Человеческая природа
Сторонники консерватизма, напротив, убеждены, что природа наделила человека некими общечеловеческими чертами, наличие которых надо, как минимум, признать. И если это черты отрицательные, как, например, эгоизм и агрессивность – то пытаться с ними бороться или же обернуть их на пользу человеку. В конце концов, эгоизм, как и лень (если не давать им волю) вполне могут считаться двигателями технологического прогресса и экономического развития индивида и общества. Однако в ответ на эту доказавшую себя на практике теорию, левые обвиняют правых… в отсутствии «сострадания» и «милосердия» к ближнему. *
Религия и церковь
Неприятие религии вообще и религиозной морали, в частности, стало для многих, начиная с конца 19 века, поводом для принятия идеологии коммунизма. Причина использования левыми идеологами этой «болевой точки» в своих целях понятна, учитывая, что они не признают никакого авторитета кроме своего собственного, считая всякую альтернативу угрозой своей - стремящейся к абсолютной - власти.
Проповедники религии предлагают людям свои представления о морали и нравственности, основанные на глубоком убеждении, что элементарные человеческие этические нормы необходимы для существования цивилизованного гражданского общества. А вот для идейных левых подобные нормы являются ненужным хламом, или даже «опиумом», мешающим им строить общество нового типа с его аморальной моралью и безнравственной нравственностью. Так, например, «прогрессивные либералы» отстаивают полную сексуальную свободу на общественном уровне, хотя в этом виде она подразумевает не что иное, как безответственное отношение людей друг к другу. Когда же начинают проявляться плачевные результаты этой «сексуальной неразбочивости» (неполные семьи, брошенные дети, болезни), то появляются авторитарные вожди и говорят народу: «Государство возьмет на себя ответственность за вашу жизнь и благополучие. Мы позаботимся о вас и наведем порядок, только дайте нам эту возможность». Цена этого порядка известна: права и свобода личности.
Однако, стоит заметить, что неприязнь левых атеистов к христианству, как самой массовой на Западе религии, не распространяется на религии примитивные. Тут картина обратная - левые активно защищают свободу вероисповедания всяческих религиозных меньшинств, вплоть до самых маргинальных. Тем самым они доказывают, что причина их нелюбви к религии кроется не в религии как таковой, а в масштабах угрозы, которую она представляет для их власти над людьми. А именно: могущественная, почитаемая миллионами религия куда опасней с точки зрения её влияния на умы и души, чем та или иная секта.
* (Израильская аналогия: трепетно уважительное отношение здешних левых к Исламу и религиозным мусульманам сочетается с презрительным отношением к иудаизму и тем, кто его исповедует. Прим. пер.)
Антирасистское лицемерие
Борьба с расизмом – навязчивая идея современных левых. Объявив себя «хорошими парнями», они не упускают случая обвинить оппонентов – помимо прочих грехов - в расизме. Но недавняя история показывает, что не все так уж чисто в их собственном королевстве.
До начала Второй Мировой войны проблемы расизма левых почти не интересовали. Их идол - Карл Маркс - отзывался о евреях с ненавистью и презрением. А советские власти проводили репрессивную политику по отношению ко всем национальными и религиозными меньшинствами. Это значит, что левой идеологии и практике расизм вовсе не чужд. Другое дело, что сами левые никогда в этом не признавались, пытаясь завуалировать все проявления своего расизма примитивной демагогией. Более того, я убежден, что современная левая идея – близнец нацизма. Слишком уж много у них общего.
Одним из доказательств тому является факт, что Гитлер – а с ним и другие лидеры нацизма – открыто заявляли о себе как о социалистах, а полное название его партии расшифровывается как «Национал-социалистическая немецкая рабочая партия». Не зря Гитлер и Сталин поначалу боли союзниками - пока не пришли к столкновению из-за захватнических амбиций. Повторяю: это был конфликт амбиций, а не идеологий! А до этого момента между ними было полное взаимопонимание и сотрудничество, позволившее Гитлеру существенно укрепить свои позиции и развязать войну.
Марксистом и социалистом изначально был и основатель фашизма – Муссолини. (Позже он, став националистом, отступил от марксистской идеи классовой борьбы, но, оставаясь «лидером пролетариата», был верен многим социалистическим принципам.) Просто социализм Гитлера и – в меньшей степени - Муссолини был с националистическим окрасом, а социализм левых – с окрасом интернационалистическим (хотя у Сталина он позже обрел отчетливо националистические свойства). Как бы то ни было, и те, и другие были ярыми противниками демократии и либерализма в сфере политики и экономики и ратовали за усиление государственного аппарата в ущерб свободе и правам личности.
Помимо общности взглядов и ценностей, методы борьбы с врагами – и прежде всего с врагами внутренними – у них тоже были одинаковые.
Однако современные левые – включая историков – все эти неудобные для них факты игнорируют. В исторических телепрограммах феномен нацизма осуждается со всей жесткостью и безапелляционностью, а вот когда заходит речь о преступлениях большевизма (читай – коммунизма), тон подачи информации коренным образом меняется и становится каким-то снисходительным, можно даже сказать – понимающим и извиняющим. А ведь сталинские репрессии, равно как и зверства других «диктаторов от коммунизма», направленные против их собственного населения под предлогом борьбы с «классовыми врагами» или «врагами народа», ничуть не уступают по своей жестокости и беспощадности преступлениям, совершенным нацистами по отношению к другим народам и нациям.
Современный левый расизм
Этот расизм очень своеобразен, но от этого он не перестает быть расизмом. Я имею в виду распространенную сегодня в среде левых радикалов ненависть к Америке. В том числе – и далеко не в последнюю очередь – ненависть к собственной стране левых американцев. Ноам Хомский – ярчайший тому пример. Тем не менее, как показали события 11 сентября 2001 года, эта ненависть чревата страшными, трагическими последствиями, и отмахиваться от неё, как от чего-то пустякового никак нельзя. Мне кажется, что неважно, от кого исходит столь интенсивная, смертоносная ненависть – от исламских ли фундаменталистов или от радикальных американских «либералов». Главное - она опасна как таковая самим фактом своего существования.
Жгучая ненависть к капиталистической системе и классическим (в отличие от прогрессистских) либеральным ценностям - это та идейная платформа, на которой сегодня рука об руку выступают мусульманские фундаменталисты и западные левые радикалы всевозможных мастей. Не удивительно, что эти левые оправдывают мусульманский терроризм! Ведь если исламские фанатики стремятся вернуть нас во времена феодализма, то различные коммунистические режимы уже пытались это сделать, и даже частично в этом преуспели. Взять хотя бы того же Сталина, Мао, Пол Пота или Ким Ир Чена, - все они метили на роль не просто царя, но Бога, требуя соответствующего себе поклонения и массовых человеческих жертвоприношений.
Заигрывания с расизмом проявляются и в двойных стандартах, которыми левые активно пользуются, противопоставляя европейцев не-европейцам. Я имею в виду всепрощение, с которым левые относятся к любым варварствам, совершаемым не-европейцами (мол, что с них взять) и в то же время кичливая уверенность в том, что европейцы « лучше знают, что хорошо и что плохо». Эти «либералы» неустанно критикуют западные правительства за «негуманное» обращение с нелегальными иммигрантами; при этом мы практически не слышим их гневных выступлений относительно происходящих в это же время в Африке мини-Катастроф. Если же они об этом упоминают, то лишь «для галочки»: их возмущение в данном случае несопоставимо по своей интенсивности и масштабам с их критикой в адрес демократического правительства США. Тем самым они признаются в том, что, вопреки собственным декларациям, разделяют нации на «цивилизованные» и «дикарские», и что каждая из этих категорий заслуживает, по их мнению, разного к себе отношения. А что это, если не расизм?
Ещё один вопиющий пример расизма – это так называемая «корректирующая дискриминация», борьбе за которую левые посвятили более 30 последних лет. Но если вникнуть в суть дела, то становится абсолютно ясно, что речь идет о преднамеренной дискриминации против белого населения как такового (то есть - исключительно из-за цвета кожи) как при приеме в ВУЗы, так и при приеме на работу.
На чисто демагогическом уровне, они оправдывают такую расистскую политику необходимостью «восстановить баланс» и «привнести разнообразие» в структуры, где доселе доминируют белые. Тем не менее, если бы их действительно волновала справедливость, то они с таким же рвением ратовали бы за реализацию тех же принципов в прессе и научной сфере, особенно в области общественных и гуманитарных наук, где левые правят практически безраздельно, что не сулит этим наукам ничего, кроме застоя. Однако никакой «корректирующей дискриминации» в пользу инакомыслящих нет и не предвидится. Видимо, известное выражение Вольтера «Я с тобой не согласен, но готов умереть за твое право высказывать свое мнение» чуждо тем, кто сегодня называет себя «прогрессивными либералами».
Поэтому, на мой взгляд, борьба за «корректирующую дискриминацию» используется левыми в качестве очередного повода для самовосхваления и претензий на интеллектуальное и моральное превосходство над всеми остальными.
Самым достойным ответом сторонникам всяческого вида дискриминаций являются знаменитое высказывание Мартина Лютера Кинга: «Я мечтаю, чтобы наступил тот день, когда о моих детях будут судить не по цвету их кожи, а по их человеческим качествам». К сожалению, именно так называемые «либералы» торпедируют осуществление этой истинно либеральной мечты.
Левый антисемитизм
Сегодня в левой среде получил распространение новый, своеобразный вид расизма – антиизраилизм, являющийся, по сути, очередной версией антисемитизма. Разве что в данном случае израильтянам – а через них и всем евреям – отведена роль ненавистных «угнетателей», со всеми вытекающими отсюда последствиями.
На самом деле, человеку свойственно быть верным группе, к которой он принадлежит, и испытывать особые чувства к своей родине. В этом нет ничего зазорного, ничего преступного. Если бы это было не так, история не знала бы таких понятий, как община, нация, общество, народ. Таким образом, верность «своим» - явление естественное и потому универсальное. Но это вовсе не значит, что симпатия к «своим» автоматически подразумевает антипатию, а тем более ненависть к другим.
Но левым такой подход не выгоден. Они предпочитают клеймить своих консервативных оппонентов фашистами и ксенофобами, одержимыми примитивными – чуть ли не животными – инстинктами. Тем самым они противопоставляют их себе, любимым, – таким прогрессивным, человечным и человеколюбивым. Но борясь с консерваторами, прогрессисты на самом деле сражаются с мнимым демоном, тогда как демон реальный – и очень опасный – удовлетворенно потирает руки и набирает силу.
Равенство и братство
Для начала – немного истории. Большевистская революция 1917 года сыграла существенную роль в мировой политической истории. Однако не менее судьбоносными по праву считаются и три другие революции: английская 1643 года, американская 1776-го и французская 1789 года. Но если английская и американская были революциями консервативными, призванными уничтожить тиранию и утвердить демократические права и свободы человека, то революция французская существенно от них отличалась. По сути, она стала воплощением левизны как в идейном, так и в практическом смысле (в первую очередь это относится к методам, которые применяли её вожди для осуществления своих целей). А именно: эта революция была нацелена на разрушение существующего порядка во имя кардинальных социальных перемен и учреждения Нового Порядка, Нового Мира, обернувшегося жесточайшей Новой Тиранией. Революция эта стала и примером того, как высокие идеалы, во имя которых она совершается, становятся всего лишь прикрытием для страшных преступлений, как например - массового террора по отношению к не только врагам революции, но и к её неудачливым друзьям.
Равенство было одним из таких идеалов. И французские революционеры наглядно показали, что борьба за равенство и братство может прекрасно сочетаться с тиранией. Впоследствии, этим же сомнительным принципом стали руководствоваться Наполеон, Ленин, Сталин, Мао, Пол Пот и другие.
Так в чем же кроется причина одержимости идеей равенства? На мой взгляд, эта одержимость вызвана страстным желанием левых низвергнуть все существующие общественные и властные структуры, авторитеты, порядки и ценности. И все это ради того, чтобы самим занять руководящие посты и сформировать новые структуры, увековечивающие их собственную власть. Борьба за равенство – просто очень удобный для этого предлог.
Прокрусты и нравственная уравниловка
Стремление уравнять и подогнать всех под некий искусственный шаблон неизбежно влечет за собой насилие над личностью. Поведение политических Прокрустов со времен французской революции – яркое тому доказательство. (Хотя, например, по сравнению со Сталиным Прокруст выглядит просто невинной овечкой.) Тем не менее и сегодня левые верны своему принципу «не хотите – заставим» и убеждены, что они вправе навязать людям свою модель счастья. А ведь такой подход губителен не только для личности и общества, но и для самих левых, поскольку их отказ признать существование различий между разными группами населения приводит к тому, что многие общественные проблемы «заметаются под ковер» и там разрастаются до масштабов серьезного – глубинного – конфликта, от которого страдают в том числе и левые.
Вот и получается, что там, где нет реализма, нет и не может быть рационализма.
Проповедуемая левыми «нравственная уравниловка» между жертвами и агрессорами служит показательным примером того, до чего можно докатиться, следуя доктрине тотального равенства. Во времена холодной войны, например, западные левые утверждали, что коммунистический режим СССР вполне сопоставим по своим моральным критериям с режимом демократической Америки. А когда президент Рейган назвал СССР «империей зла», эти «либералы» долго и громко возмущались. Но разве можно ставить на одну доску тоталитарный строй, уничтоживший миллионы своих граждан, и демократическую систему, со скрипом применяющую смертную казнь только после суда, да и то лишь по отношению к особо жестоким и опасным преступникам? Более того, на мой взгляд, принятие человеком принципа «нравственной уравниловки» свидетельствует о его аморальности. А тот, кто считает преступления Сталина всего лишь досадной ошибкой или неверным расчетом и приравнивает их к промахам демократических лидеров, страдает тем, что в психиатрии относится к разряду психопатии и именуется «нравственным слабоумием», - то есть неспособностью различать добро и зло и, как следствие, склонностью творить зло.
Новые направления
Одной из новомодных, но уже прочно закрепившихся в левой среде тенденций является политкорректность. Действует она по двум основным направлениям: во-первых, пытается изменить наше восприятие и, как следствие, отношение к некоторым группам людей при помощи подмены понятий, а во-вторых - в лучших традициях тоталитарных режимов - попросту ограничить поступление информации и урезать свободу слова.
Помимо своей приверженности политкорректности, левые вступили в союз с зелеными, которые, в свою очередь, практически слились с красными. Что вполне логично: ведь политика радикалов, выступающих под именем защитников окружающей среды, это политика внешнего вмешательства, регулирования планирования в ущерб индивидуальной свободе человека и во благо тех, кто стремится к абсолютной власти.
Зеленые кричат на всех углах, что если человечество не прекратит транжирить природные ресурсы, то скоро мы исчерпаем все нефтяные запасы. Логично было бы ожидать, что они будут приветствовать добычу гидрокарбонатов из глинистого сланца. Этого повсеместного природного ресурса хватило бы для обеспечения всех нефтяных нужд на сотни лет. Однако зеленые борются против использования глинистого сланца, утверждая, что он загрязнен. Но и после того, как его научились очищать, они не прекратили кампаний протеста. Остается лишь предположить, что они заинтересованы в том, чтобы человечество оказалось перед проблемой реальной нехватки ресурсов, чтобы им было за что бороться и против чего протестовать.
Лицемерие антиглобализма
Все мы видели бесчинства демонстрантов-антиглобалистов в Сиэтле, Давосе и прочих городах, где проходили совещания представителей государств и организаций, обсуждающих проблемы глобализации мировой экономики. Но если внимательно присмотреться, то станет очевидно, насколько лицемерна позиция антиглобалистов. Если бы левых действительно заботили интересы бедняков и отсталых государств, то они бы выступали не против глобализации, а за неё, и даже за более интенсивное её внедрение. Ведь на сегодняшний день основным барьером на пути мировой глобализации является протекционизм в сфере производства сельскохозяйственной продукции. Протекционизм этот практикуется богатыми странами (такими как Япония, США и страны ЕС) и бьет прежде всего по государствам третьего мира, производящим в основном именно такую продукцию. И не что иное, как ОТСУТСТВИЕ глобализации не позволяет этим бедным странам свободно продавать на Западе свою продукцию и таким образом обогащаться. Но как поступают радетели прав «эксплуатируемых и угнетенных»? Они протестуют против политики, направленной на то, чтобы открыть перед бедными странами новые возможности! Разве это не лицемерие? Разве это не абсурд?
Это ставит антиглобалистов в один ряд с противниками свободной торговли, а именно - огромными монопольными корпорациями, на которые они так рьяно обрушиваются. То есть логики – никакой. Все это свидетельствует лишь об одном: о том, что само участи в протесте для левых важнее, чем смысл и цели этого протеста. Иначе говоря, их главная цель – это протест ради протеста, ради «экшен», ради выплеска накопившейся энергии и самоутверждения.
Кроме этого, левые сохраняют верность профсоюзным традициям и интересам. Дело в том, что в ходе глобализации происходит перераспределение в сфере занятости труда, в результате которого мобилизуются неквалифицированные рабочие из стран Третьего мира, что благоприятно сказывается и на их уровне жизни, и на качестве жизни населения развитых стран. Но зато это существенно подрывает мощь профсоюзов этих стран. Потому они и протестуют против перемен. А левые любители перемен с ними заодно! Вот и получается, что ненависть к существующей структуре вкупе с жаждой протеста ради протеста для левых важнее, чем его идейное содержание. Настолько, что под лозунгами о защите прав угнетенных народов, антиглобалисты фактически борются за то, чтобы увековечить нищету нищих.
Вместе с тем, те же самые левые – когда им выгодно – активно пользуются услугами транснациональных корпораций для продвижения собственных идей и целей, - тех, которых они не могут достичь путем демократических выборов, то есть – в обход воли избирателей.
Окончание