Думаем, что многие помнят миниатюру
Аркадия Исааковича Райкина, давшую заголовок заметке и постоянно приходящую
нам на память в недавние коматрагичные дни. К месту и опережая время была
эта миниатюра. Вот и сейчас проходила странная всемирная церемония, которая
нас вовсе не удивляла. А чего вы хотели – сплюнуть и забыть? Так с подобного
ранга деятелями не поступают. Потому своё скупое: "Упокой его душу" – за
неделю до объявления смерти – сказал президент Буш. Выли и соболезновали
высокоположенные плакальщики – президенты и премьеры, короли и даже один
принц, воздавая и восхваляя. Франция и здесь опередила других – её президенту
удалось постоять у одра! Их всех понять можно: придёт и их черёд,
почти у каждого есть своя Суха, а то и две. Есть и какое-никакое наследство,
при том совсем не только политическое. Кругом свора продолжателей и наследников.
А ведь каждому важнейшему так хочется, чтобы делёжка не затмила скорбный
картёж! Понять людей можно. Не удивила нас и ООН, спустившая до половины
всё, что могла спускать – ниже было бы уже совсем непристойно. Но и не
спустить – значит как бы забыть. А если так же с тобой, всё время думал
Кофи Анан?!
Особо горевали меньшинства, в
первую очередь геи – трагическая судьба вознесла их на такую прощальную
высоту, которая может с ними и не произойти ещё раз в течение уже подубывшего
21-го века. И их печали тоже не было границ.
Вспомнилось в этой связи, притом
с типичной для нас неуместностью, как в начале одной шибко научной конференции
нас всех подняли, чтобы вставши почтить коллегу. Умерший был из тех, о
ком после смерти положено говорить ничего. И вдруг стоящий рядом скажи
этак тихонько, но соседям слышно: "Ведь в зале нет почти ни одного, кому
покойный не сделал бы какую-либо гадость. А стоим мы "по себе". Чтобы была
нерушимая традиция, и не надо было бы думать, встанут по нам или нет."
Так что вроде шло всё чин-чинарём, а могло бы быть и похлеще – переноска
пешком, на высоко подъятых руках, из Парижа в Рамаллу, скорбная церемония
на вершине пирамиды, откосы которой уставлены лидерами по ранжиру, погребение
на место Хеопса, салют в виде стотысячного самоубийства и т. п.
Нет, признаемся, излишеств не
было. Даже, в некотором смысле, наоборот. Мы не могли понять, почему нет
плакальщиков из Израиля, почему среди гостей в Рамалле именно ахшав, а
не когда-то потом, нет старых друзей, сотрапезников по Осло, борцов за
аудиенцию в Мукате? Что-то тут не так, думалось нам. Наконец, поняли. Нельзя
просто ехать, не зная истинной причины трагического исхода. Ведь если умер
с огорчения и заточения – это одно, но не бывает так быстро. Если
отравили, то бывает так быстро, но надо срочно извиняться. Что делать,
что?!
Так и получилось, что даже сивый
Мерец не принял посильного и не отдал должного. Не говоря уже о простом
соболезновании осиротевшему народу-брату, вдруг брошенному без средств
и на произвол. Куда же каналировать, по научному говоря, всю накопляющуюся
энергию дружбы, неужели как всегда – просто под забор, пусть и безопасности,
но всего лишь забор, как ни говори. Даже юный, как и он сам, друг лидера,
соображая ба-яхад в свободное от напряжённейшей борьбы за благо братского
народа, говорил патрону: "Иоселэ, не будь оселэ! Сделай что-нибудь, и при
том здесь, прямо здесь!". Но момент всё не наставал, ибо "отчего он их
покинул" было неизвестно.
Вчера всё плюхнулось-таки на своё
место. Со счётом 17:14 одобрили-таки энергичные мерецы резолюцию соболезнования
под руководством Бейлина. А всё потому, что диагноз подтвердился и прояснился.
А какой – не скажем, следуя представителю ООП в ООН. Он официально утвердил,
что документы у него все есть (т.е. Суха не всё украла, как мы поняли),
вскрытие было, а открытия – нет, т.е. причина смерти для врачей - загадка,
которую ООП и само, без врачей, не успокоится, пока не раскроет. А Бейлин,
кстати, вместе с Захавой Гальон, всё раскрыли и прособолезновали. Дело
пошло дальше - теперь можно ехать аф кейверовес*/, и, как в песне совсем
не про то и не так, поётся: "На могилу товарища провожают бойца".
Тут опять, ни к селу, ни к городу,
как это у нас, Меира и Моше, всегда бывает, вспомнился старый еврейский
анекдот, к новым мировым событиям никакого отношения не имеющий, но которым,
по причине старческой болтливости и надежды, что то, что мы начинаем забывать,
большинство из вас никогда ещё не знало, мы спешим поделиться.
Идёт еврейская свадьба. Важный
гость встаёт и говорит, что желает молодожёнам "грэйсе**/ тохэс***/". "Нахэс****/"
- поправляет его жена шёпотом. Гость продолжает: "Чтоб у вас было много
детей и чтобы каждый из них жил долго и имел "грэйсе тохэс". Шёпот
жены слышен уже на ползала: "Нахэс", старый болван!". Именитый гость поворачивается
к домашнему лингвисту и говорит внятно и чётко, как и положено важному
гостю: "Что ты нервничаешь, дорогая? Грэйсе тохэс из эйх а грэйсе нахэс,
и нечего меня поправлять в день праздника."
Так к чему это мы? А сами не знаем.
Может с вашей помощью, терпеливые читатели, и сами поймём. Спасибо огромное
и заранее за всё.
Иерусалим
________
*/ аф кейверофес - фиг. поминки (идиш),
*/ грэйсе - большой, большое (идиш),
**/ тохэс - задница, в южном говоре «тухес» (идиш),
***/ нахэс - удовольсвие, счастье (идиш).
Для знатоков иврита и чтобы не отрываться от корней, добавим, по совету
коллеги -погодка: "грэйсе тохес" это "тузик гадоль", а "грейсе нахэс" это
"мазаль тов".
