Разговор с Амноном Лордом о пути от кибуца а-Шомер а-Цаир и левацких демонстраций против поселенцев до статуса обладателя самого четкого голоса в национальном лагере и выхода его книги «Война в доме» (опубликовано в еженедельнике «Макор ришон» от 28.11.03)

Новая книга Амнона Лорда «Война в доме» начинается с цитаты: «На этой неделе я слышал от нескольких человек без особой политической ориентации, что они чувствуют, что все катится к войне. Просто чувствительность к тому, что происходит».

Это цитата из статьи, опубликованной в «Макор ришон» 22 мая 2000г (за 3 месяца до начала нынешней интифады – войны Осло – прим.перев. ), и в этом случае хочется кричать: где были все комментаторы, стратеги и аналитики, ведшие страну к пропасти, в которой похоронены 1000 евреев? Почему они не прислушивались к тому, что происходит, и продолжали обманывать себя и народ иллюзией мирного процесса»?

Я прочел книгу моего коллеги Амнона Лорда на одном дыхании, хотя большую часть прочитал, когда они были опубликованы на страницах этой газеты. Он называет сборник статей, опубликованных в книге, «облик эпохи», я бы определил как дневник парада глупости государства.

Есть немного журналистов, слова которых, опубликованные в газете, достойны быть прочитанными в книге. Обычно журналистские писания устаревают еще до того, как пожелтеет бумага, на которой они были напечатаны. Публицистика Амнона Лорда во многом напоминает мне творчество Абы Ахимеира, статьи которого, написанные 60 лет назад, читаются как будто типографский запах еще не испарился с бумаги. Сила Лорда в блестящих интеллектуальных анализах, в формулировке understatement тяжелых фраз, в отличном знании материала, о котором он пишет, но более всего – в анализе беды, которую принесли левые государству Израиль. Он проникает в искаженную, извращенную ментальность левых и анализирует ее, вскрывает их слабости и бьет их без сожаления. Он знает их, потому что пришел оттуда.

Чтение книги пробудило во мне любопытство в отношении личности Амнона Лорда и пути, который привел его к нынешнему статусу обладателя самого четкого голоса в сионистско-национальном лагере.

Это также любопытство коллеги по професссии. Уже долгое время я поражаюсь, как мы встретились на одном идеологическом перекрестке, придя из настолько разных течений. Я из религиозной семьи из старого ишува (еврейское население Эрец Исраэль до начала волн сионистской алии, которые, в противовес, назвали себя новым ишувом – прим.перев. ). Лорд - из семьи создателей киббуца а-Шомер а-Цаир. Мои родители соблюдали заповеди, в его киббуце ни разу не открывали молитвенник. Я был в Бейтаре, он воспитывался в а-Шомер а-Цаир (молодежные движения с противоположной идеологией, если в Бейтаре Жаботинского главным считалось возрождение еврейского национального государства, а «социализм или капитализм» – дело десятое, то в ультралевом Шомер Цаир, в некоторых киббуцных столовых которого до сих пор висят портреты Сталина, основным считалось построение социализма и «солидарность с арабскими трудящимися в противовес еврейским и арабским буржуа», жаль для полного счастья не было еврейских помещиков, выступать против одних крупных арабских землевладельцев – национализм чистой воды, а брыкаться против барона Ротшильда, жертвовавшего деньги на мошавы, с/х школы, виноградники и цитрусовые сады – как…против ветра – прим.перев. ). В своей первой статье я предсказывал революцию «Гуш Эмуним», Амнон ходил на демонстрации против поселений.

Лишь немногим менее 10 лет назад, в возрасте около 40 лет, выздоровел Лорд от «болезни левизны», которая была у него врожденной. Какой же путь он прошел до того, как разбил идолов своего отца?
Слово - Амнону Лорду.

«Коммунистический идеал»

«Я родился в киббуце Эйн-Дор (движения Шомер Цаир) у подножия горы Тавор. Мой отец был в Шомер Цаир еще в Ровно и успел спастись и уехать в сентябре 1939г. Здесь он был среди создателей киббуца Эйн-Дор.
Когда я был ребенком, киббуц жил в ужасающей бедности, но для детей ничего не жалелось. Мои родители жили в полуторакомнатном бараке, я рос и воспитываля в относительно роскошном доме для детей киббуцников. Жизнь в квуце (группе) была воплощением коммунистического идеала пар-экселленс. Твоя семья – это квуца (так еще киббуцники любовно называли киббуц – прим.перев.). У воспитателя статус не ниже, чем у твоих родителей.
Все, что снаружи, выглядело странным и ты чувствовал враждебность к нему. Это тип поражающего эгоцентризма. Воспитывают тебя, что ты – в самом лучшем киббуцном движении, киббуцное движение – это самое лучшее, что есть в народе Израиля, а Израиль – лучше всех среди наций. Это «Ты избрал нас», которое вроде бы больше подходило Бейтару, воспитывалось и усваивалось нами глубоко. Я до сих пор помню, как мы ездили на экскурсию в Эйлат. Остановились в Беэр-Шеве и возле молодежного общежития увидели смотр Бейтара. Это было нам настолько странно. Что это? Как можно быть в Бейтаре? Религиозные же вообще были чем-то иным в абсолюте. И это притом, что, живя в Эйн-Дор, нас окружали горы Тавор и Гильбоа и Двора-пророчица. ТАНАХ мы изучали лишь по темам. Например, «кибуш и hитнахалут» - в то время – в положительном смысле. Я слышал, что Шомер Цаир напечатал ТАНАХ, изъяв из него Всевышнего, но сам я такой книги на видел.
И сегодня левые в колонках книжной и театральной критики игнорируют правых. Ицик Лаор пишет о Гроссмане и Амосе Озе, но не о Исраэле Арэле и Иосефе Бен-Шломо, Арье Ставе или Эльякиме Аэцни. Мы не существуем для них, мы вне Галактики».

Тракторист – это хорошо

«Мы были в курсе того, что происходит в стране, но газета в киббуце была одна – «Аль а-мишмар» (газета партии МАПАМ и движения Шомер Цаир). Примерно с 13 лет по пятницам я прилагал большие усилия, чтобы раздобыть еще какую-то газету. После учебы я ездил тремпом или автобусом до Кфар-Тавор или даже до Афулы, чтобы купить «Маарив» или «Йедиот ахронот». И это отличало меня от других.
Воспитывали нас для труда. Тракторист – это был статус. Интеллигенты и артисты не обладали уважаемым статусом. Вместе с тем культура уважалась. В Эйн-Дор было двое «помешанных» на кино и не было четкой «партийной линии» в этом вопросе. Поэтому мы видели Феллини и Годара вскоре после выхода их фильмов.
Мы были вроде открыты для большого мира, но все было под контролем. В рамках школы в 8-9 классе была «неделя знакомства с израильским обществом». Мы несколько человек ездили в мошав. Тогда послать ребенка из киббуца на неделю в мошав в политическом смысле было, как сейчас послать ребенка из левой семьи на неделю погостить в Офру (поселение – прим.перев. ). Встреча с семьей, ведущей самостоятельное хозяйство, сидящей за столом с едой, которую приготовила мама, - это была встреча с чем-то очень странным. (В киббуцах Шомер Цаир происходили расколы из-за спора о том, можно ли держать чайник, чтобы приготовить чай дома, а не в столовой – прим.перев. ). В сущности, не было никакого настоящего контакта с израильским обществом. Лишь в армии я встретился с людьми, отличавшимися от тех, которых я знал в рамках киббуца».

Книги на таможне

«В киббуце любили читать и была там большая библиотека, но там невозможно было найти трудов Жаботинского. Об Ури-Цви Гринберге (ивритский поэт классик 20-го века) мы «знали» лишь, что он «фашист, ненавидел киббуцное движение и ругал киббуц Мишмар а-Эмек»
То, что происходило в библиотеке, это не была в точности цензура, скорее, таможня. И сейчас это есть в каком-то смысле, представьте себе, что Шломо Авинери и Зеэв Штернхаль (оба ультралевые – прим.перев. ) стоят в аэропорту и проверяют книги: если ты внук Карла Маркса, даже если зовут тебя Пуку – проходи, а другой не пройдет. Факт, что многие имена узнали в Израиле лишь в последние годы».

Армия, кино, пресса

«Я отслужил 4 года в армии (год сверхсрочником) и затем два с половиной года изучал кино и ТВ в США. Вернувшись, поселился в районе Тель-Авива. Вначале был фрилансером в кино и прессе. В 1984г. с появлением газеты «Хадашот» присоединился к ней в возрасте 32 лет. Писал статьи, редакторствовал в отделе новостей, а затем в отделе актуалии. Проработал там 7 лет, а после закрытия газеты перешел в газету «Тель-Авив».

Левый – как вторая натура

«Я не прошел в ту эпоху никакого идеологического процесса. Тема кино и газет нетто была для меня самым важным делом. Быть левым было для меня второй натурой. Я не был активистом. Был дружен с Джадом Неэманом и в 1981г. ездил с ним на демонстрацию Комитета солидарности с Бир-Зейтом (один из семи арабских университетов, построенных для арабов «израильскими оккупантами», как и остальные палестинские университеты содержится на израильские средства, передаваемые израильским правительством, и является рассадником арабского терроризма – прим.перев. ) Самая запомнившаяся мне демонстрация «Шалом ахшав», в которых я участвовал, была в 1983г. напротив поселения Хар Браха.
Вместе с тем, в моей журналистской работе я не придерживался дешевой левой позиции, заключающейся во враждебном взгляде на Армию Обороны Израиля и поселения. Я писал правдиво. Например, я написал статью об Арье Ставе после появления его журнала «Натив» и он через годы напомнил мне, что статья была правдивой».

«Что-то искажено»

«Я точно помню, когда я начал задумываться, что я живу в искаженной действительности. Первая точка отметки – десятилетие операции «Энтеббе». Всем левым уже было ясно, что Нетаниягу – будущий лидер правых, и тогда начали появляться клеветнические статьи против Иони Нетаниягу (подполковник Ионатан Нетаниягу – брат Биньямина – возглавлял группу, освобождавшую заложников, и погиб во время операции – прим.перев. ). Линию вела именно газета «Хадашот». Я ощущал отчужденность и чувствовал, что происходит что-то плохое. Нечто настолько презренное, что тяжело поверить. Мой брат погиб во время милхемет аташа (война на истощение – 1970-71г.г.) в иорданской долине, и это полное игнорирование левыми всего, в чем есть элемент святости, чести, уважения, зажгло у меня сигнальную лампочку.
Полное изменение позиции газеты «Аарец» (переход с левой на ультралевую позицию – прим.перев. ) в конце 80-х – начале 90-х, статьи, публикуемые там, показали мне, что я связан с людьми, находящимися на антисионистких позициях. Более того, на определенном этапе я понял, что в качестве левого я должен отказаться от моей национальной идентификации, от моих корней».

«Америка или Освенцим»

«Появилась книга Эллы Шохат об израильском кино, где была статья о фильме «Магаш а-кесеф», к которому я написал сценарий. Из чтения этой книги, из ее слов я понял, что у моего отца было две возможности «считаться хорошим» в ее глазах: или эмигрировать в Америку или погибнуть в концлагере. Если он спасся и репатриировался в Эрец Исраэль, значит, «он колониалист». А я, сабра, родившийся здесь, - «порождение колониализма» и я должен отречься от своих корней. Это чтение было как тянуть змею за хвост. При всех моих левых позициях я никогда не думал, что еврею запрещено репатриироваться на Землю Израиля и что в моих корнях есть что-то, от чего я должен отречься. Постепенно я начал быть критичным по отношению ко всему этому идеологическому окружению».

«Саддам Хусейн прав»

«В газете «Хадашот» я был окружен очень левыми. Там было много коммунистов. Они проникли во всю редакцию газеты. Журналист Мирон Раппопорт, работавший тогда в «Хадашот», перед войной 91г. сказал мне: «Погоди, погоди, вот увидишь, что Республиканская гвардия Саддама сделает американцам». После этого был у меня разговор с приятельницей из этих кругов. Это было уже во время ракетных обстрелов. В ходе разговора она сказала мне: «Саддам Хусейн прав, обстреливая Израиль ракетами». Я ответил ей: «Мы когда-то стояли вместе на демонстрациях против Ицхака Шамира, но сейчас я чувствую себя ближе к нему, чем к вам».

«Дети, играющие огнем»

«Почему у меня заняло так много времени придти к выводу, что принадлежу к лагерю, живущему в искаженном мире? Я думаю, что Джордж Оруэлл (написавший книгу «1984») был прав, когда сказал, что левые интеллектуалы играют с огнем, как дети, не зная, что это. Я получал удовольствие от этих игр. Это было частью игры и ты не думаешь об этом, пока это не начинает касаться лично тебя. Когда падают ракеты и ты начинаешь быть серьезным и думаешь : где я? Я за государство Израиль. И хоть, будучи левым, я поддерживаю государство для палестинцев, я не чувствую правоты в ракетах, летящих на меня.
У меня начался процесс критического мышления, но еще в 1992г. я голосовал за Рабина и очень радовался, когда он победил. Затем я сказал себе: мы избрали правительство, сигнализирующее арабам, что мы готовы на компромисс и мир. Но сразу после избрания Рабина палестинцы стали более агрессивными. Вдруг начались волнения в университете Аль-Наджах, началось усиление террора, все это параллельно избранию левого правительства. Я начал думать: что происходит?
Во время подписания ословского договора с ООП я видел, что это ведет к усилению террора. Каждый, у кого были глаза, видел, что это соглашение не приведет к примирению или миру. Размышляя, я видел, что левые стоят на позициях искаженной действительности. Я начал исследовать, откуда пришли эти мировоззрения. Почему человек, видя действительность, не способен развить реалистическую позицию. Я понял, что это связано с одной из идеологических сторон.
Я не позволяю себе подделываться. И если я пишу, что «женевское соглашение» – это предательство, то почему, если я в умеренных выражениях описываю фактическое положение и говорю правду, почему это будет считаться экстремизмом?»

Сионистское решение

«Когда левые спрашивают меня: что ты предлагаешь? – я могу процитировать Мартина Шермана: дунам, еще дунам, и так вместо пыльных дорог есть у нас автострады, вместо отсталой промышленности – хай-тек.
Мы находимся на войне. Или мы уничтожим врага так или иначе, или они уничтожат нас. Это вызов для нас и решение, в первую очередь, уничтожить врага».

Моя еврейская идентификация

«Я как-то разговаривал с Бен-Ционом Нетаниягу (энциклопедист, отец бывшего премьера Биньямина Нетаниягу – прим.перев. ). Он сказал мне, что есть люди, которые соединены с еврейством через религию, а есть абсолютно светские, но они связаны с народом. У меня нет религиозного сознания, но я связан с еврейским народом, его судьбой, со всем, что мы пережили. И если я должен выбрать быть частью народа или некоей международной группировки – я принадлежу к моему народу».

Перевел Моше Борухович

Прим.перев. – обильное упоминание фамилии Нетаниягу объясняется тем, что Амнон Лорд, как и Юваль Штайниц, перешел не просто слева направо, а именно в группу Биньямина Нетаниягу.