Удивительно, но Рим забыл, что эта террористическая война была развязана не против правительства, возглавляемого Шароном, а против самого миролюбивого правительства в истории Израиля. Рим не понимает, что вторая интифада, в отличие от первой, является не войной отчаяния против оккупации, а войной инспирируемого религией триумфализма против самого существования Израиля. На прошлой неделе я участвовал в проводимой в Риме конференции на темы религии, масс-медиа и «районов конфликта» - в особенности, конечно, Ближнего Востока.
Я прибыл в Рим на следующий день после состоявшейся там грандиозной антивоенной демонстрации, в которой приняло участие свыше миллиона человек. Флаги мира, как будто в честь победы, все еще свисали из окон по всему городу.
В ходе конференции выступавшие взывали к этой демонстрации в почти мессианских терминах, видя в ней признак не только политической, но и духовной трансформации. Тезис «оси зла» высмеивался как нечто примитивное. На улицах вокруг Сити-холла, где проходила конференция, многочисленные граффити провозглашали как подлинную ось зла троицу Шарона-Буша-Блейра (причем Шарон неизменно числился первым).
Конечно, есть итальянцы, и среди них, прежде всего, премьер-министр Сильвио Берлускони, которые думают иначе. Тем не менее, пацифистская атмосфера превалирует. И поэтому прибывший сюда израильтянин испытывает чувство острого искажения реальности. Пойди объясни, что в то время, как израильтяне, скорее всего, будут основными целями ответа Саддама на американское нападение,  мы при этом почти единодушно поддерживаем Америку. И что там, где европейцы видят возвращение к надеждам 1960-х, мы видим умиротворение в стиле 1930-х.
Из Рима мир видится совершенно другим, чем из Иерусалима. Рим верит, что то, что случилось с Западной Европой после Второй мировой войны, может случиться где угодно, и воображает, что Ближний Восток готов к такой трансформации. Рим верит, что любая проблема может быть решена, если только люди преодолеют свои страхи и обиды и начнут говорить друг с другом. И поэтому римский муниципалитет, который организовал эту конференцию, в самой элегантной форме пытается преобразовать город в международный центр диалога и разрешения кризисов.
Из Иерусалима Ближний Восток тоже выглядит, как Западная Европа – но после Первой мировой войны. Мы в Иерусалиме знаем, что большая часть арабского мира все еще мечтает о воинской славе и  реванше, а не о процветании и согласии. И мы чувствуем, что иракская война может оказаться психологическим эквивалентом Второй мировой войны – тем необходимым потрясением, которое освободит арабов от фантазий агрессии и от сострадания к себе как к жертве.
Рим не понимает, что в течение последних двух лет как Америка, так и Израиль узрели видение исламистского апокалипсиса. Рим видит нападение 11 сентября как преступное деяние маргинальной группы, а не как составную часть широко распространившихся анти-западных настроений, взращенных ключевыми режимами Ближнего Востока.
Рим видит коллапс процесса Осло как техническую неудачу, которая может быть исправлена без особого труда. Рим не понимает, что когда бывший премьер-министр Израиля Эхуд Барак выложил на стол переговоров Иерусалим – первый случай в истории, когда народ предложил разделить суверенитет над своей собственной столицей – и получил в качестве контр-предложения террористов-самоубийц, с процессом Осло было покончено.
Рим не понимает, что после первой интифады центристское большинство израильтян признало легитимность национальных претензий палестинцев, не получив встречного признания палестинской стороной легитимности национальных претензий евреев. Риму хочется верить, что Шарон является причиной, а не следствием провала Осло.
Удивительно, но Рим забыл, что эта террористическая война была развязана не против правительства, возглавляемого Шароном, а против самого миролюбивого правительства в истории Израиля. Рим не понимает, что вторая интифада, в отличие от первой, является не войной отчаяния против оккупации, а войной инспирируемого религией триумфализма против самого существования Израиля.

Я попытался передать нескольким сотням журналистов, ученых и религиозных деятелей, собравшихся на конференции, хотя бы часть из того, как выглядит мир из Иерусалима. Я объяснил, что как один из их товарищей-паломников в мире религиозного согласия, я ощущаю себя духовно в своей среде, общаясь с ними. Но как израильтянин я оказываюсь еретиком в европейской религии мира любой ценой.
Мне повезло: это было одно из мест в Европе, где были готовы выслушать  израильтянина. Среди организаторов конференции были, в конце концов, Анти-дефамационная лига, а также мэр Рима, Вальтер Велтрони. Всего несколькими днями ранее Велтрони отменил встречу с Тариком Азизом после того, как иракский министр иностранных дел отказался во время пресс-конференции ответить на вопрос израильского журналиста.
Но, тем не менее, барьер между Римом и Иерусалимом кажется почти непреодолимым. Рим видит, каким мир может быть, но безрассудно обманывает самого себя, пытаясь представить, что он таков на самом деле. Иерусалим видит мир таким, каков он есть, но при этом рискует впасть в отчаяние.
По иронии судьбы оба города поменялись своими историческими ролями. Иерусалим, город мессианских возможностей, стал знаменем мрачной реальности, передовой линией против отступления перед шантажом террора. Рим, имперский город, сейчас видит в своем воображении мир без войн.
Вторая мировая война сделала эту смену ролей неизбежной. Итальянский союзник Гитлера вышел из войны с убеждением, что он должен отринуть конфликт; евреи после войны оказались перед необходимостью научиться защищать себя.
Но, тем не менее, был там, по крайней мере, один момент, когда я почувствовал слияние реальности и надежды.
В один из дней я оказался на веранде Сити-холла, беседуя с родившимся в Пакистане английским теологом-мусульманином имамом Саджидом, смелым человеком, ведущим борьбу против английских исламистов, разжигателей ненависти. Пока мы спорили по поводу того, кто виноват в коллапсе процесса Осло, я обратил внимание на то, что с нашего места была хорошо видна Арка Тита, возведенная в память о разрушении Второго храма и победе Рима над Иерусалимом. Я указал на арку и сказал имаму, что наш страх основывается на хрупкости нашего национального возрождения, которому угрожают новые враги. И я объяснил, что для евреев Третий храм – это Израиль.
Имам, явно тронутый моим объяснением, согласился с тем, что мусульманский мир должен признать право евреев на хотя бы часть земли. «Но вы должны предоставить палестинцам то, на что они тоже имеют право», - добавил он.
«Когда мусульманский мир признает законность нашего возвращения домой», - сказал я, - «палестинская проблема будет решена».
Риму следует напоминать о чувстве реализма, присущего Иерусалиму, а Иерусалиму хорошо бы помнить о чувстве возможного, присущем Риму. Оба являются выражением того, в чем мир так срочно нуждается – решительности против зла и открытости добру.

Автор статьи – израильский корреспондент журнала «Нью Рипаблик», а также автор книги «У входа в рай: поиски евреем Бога с христианами и мусульманами в Святой Земле».

Статья опубликована в газете «Джерузалем Пост» 28 февраля 2003 г.

Перевод с английского Эдуарда Маркова.
Март 2003 г.
Перевод опубликован в журнале «Новый век», №2, 2003 г.