Израиль переживает кризис. Кризис есть тот период, когда старые ответы на новые вызовы уже не годны, а новые еще не появились. На иврите кризис называется словом «машбер», что означает также «родильное ложе». Кризис есть рождение чего-то совершенно нового. Действительно – Израиль переживает сегодня родовые схватки, с естественными им болью, криками, кровью, слезами и вместе с тем твердой уверенностью, что из всего этого что-то несомненно родится.

В данной статье я предлагаю произвести схематический анализ процессов, потрясших Израиль в последнем поколении и спроецировать возможное дальнейшее развитие событий. Нынешний период, особенно усилившийся с 90-х годов, принято называть «пост-сионистским», когда в израильском обществе распространились ценности, существенно отличающиеся, а порой и прямо противоположные идеалам сионизма. Расцвет пост-сионистского течения произошел не столько из-за провала сионизма, сколько от успехов последнего, ибо успехи эти превзошли все ожидания: наличие государства с прочным еврейским большинством, говорящим на иврите, в границах, обеспечивающих беспрецедентную за последние два тысячелетия безопасность, с процветающей экономикой, силами обороны, прославившимися по всему свету, и с уровнем жизни, не уступающим Великобритании или Италии. Сионизм настолько преуспел, что некоторые подумали, что Запад и в самом деле не за горами, не хватает только одного – мира. А как раз в достижении мира сионизм не преуспел. Даже наоборот – все его достижения доставались ценой войны. К концу 20-го века, под влиянием либеральных, пост-национальных, пост-модернистских веяний глобального мира, глаза, в течение 2000 лет устремленные к Циону, устремились из Циона к миру. Предлагаемым рецептом для его достижения стала идеология и политика пост-сионизма: слово вместо силы, переговоры вместо противостояния, права человека вместо прав еврейского народа должны были привести к новому Ближнему Востоку. Свыше 1500 евреев, погибших от рук террористов, две войны и фактическое превращение Газы в террористическое государство доказали крах пост-сионистского рецепта. Новая концепция пока не пришла на смену, но, по крайней мере, начала вырисовываться. Посредством следующей таблицы постараюсь проиллюстрировать эти процессы перехода от сионизма к пост-сионизму и дальше.

 

 

 

 

 

1) Основной субъект: сионизм есть еврейское национальное движение и олицетворяет прежде всего возрождение самого понятия «еврейский народ», а затем и возрождение его действительности. Все действия и усилия, предпринимаемые движением и Государством оцениваються в свете их пользы для восстановления народа Израиля на его Земле. С точки зрения пост-сионизма, главным субъектом является гражданин, индивидуум, вне зависимости от национальной принадлежности.

2) Цель: сионизм преследует цель самореализации народа в целом – во всех измерениях. Пост-сионизм отрицает первенство народа и видет в качестве главной цели бытия самореализацию индивидуума. В то время как слова Трумпельдора «хорошо умирать за свою страну» служили главным девизом сионизма, пост-сионизм мог бы сформулировать свой девиз как «хорошо жить ради себя».

3) Средства: главное отличие состоит в том что средства, занимающие центральное место в сионизме, призваны мобилизовать граждан на благо страны, в то время как средства, превалирующие при пост-сионизме, обращены в обратную сторону - от государства к гражданам.

4) Государство: соответственно, в то время как центральный вопрос сионизма, парафразируя Кеннеди, звучит как «что я могу сделать ради государства», - пост-сионизм спрашивает: «Что государство может сделать ради меня?». Сионистское государство служит определенным идеям, в духе которых оно старается воспитать общество и на воплощение которых оно его мобилизует. Пост-сионизм видит в государстве слугу для нужд граждан и лишает его всяких ценностной и воспитательной функции.

6) Центральная проблема: существование, оборона, благополучие и процветание еврейского народа есть суть сионизма. При пост-сионизме все эти элементы воспринимаются как реализованные. Единственная насущная проблема остается в отношениях с арабами. Израиль должен достичь признания арабского мира.

Однако арабская проблема представляется также и на более глубоком, моральном уровне. Ее можно выразить следующим образом: евреи везде были меньшиством, чаще всего слабым и угнетенным. Ныне в роли меньшинства – израильские арабы, а в качестве угнетенных – арабы Иудеи, Самарии и Газы. Право Израиля на существование обусловлено тем, что, когда евреи становятся  большинством, их отношение к внутреннему собственному меньшинству будет существенно отличаться в лучшую сторону от отношения, которое еврейский народ испытывал на себе. Словами Мартина Бубера, вдохновителя этого подхода: «Арабы - это не проблема для евреев, они есть еврейская проблема». Наше качество как евреев ставится в прямую зависимость от нашего обращения с арабами. При этом неважно, являются ли израильские арабы естественными объективными союзниками своих братьев по ту сторону границы – они воспринимаются как абсолютно «другие». Отношение к ним является эталоном моральности и легитимности самого Израиля.

9) Восприятие окружающих стран: на вопрос «как вы смотрите на арабский мир?» Моше Даян отвечал: «сквозь прицел своего ружья». В своей более материнской формулировке Голда Меир говорила: «Мир настанет тогда, когда арабские мамы будут любить своих детей больше, чем они ненавидят наших». Первые тридцать, сорок лет Израиль воспринимал арабский мир так, как последний о себе заявлял – враждебно. Пост-сионизм, в восприятии которого нации и религии имеют второстепенное значение, а стремление каждого отдельного человека к благополучию выводится на первый план, проецировал это мировоззрение на соседей Израиля и видел в них «мам, которые любят своих детей не меньше еврейских».

Более того, следуя пост-сионизму, ни одно общество не находится в плену у своего прошлого, и одного рукопожатия достаточно, чтобы стереть вековой конфликт: «Перевернули новую страницу и покончили со слезами и кровопролитием».

10) Гарант мира и безопасности: упование на собственные силы, духовные и физические, лежали в основе сионистской концепции безопасности. Пост-сионизм же утверждал, что безопасные границы ­– не те, которые твои силы и стратегическая глубина позволяют защитить, а те, которые пользуются обоюдным согласием: международное право и мирное соглашение лучше тысяч танков и самолетов. В духе этих аксиом Израиль рассчитывал, что борьбу с террором можно возложить на плечи полиции «палестинской автономии», пока взрыв на пасхальном седере 2002 г., завершающий целую серию кровавых террактов, не заставил правительство вернуть обеспечение безопасности в руки ЦАХАЛя.

11) Правящая элита: сионистов и пост-синистов разделяет одно поколение. Последние - сыновья первых, в прямом смысле слова. Они не заняли место отцов у традиционных рычагов власти, они просто захватили новые рычаги. В эпоху сионизма государством управляли земледельцы, рабочие, генералы. В эру пост-сионизма власть перешла к элитам, определяющим духовный облик общества: Верховный Суд, СМИ, академические круги. В этих сферах царил дух пост-сионизма.

12) Структура общества: при сионизме существовала одна модель «нового», негалутного, еврея. Не было обязанности под нее подстраиваться, но ценой непохожести было существование на периферии - культурной, географической, политической. Пост-сионизм, отвергая эту модель, поставил знак равенства между различными социальными группами: сефарды, выходцы из СНГ, религиозные, светские, традиционалисты, арабы - все получили возможность свободно развивать свои партии, газеты, культуру, школы и т.д. Понятно, однако, что новые, упомянутые выше рычаги власти пост-сионистская элита оставила при себе.

13) Ключевые понятия: оба обсуждаемых мировоззрения имеют свой язык. Там, где сионист говорит об «алие» (восхождении) и «йериде» (спуске), пост-сионист будет говорить о «иммиграции» и «эмиграции». Последнее даже принято сегодня называть английским понятием «рилокэйшн» - перемещение в другое место. На место «Иудеи и Самарии» пришли «территории», вместо слова «террористы» используется более нейтральное «боевики», и т.д.

14 - 15) Достижения и провалы: достижения сионизма очевидны. Его проблема - в неспособности передать веру, понимание призвания народа Израиля и его связи с Землёй поколению, для которого наличие Государства есть нечто само собой разумеещееся. Пост-сионизм питался разочарованием нового поколения и его страстью к нормализации. Он хотел внушить, что пришла пора, когда каждый может спокойно пребывать под своим виноградником и под своим фиговым деревом. Даже если многие в это не верили, соблазн все равно был велик. Почти для всех. Ведь пост-сионизм от человека ничего не требует. Индивидуализм, стремление к самореализации и к роскоши было свойственно далеко не только идеологическим пост-сионистам. Многим репатриантам было удобно пребывать в своем русскоязычном гетто, а не переживать метаморфозу, превращаясь в сабру сразу после спуска с трапа самолета. Сефардам и традиционалистам было приятно слышать свои песни и юмор на национальном радио и телевидении и гордиться своей партией (ШАС), решающей судьбы правительственных коалиций; даже поселенцам, которые представляли своими идеалами, самоотверженностью и государственничеством самую резкую противоположность пост-сионизму, тоже было удобно строить свое идеальное общество в своих гомогенных общинах и поселениях, вдали от распущенного Центра страны и Тель-Авива.

В конце концов нормализация оказалась иллюзией, к миру Израиль не приблизился, а глобальный мир, в который пост-сионисты так хотели вписать Израиль в качестве обычного полноправого члена, стал ареной и источником небывалой волны анти-сионизма.

А теперь - дальше. Наиболее мотивированной и преданной общенациональным идеалам группой населения сегодня, несомненно, являются религиозные сионисты. Также несомненно, что в отдельности от других групп населения религиозному сионизму не удастся сделать свое мировоззрение достоянием всего общества. Для этого потребуется создание союза со всеми «непостсионистскими» составляющими Израиля: сефардами, русскоязычными, традиционалистами, сионистски настроенными харедим-ультраортодоксами, светскими сионистами. Такой союз реализуем при условии восстановления в качестве главного субъекта всех этих процессов народа Израиля, его идеалов и интересов. Очевидно – центральное место в проекте нового общества будет отдано Б-гу Израиля и Его Учению. Те, кого такая формулировка смущала вчера, согласятся сегодня, что это куда предпочтительней, нежели оставлять монополию на «слово Б-жье» мусульманским фундаменталистам. Истинное знамя Всевышнего может быть поднято только Его народом. Целью нового мировоззрения будет построение примерного общества, совмещающего индивидуальную, общинную и национальную самореализацию. Подобная модель послужит источником вдохновления миру. Очевидно, все это сможет осуществиться только при условии параллельного исправления главной беды периода пост-сионизма – необходимо избавиться от сомнения в собственных силах, избранности и призвании, отвергнуть духовную провинциальность. Израиль должен воспринимать себя как бессмертный народ, народ великий, духовная сверхдержава, воспитатель человечества.

В ходе Шестидневной войны Всевышний предоставил нам возможность совершить прыжок к нашему истинному статусу. Мы действительно ощутили величие момента, но мы его не осознали. Крах процесса Осло и пост-сионизма возобновляет призыв к народу Израиля: в полной мере осознать свое призвание и сделать соответствующие выводы.

Мидраша Ционит