средство
переговоров».
По-видимому, это беспокоит и кое-кого в Госдепартаменте, и президент Буш принял палестинское
определение этого забора как «стены». Это слово немедленно напоминает евреям о стенах гетто, а
американцам – слова Рональда Рейгана «Разрушим эту стену!». Однако мистер Буш снова вернулся к термину
«забор», и во время его давно ожидаемой пресс-конференции воздержался от представившейся ему
возможности критически отозваться о нем.
И в этом усматривается здравый смысл. Роберт Сатлофф, наиболее проницательный из ближневосточных
аналитиков, пишет в «Балтимор Сан»: «После того, как президент Буш связал престиж своего президентства с
достижением мира между Израилем и палестинцами, он должен смотреть в оба, чтобы не оказаться на
неверной стороне инициативы, которая и в самом деле может предложить шанс на мир».
Шарон не рассматривает защитный забор как односторонне установленную границу. «Это не
политическая граница, а также не в полном смысле граница, обеспечивающая безопасность. Если мы придем к
выводу, что определенное место должно быть или не должно быть в наших руках», - сказал он, - «тот факт, что
где-то здесь проходит забор, не повлияет на наше окончательное решение». Успокоив таким образом как
поселенцев, так и, в некотором смысле, палестинцев, этот опытный руководитель добавил: «Но всем должно
быть совершенно ясно, что мы не вернемся к границам 1967 года».
Шарон отметил, что «80 процентов израильтян влюбились в идею забора, и почти столько же их не
доверяют палестинцам». (Я подозреваю, что Шарон занимает прочное место среди этого большинства, так же
как и я, впрочем).
А что можно сказать о новом премьер-министре, Махмуде Аббасе (известном своим друзьям как Абу
Мазен) – выполняет ли он свои обязательства? «Абу Мазен понимает, что Израиль нельзя победить
посредством террора, и он считает, что наши проблемы могут быть решены путем переговоров». Это – хорошая
«новость». «Но он еще не решил приступить к разоружению и расформированию террористических
организаций. А Арафат все время пытается ослабить его».
Как можно укрепить положение Абу Мазена? «Мы освобождаем заключенных и выдаем 30 тысяч
разрешений на работу. Вам следует поддержать экономические проекты, которые инициирует Абу Мазен».
А что можно сказать о руководителе служб безопасности Мухаммаде Дахлане, который не проявляет
никакой активности в задержании террористов и не пытается остановить изготовление сотен ракет в Газе?
«Он не хочет оказаться запятнанным» - что означает, по-видимому, что у Дахлана есть политические амбиции,
которые не позволяют ему проявить жесткость по отношению к террористам.
Какая самая большая опасность угрожает Израилю сейчас, когда Саддама лишили власти? «Ливия
пытается получить расщепляющийся материал, но самую большую опасность представляет собой Иран с его
баллистическими ракетами с дальностью 1300 километров. Недавно я разговаривал с Путиным. Русские
понимают, что Иран стремится к обладанию ядерным оружием, и он предпримет сейчас некоторые шаги,
чтобы действовать впредь более осторожно».
Означает ли изгнание Саддама, что на Ближнем Востоке многое изменится? Шарон проявляет
осторожность: «Соединенные Штаты не будут находиться по соседству с нами вечно. Но Израиль, в отличие от
США, остается здесь, и я что-то не вижу до сих пор демократической арабской страны».
Но мне никогда не доводилось видеть его более оптимистически настроенным. «Да, есть сдвиг, и есть
потенциал для еще более глубоких изменений. При всей той критике, которая раздается в адрес президента
Буша, он - человек решительный. Он создал на Ближнем Востоке такую благоприятную возможность, какой не
создавал никто другой. И в этом – вся разница».
Опубликовано в газете «Нью Йорк Таймс» от 31 июля 2003 г.
Перевод с английского Эдуарда Маркова.
Июль 2003 г.