(письма из родного дома) Если в юности вы прогуливались пешком от площади Республики до площади Бастилии, на рассвете или поздним вечером провожая любимую женщину, то Вы были любимы Парижем. Если Вы пьянели на бульваре Осман и встречали рождественскую ночь под снегопадом в обнимку с ней на Елисейских полях, то Париж Вас понимал и принимал. Если Вы просыпались в сиреневых сумерках на смятых простынях и на Вас смотрели её глаза, значит, Вы были бесконечно молоды и мудры, потому что каждую ночь Вы были любимы и любили сами.

И мимо пробегают смуглые мулатки, украшенные золотом, и легкий флер парфюма на улице. И далекая башня Эйфеля из окна рабочего кабинета, и мост Ватерлоо, и утренний кофе где-то на улице, и факультет русской литературы в Сорбонне, где за третьим столом сидишь ты и слушаешь А. Синявского, где француз тебе читает стихи М. Лермонтова, не вошедшие в собрание сочинений, все это Париж. Все это твой Париж.

Ты уедешь из него по своим делам, обещая себе вернуться, но вернешься уже только через десять лет. А Париж не изменится. Разве только глаз удивленно отметит большее количество мусульман, чем раньше на улицах. Все то же самое: и клошары в зимнем метро, и смотровая площадка на Трокадеро, и Лувр, и Версаль, и вроде те же улицы, и Латинский квартал, и сигареты «Житан», которые ты больше не куришь. И те же витрины в еврейском квартале. И все же что-то изменилось, что-то стало не таким, появилось тревожное ощущение неведомой опасности и беды.

Погромы на еврейских кладбищах! В восьмидесятых - девяностых годах ХХ века об этом говорилось меньше. Надписи «Смерть евреям!» на стене Нотр-Дама никогда не было. Поджогов еврейских общинных центров в 11 квартале, где кормят стариков, не было. Хулиганских нападений на евреев, на детей, и избиений не было. Возмущение французских властей по этому поводу и все самые шумные заявления, ничего не стоят без конкретных шагов. Официально считается, что во Франции проживает 6-7 миллионов мусульман. На самом деле их в четыре раза больше. Просто не все учтены. Сегодня в объединенной Европе проживает около пятидесяти миллионов мусульман. Не хотите верить, проверьте! И Вы увидите, что я не ошибаюсь. Но самое главное даже не это, проводится тест на вседозволенность!

Если французы - совокупность наций, если этот народ, общность всех культур и конфессий, позволяет дискриминировать по национальному признаку одну свою часть, которая четко обозначает себя как евреи, в то время как все другие (и мусульмане в том числе) предпочитают не афишировать свою принадлежность по вероисповеданию, значит, этому народу грозит беда. Это сначала берутся за евреев, потом за армян, потом и за самих французов. Это сначала пишут: «Евреи, убирайтесь вон!» в знак солидарности с ненародом - палестинцами, а с арабами Ближнего Востока. Почему бы не проявить солидарность с населением убиваемого Судана! Монстры пока хулиганствующего исламского террора проявляют солидарность с другими монстрами арабского террора, потому что они с ними одной крови.

Западной цивилизации следует помнить слова Бумедьенна (бывшего руководителя Алжира) перед Генеральной Ассамблеей ООН в 1974 году: «Однажды миллионы людей покинут южное полушарие, чтобы проникнуть в северное. Уж конечно, не как друзья. Ибо они придут, чтобы завоевывать. И они завоюют вас тем, что населят северное полушарие своими детьми. Чрево наших женщин принесет нам победу». А повторяет он с трибуны слова Ясера Арафата. На Востоке, в мусульманских странах мусульмане могут иметь по четыре жены, но Европе это противопоказано.

В Европе тема исламской плодовитости провозглашена табу, которое никто не осмеливается нарушить. Если ты пытаешься заговорить об этом — тебя отправляют под суд за расизм, за ксенофобию, за богохульство. Или под обвинение в разжигании национальной розни, за грубое, однако точное сравнение. «Они плодятся, как крысы- А.Фаллачи». Ни один закон не может опровергнуть... что в Европейском Союзе мусульманские новорожденные составляют в год 10%, в Брюсселе — 30%, в Марселе — даже 60%.

С 1970-х Европа приняла умиротворение арабов в качестве центрального момента своей международной политики. Это явилось результатом нефтяного эмбарго, объявленного ОПЕК в 1973 году. Кроме того, симпатия по отношению к арабам и враждебность по отношению к Израилю служили интересам Европы в ее попытках, следуя по стопам Шарля де Голля, отделить себя от Америки. Поскольку членство в НАТО обязывало Соединенные Штаты обеспечивать безопасность Европы, она могла позволить себе подлизываться к арабам, от которых США так или иначе должны будут защищать ее. В то же самое время Европа получала возможность переориентировать гнев арабов на Америку, которая не желает – исходя из стратегических и моральных причин – разрывать свои дружеские связи с Израилем. Таким образом, в событиях 11 сентября 2001 года есть и европейская составляющая.

Кроме того, у Европы есть и внутренние причины заигрывать с арабами за счет Израиля. Быстро растущее мусульманское население Европы заражено фанатичными формами антисемитизма. Антисемитизм процветает как на левом, так и на правом фланге европейского политического спектра. Учитывая все это, для внутренней политики европейских стран стало очень выгодно клеймить Израиль, в то же время не замечая арабский терроризм и нарушения арабами прав человека.

Франция прекрасно понимает во что она превратится, если её покинут евреи. Вроде бы мелочь, какие-то полмиллиона евреев. Но как это отразится на экономике, здравоохранении, высшей школе, научных кругах, на разработках в ядерной области и авиации? Однако очевидно, что через это пройдут все европейские страны, которые не справятся исламским экстремизмом. Европейская культура, которая была частью иудео-христианского мира, исчезает под давлением агрессивного халифата.

Евреи все равно покинут Францию, скитаясь какое-то время, но они вернутся из галута к себе домой, заселять Галилею и Иудею. Очевидно, что наступило время ненастий, когда общую беду можно пережить только со своим народом, только у себя дома. Дома и стены помогают, и земля под ногами своя. Франция отправляла своих евреев в лагеря смерти. И этого мы никогда не простим! И я, уже избавившись от своих былых космополитических воззрений, когда весь мир был моим, предпочитаю свой дом, на своей Родине, на своей еврейской земле.