начало

Избирательность по отношению к нарушителям закона

     Избирательность прессы по отношению к освещаемым темам и их подаче уже давно стала притчей во языцах. В том числе, и в вопросах закона и порядка.
     Как показывают мои наблюдения, не всякое массовое убийство заслуживает гнева, возмущения, да и просто внимания левых. Например, убийства мусульманскими фундаменталистами христиан в Судане систематически ими игнорируются.
      Почему? Почему левые столь избирательны по отношению к нарушателям закона? Почему они цепляются к одним – не самым существенным – нарушениям и не замечают или не желают замечать другие? Ответ, на мой взгляд, ясен. Их вовсе не волнуют человеческие страдания. Они преследуют одну цель: играть роль супергероя в документальной драме «Борьба добра со злом». Точнее - играть роль маленького, но удаленького Давида, противостоящего огромному Голиафу. Они становятся на сторону слабых (а чаще – лишь кажущихся таковыми) групп, чтобы заслужить репутацию праведников и удовлетворить потребности своего раздутого Эго.
 

Что значит быть левым?

     Вызов, который левые бросают обществу, прост и понятен: материальное благополучие и счастье за просто так. Такое заманчивое предложение трудно не принять. К примеру, разве можно отказаться от предложения распределить чье-то богатство – если и тебе что-то перепадет?
      Но за проповедуемой левыми идеей равенства стоит нечто большее. А именно: намерение низвергнуть тех, кто преуспел и добился в обществе ключевых позиций, и занять их место. Как говорится, они пытаются – и, бывает, успешно – уравнять людей: чтобы не было богатых, а все были равно бедными. Разумется, за исключением тех, кто это равенство сумеет учредить. Такова подоплеки, скрывающаяся за лозунгами о равенстве и братстве – суть ее в безмерном эгоцентризме и жажде власти. Как в «Скотном дворе» Джорджа Оруэлла, левые хотят быть «равнее других». Несмотря на «про-народную» риторику, они всегда были высокомерными элитистами, которые презирают подавляющее большинство людей, считая себя авангардом, способным и должным управлять всем остальным «быдлом». Опыт Советского Союза, где номенклатура имела привилегии, недоступные большинству  граждан, – наглядно это показал.
 

Комплекс вины и салонные либералы

     Еще одним психологическим мотивом поведения левых считается комплекс вины. Но и тут не все так однозначно. Утверждение, согласно которому богатые испытывают чувство вины, видя нищету окружающих, кажется мне надуманным. Это не более чем высокопарные словеса, которыми балуются салонные либералы, дабы возвысить себя в своих же собственных глазах.
      Тот факт, что многие левые – в том числе и среди большевиков – являются выходцами из богатых семей, еще не служит доказательством того, что они руководствуются чувством вины. Скорее, это лишь подтверждает, что салонные либералы, пресытившись материальными благами, жаждут теперь удовлетворения своих эмоциональных потребностей, как то: развеять скуку на демонстрациях, получить новые впечатления, прославиться, почувствовать себя особенными, значимыми, влиятельными.
    Но есть еще один – на мой взгляд, наиболее существенный – аспект комплекса вины. Он заключается в том, что некоторые хотят слыть людьми сострадательными, даже не будучи такими на самом деле. Сознавая отсутствие данного сантимента в себе, они начинают требовать, чтобы, к примеру, государство было щедрее по отношению к обездоленным. Таким образом, они освобождают себя от личной ответственности и необходимости что-то делать самим. Помимо этого, они надеются, что за разговорами о сострадании никто не заметит  отсутствия этого чувства в них самих.
      Так, некоторые левые «с пониманием» отнеслись к теракту 11 сентября 2001 года. (Некоторые израильские левые также с пониманием относятся к арабскому террору – прим. пер.) Это наглядное доказательство того, что ни о каком сострадании речи тут быть не может, а дело лишь в ненависти к существующей системе, которую им еще не удалось подчинить себе.
      Еще один пример – социальный. Левые постоянно выступают за права слабых слоев населения, но при этом совсем не стремятся находиться в их обществе, жить в их окружении. И если дела говорят громче, чем слова, то их человеколюбие – всего лишь риторика. Пустая демагогия, с помощью которой они пытаются закрепить за собой имидж «хороших парней».
    Взять, хотя бы, следующий возмутительный, на мой взгляд, пример. Представители американского шоу-бизнеса повадились навещать Фиделя Кастро. Еще бы! Ведь он устраивает им шикарные приемы в своем дворце! Впечатленные спектаклем (вполне в духе советской показухи для заморских гостей из породы «полезных идиотов»), салонные либералы из Беверли-Хиллз не стесняются выражать свое восхищение «гостеприимным хозяином» и «приятным, умным собеседником», а на самом деле - кровавым диктатором. При этом они призывают «аморальное» правительство Америки «пойти навстречу Кубе» и отменить эмбарго. Только вот за всем этим шоу улыбок и дружеских рукопожатий они забывают, что Кастро уничтожил десятки тысяч ни в чем неповинных граждан, а за заборами его царского дворца -тюрьмы и лагеря, в которых томятся еще более ста тысяч человек. (Согласно отчетам организаций по правам человека, на сегодняшний день в Кубе  самое большое количество заключенных на душу населения.) Не говоря уже о страданиях всего остального населения, подавляющее большинство которого мечтает избавиться от своего бородатого тирана или хотя бы сбежать в ту самую раскритикованную в пух и прах салонными либералами из Голливуда Америку. Впрочем, ни Стивен Спилберг, посетивший Кастро, ни Оливер Стоун, посвятивший этому диктатору фильм, ни Кевин Костнер, ни Джек Николсон, ни все 160 певцов, артистов и прочих баловней американской судьбы, подписавших петицию в защиту Кубы от Америки, - никто из них не согласился бы поменяться с этими несчастными кубинцами местами.
 

Левизна как религия

      Согласно иудаизму и христианству, человек должен углубиться в себя, в свою совесть и осознать свои ошибки, тогда как марксизм предлагает возложить всю вину на других и продолжать жить с чувством выполненного долга, да еще и учить жить других.
    Для некоторых приверженцев левой идеологии она – эта идеология - стала самой настоящей религией. Видимо, сказывается естественная для человека потребность во что-то верить. Так, происходящее сегодня в России религиозное возрождение свидетельствует, что никакие нападки на религию и никакие преследования ее, имевшие место в СССР, не смогли подавить в людях этот инстинкт.
     Принятие на веру постулатов, которые звучат красиво, но не имеют под собой никакой реальной – и рациональной – основы, ставит левизну в один ряд с другими религиями. Более того, несмотря на то, что она является порождением демократичной западной цивилизации, её приверженцы зачастую абсолютно нетерпимы к своим конкурентам. А уж тот факт, что даже после падения Берлинской стены и разоблачения истинного облика коммунизма, некоторые продолжают хранить верность его идеалам, ничем, кроме как слепой, безрассудной верой не объяснить.
      Те, кто имел счастье находиться долгое время среди левых интеллектуалов (а мне довелось общаться с ними в университете в течение 12 лет), знает, с каким трепетным и почитанием они относятся к сочинениям Маркса. Это трепетное почитание не уступает таковому верующих к священным писаниям. Левые мыслители постоянно заняты толкованием его работ, пишут бесчисленные пространные трактаты на тему «Что на самом деле имел в виду Маркс?». Таким образом, в западных университетах марксизм стал особой формой теологии.
 

Другие причины левизны

    Их несколько:
    Многих молодых людей привлекает «крутой», интеллектуальный, прогрессивный имидж левых. Отчасти, ими движет революционная романтика: хочется отождествлять себя с борцами за справедливость, способными ради своей правды идти на баррикады, воевать против установленного порядка и противостоять большинству.  Отчасти, ими движет конформизм: в некоторых общественных кругах принадлежность к левому лагерю означает принадлежность к интеллектуальной и духовной элите. Там, не быть левым – значит быть изгоем. Чужаком. А кем-то движет юношеская категоричность и неопытность - они еще не до конца осознают, что жизнь – это сложная, неоднозначная штука, и что не всегда можно решить её проблемы неким простым, чудодейственным способом.
    Некоторые становятся левыми потому, что недовольны существующим положением вещей, но плохо понимают, как его исправить. Вот они и цепляются за примитивные объяснения и легкие решения, вроде «отнять и поделить» или «государство должно…».
     Другие, напротив, движимы чувством собственного превосходства, а простые решения прельщают их потому, что позволяют без особого интеллектуального усилия слыть умником и мудрецом, знающим как решить все мировые проблемы.
     Иные – обычные оппортунисты, извлекающие собственную выгоду из власти левых и их политики.
    А некоторые просто нашли удобный способ скрывать человеконенавистничество за маской человеколюбия, а эгоизм – за разглагольствованиями о благе общества.
    Стоит обратить внимание на тот факт, что в кругах революционно настроенных леваков очень любят использовать слово "smash", которое в переводе с английского означает «разгромить», «сокрушить», «разрушить». То есть этой категории людей просто нравится все крушить. Они ищут социально приемлемые оправдания и формы для реализации своих разрушительных импульсов и находят их в «борьбе за мир и справедливость во всем мире». Так сказать, проявляют неприличную агрессивность в приличных формах.
     Стоит упомянуть и о причине биологической, быть может, наиболее спорной из всех. И все же: некоторые исследователи пришли к выводу, что в известном смысле политическая ориентация может передаваться по наследству. Объясняют они это тем, что одни люди склонны к переменам более других. Такие люди нуждаются в постоянном выбросе адреналина и «отдыхают душой», находясь в состоянии стресса и борьбы. Эта неугомонность вызвана не столько социальной неустроенностью, сколько психической нестабильностью. Иначе говоря, речь идет о врожденной особенности психики, делающей человека излишне суетливым, непоседливым, и к тому же – зачастую склонным к экстремизму. Покой таким даже и не снится. А помноженная на «социальную озабоченность», эта особенность неумолимо толкает человека в революционную общественную деятельность.
      Бывает, левые сами признают, что реализация некоторых принципов их идеологии не выгодна им самим, то есть - противоречит их частным интересам. Для иллюстрации данного тезиса, приведу слова Джорджа Оруэлла: «Может показаться, что лозунги социализма и коммунизма способны привлечь к себе только нудистов, вегетарианцев, сексуальных маньяков, знахарей, пацифистов и феминисток… фанатичных борцов за контроль рождаемости и старых членов Рабочей партии. Так что самой худшей рекламой социализма являются его приверженцы».
 

Эгоцентризм

     Как уже было сказано, эгоцентризм является одной из основных психологических черт, характеризующей левых как группу. (Я сознаю проблематичность обобщения, но это неизбежно при попытке социального анализа.) Для начала, давайте рассмотрим эту человеческую черту в общих чертах.
      Адекватная самооценка и уверенность в себе, несомненно, являются необходимыми и желательными свойствами для каждого человека. Вместе с тем, довольно трудно определить где заканчивается адекватность и начинается неоправданная самоуверенность, надменность, самонадеянность и спесь.
     Приверженность таким секулярным религиям, как социализм или коммунизм свидетельствуют о чрезмерной самоуверенности и эгоцентризме их сторонников. Основанием для такого утверждения служит элементарный анализ постулатов левой идеологии и убеждение её апологетов, что под их мудрым руководством в принципе можно переделать, «перевоспитать» саму человеческую природу, а также одним махом решить все экономические проблемы человечества. Уверенность, с одной стороны, что природа им подвластна, и отчаянные попытки подчинить её себе – с другой, привели к тому, что левые диктаторы уничтожали миллионы граждан своих стран, чтобы подогнать все население под свое представление о том, каким должен быть человек, и сделать его управляемым.
      В значительной мере именно из-за раздутого Эго многие левые отказываются признать ошибочность своих убеждений даже после того, как это абсолютно однозначно доказывает практика. Впрочем, если факты не соответствуют или противоречат их теории, такие факты либо игнорируются, либо скрываются.
    Будучи тщеславными эгоцентриками, левые жаждут внимания, стремятся быть на виду, норовят постоянно демонстрировать свою неординарность, выделяться умом, душевностью, добродетельностью, смелостью. И не важно, что все эти качества – мнимые (кто-то пребывают в заблуждении относительно самих себя, а кто-то – намеренно вводит в заблуждение других). Им надо показать, что они принадлежат к маленькому элитарному клубу избранных, которые вправе распоряжаться настоящим и будущим человечества.
    Будучи людьми амбициозными, они не признают никаких существующих авторитетов, лишающих их возможности оседлать  ситуацию. Поэтому они заинтересованы в разрушении всех существующих структур и налаженных систем. Но лишь до тех пор, пока сами не займут руководящие посты.  Вот тогда они превращаются в оголтелых консерваторов. Так, например, на протяжении всего существования советского режима, его правители были крайне консервативны и держались за власть всеми силами – ценой репрессий против всякого, кто даже косвенно мог на неё посягнуть. Западные  левые в средствах массовой информации, академических и богемных кругах тоже с болезненной ревностью оберегают свой статус, ибо свято верят, что только они – и никто другой – заслуживают почестей и власти.
     Это объясняет и то, почему левые «либералы» так ненавидят неолибералов. Казалось бы, между ними должно быть много общего. Но именно это-то и настораживает левых «либералов», которые видят в неолиберализме серьезного – и опасного - конкурента. Напомню, что неолибералы проповедуют идею постепенного экономического и социального прогресса. Они как истинные либералы выступают против централизации власти и вмешательства государства в экономические и социальные процессы. По их мнению, власть должна быть «рассредоточена», чтобы у людей было больше свободы выбора. Они верят, что судьба каждого человека – в его собственных руках, и нечего уповать на подачки государства, а тем более – перекладывать на него ответственность за себя и свою жизнь. Идеология неолиберализма лишена революционной романтики, экстрима и демагогии, характерной для идеологии прогрессистов.
     Более того, реальный опыт доказывает, что сильная централизованная власть как раз и тормозит прогресс, создавая препятствия на пути частной инициативы, без которой невозможно развиваться ни экономически, ни творчески, ни интеллектуально, ни духовно. А это уже прямое посягательство на весь смысл существования левых, которые пытаются нас убедить, что сильное государство под их руководством и есть высшее благо для народа.
    Хочу отметить, что сказанное мною выше не означает, что потребность в самоутверждении и эгоцентризм свойственны только левым. Это лишь означает, что у левых - как группы - эти свойства получили политическое выражение. Иначе говоря, левизна есть политическое проявление этих человеческих качеств. Хотя, они могут выражаться, например, и в религии. Но, как уже было замечено, коммунизм – это тоже форма религии.
     Вообще, политика считается уделом людей особенно амбициозных, с особо «ненасытным» Эго. Однако, если присмотреться, то можно заметить, что левые политики, куда более активны, чем правые, и куда более склонны ко всякого рода авантюрам. Поэтому они так часто пренебрегают деталями и фактами - для них куда важнее сама активность. Детали, в таком случае, могут только помешать. А об их отношении к фактам уже все сказано.
      Но вернемся к психологии. Понятно, что человек с гипертрофированным Эго имеет и соответствующие Эго-потребности. Такие люди не отличаются самокритичностью и не способны признавать свои ошибки. Более того, они считают, что «лучшая защита – это нападение» и используют все средства, чтобы отстоять свою правоту. Но упрямство и чванливость – враги рационализма и реализма. Не удивительно, что левым свойственно питать слабость к  теориям и отрицать реальность.
 

Отрицание реальности

       Феномен отрицания реальности получил известность благодаря работам Зигмунда Фрейда, который причислил его к классическим невротическим симптомам – с одной стороны, и механизмам психологической защиты – с другой. Это значит, что вместо того, чтобы разобраться с неудобной правдой, невротические личности ведут себя так, будто эта правда – или эта реальность – не существует. Но такое поведение скорее создает проблемы, чем их решает.
     К сожалению, феномен отрицания реальности не ограничивается случаями из врачебной психиатрической практики. Это явление куда более распространенное, чем даже эгоцентризм. Причина этого стара, как мир. А именно: далеко не все люди справляются с трудностями жизни. Потому-то так популярны всякие отвлекающие и расслабляющие препараты, позволяющие «уколоться и забыться», – будь то наркотики, алкоголь, никотин или даже просто кофеин. Все они создают на некоторое время иллюзию «невыносимой легкости бытия», подменяя реальное решение проблемы мнимым.
     Но почему людям бывает настолько трудно справиться с действительностью, что они предпочитают бегство от неё? Вполне вероятно, что корень такого поведения заложен в генетической памяти человека, возвращающей нас в те времена, когда жизнь была особо трудной. И только те, кто научились «отключаться» от происходящего, смогли себя сохранить. Таким образом, бегство от действительности было вынужденным, спасительным для человеческой психики – и для самого человека - действием.
     Однако в современном мире ситуация иная, и потому чрезмерная склонность к бегству от действительности свидетельствует о психопатологии, то есть – о неприспособленности к жизни.
 

Левые у власти

     Так что же происходит, когда левые оказываются у власти? История показывает, что из анархистов-революционеров они тут же превращаются в убежденных, бескомпромиссных, авторитарных консерваторов. Причина тому – боязнь потерять власть.
      Авторитарность левых – термин очень непопулярный. Я бы даже сказал – неприемлемый, с точки зрения передовиков идеологического фронта в академических кругах. Все они убеждают нас, что авторитаризм по определению свойственен исключительно правым реакционерам и консерваторам.
     Однако еще со времен французской революции и теоретики, и практики левой идеологии убедительно – на деле – доказали, что авторитарность – их суть. Учитывая, что их основным мотивом является жажда власти, а главным устремлением – возможность управлять толпой, а то и вовсе – природой; учитывая их самомнение, а также их уверенность в том, что они знают рецепт счастья и посланы в этот мир, чтобы осчастливить невежественные массы (даже вопреки их – масс – воле и желаниям); учитывая все это – иначе быть и не может. Первые идеологи коммунизма, по крайней мере, это признавали: «Революция – это самая авторитарная вещь, какая только существует, - утверждал Энгельс. – Это акция, в ходе которой одна часть населения навязывает свою волю другой с помощью пушки, штыка и винтовки». Зато нынешние признать за собой склонность к авторитаризму отказываются, хотя на деле – стоит им дорваться до власти, как они все свои силы посвящают укреплению  государственных механизмов контроля над общественно-политическими и экономическими процессами.
    Тогда как консерваторы – те, кого еще называют классическими либералами, в отличие от либералов прогрессивных – всегда скептически относятся к правительственному вмешательству и выступают за ограничение полномочий властей, практически – за сведение их к минимуму, необходимому для нормального функционирования цивилизованного гражданского общества.
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

    На протяжении всей статьи я говорил об отношении к переменам, как о важнейшем показателе, определяющем идеологическую и, соответственно, политическую ориентацию человека. Напоследок, хотелось бы уточнить критерий для исчисления коэффициента полезности той или иной политики?
     На мой взгляд, отправной точкой – и главной ценностью! – является свобода человека как личности, - та самая индивидуальная свобода, гарантирующая человеку свободу выбора своего жизненного пути. И если те или иные перемены ей способствуют, тогда, я думаю, стоит приветствовать их от души. Если же целью перемен является ограничение этой свободы, то их последствия всегда были, есть и будут трагичными. И это будет трагедия для всех и каждого - вне зависимости от политических взглядов.

Перевод с английского Анны Даниловой.

***

Джон Рэй - профессор социальной психологии в университете New South Wales, Австралия. Специализация – психология авторитаризма, консерватизма, расизма. Его Сайт в Интернете расположен по адресу http://dissectleft.blogspot.com