Место: разваливающийся Советский Союз. Грозный сценарий: организованные погромы, в которых погибнут сотни тысяч евреев. План: высадка вооруженных израильских солдат, создание лагерей для приема евреев и переброска в короткие сроки в Израиль двух миллионов репатриантов. Спустя более двух десятилетий люди, стоявшие во главе операции "Ду-офан" (двухколесник), рассказывают о драматических решениях и о дилеммах жизни и смерти.
Первая публикация

"Мы оценивали, что придется высадить на просторах разваливающегося Советского Союза тысячи солдат. Для этого предполагалось использовать транспортные самолеты "Геркулес", которые могут доставить значительное количество солдат, джипов и легкого оборудования. Мы знали, что задача не будет легкой, но у ВВС Израиля есть пути сделать это. Ведь мы высаживались в Энтеббе".

Эти слова говорит бриг.генерал запаса Ами Мораг, в прошлом командующий бронетанковыми войсками. Более 20 лет назад он возглавлял одну из групп, которая занималась подготовкой абсолютно секретной задачи: спасением и вывозом двух миллионов евреев из рушащегося Советского Союза. Было серьезное опасение, что в сумерках коммунистического режима СССР войдет в период хаоса, и евреи будут теми, кто заплатят цену. "Тогдашний глава правительства Ицхак Шамир сказал: "В мою смену это не случится. Мы не позволим вторую Катастрофу. Израиль не оставит евреев на произвол ни в одном месте в мире, даже если нам придется взяться за оружие", - вспоминает Мораг.

Планировавшие операцию, получившую кодовое название "Ду-офан", проверили проживание евреев в каждом регионе Советского Союза и оценили степень опасности для них в каждом месте. "В соответствии со всем этим, мы должны были составить планы действий. Было ясно, что есть большая разница между вывозом из больших городов, вроде Москвы и Ленинграда, или сельскими районами. Инфраструктура в больших городах была гораздо лучше, мы также предполагали, что есть больше шансов, что там будут властные элементы, заинтересованные в сохранении определенного порядка. В отличие от этого, в деревенских районах можно ожидать ситуацию, когда сосед-гой захочет прибрать коровник еврея, и евреи там будут вырезаны по традиционной христианской модели".

"Мы знали, что мы должны спасти евреев Советского Союза, и в случае ухудшения обстановки там сделать это очень быстро", - говорит полковник запаса Эфраим Лаор, служивший тогда в оперативном отделе генштаба и назначенный одним из координаторов операции. - "Мы понимали, что речь идет о чем-то исключительном, подобного чему еще не было. Мы были теми, кто определил границы разрешенного и запрещенного в этой операции. Нами руководили еврейские этические нормы.
Мы знали, что нельзя, чтобы, не дай, Бог, возникла ситуация, в которой мы бы стыдились своих поступков или постыдили бы страну. То, что мы должны были сделать, было в моих глазах одним из высших выражений термина сионизм: привезти сюда сотни тысяч евреев, демонстрируя еврейскую взаимовыручку во всем народе".

"Утопим евреев в крови"

В конце 80-х и начале 90-х годов - во время горбачевского разворота в сторону Запада - советская империя начала проявлять признаки распада. Цепочка кризисов прошла в республиках, бывших частью огромного СССР, и среди членов коммунистического восточноевропейского блока, начался процесс отделения от империи. В некоторых из них "надпись на стене" была еще раньше. Например, в Польше в 1989г. прошли свободные выборы и было избрано некоммунистическое правительство. И в Чехии начались далекоидущие изменения. Среди республик, составлявших Советский Союз, первыми стремившимися к выходу из СССР, были прибалтийские республики: Литва, Латвия и Эстония. Некоторые верные коммунизму еще пытались организовать переворот, который повернет колесо вспять, но путч был предотвращен президентом России Ельциным, который поддержал Горбачева.

"Перед развалом Советского Союза тамошние евреи чувствовали отсутствие безопасности и нестабильность", - говорит д-р Семен Гольдин, возглавляющий Центр Невзлина по исследованию евреев России и Вост.Европы при Иерусалимском университете. - "Память о Катастрофе всегда была и было опасение погромов. Было ощущение, что ситуация ухудшается и черт знает, что может произойти. В некоторых местах - особенно на Кавказе и в Средней Азии - положение с безопасностью было особенно проблемным. Различные этнические группы устраивали погромы друг против друга. Это не касалось напрямую евреев, но было опасение, что дойдет до них. Не просто быть маленьким, но выделяющимся национальным меньшинством в разгар войны".

Д-р Таня Менусов, репатриировавшаяся из Москвы в 1994г., рассказывает о периоде "страха погромов из-за взрывоопасной ситуации и из-за того, что антисемитизм всегда существовал". По ее словам, до эпохи перестройки в России было 2 вида антисемитизма. Первый - тайный государственный антисемитизм, выражавшийся в неофициальной процентной норме в вузах, в непродвижении евреев на руководящие посты. Второй тип был народный. "У меня была подруга, которая была госпитализирована в Ленинградской больнице", - рассказывает Менусов. - "Когда ее соседка по палате - русская колхозница - поняла, что рядом с ней еврейка, она буквально поразилась: "Я думала, что евреи вообще не выглядят как люди и что у них есть рога", - сказала она".

Белла Нахем, репатриировавшаяся в 1990г. из Риги (Латвия) и работающая сегодня в институте "Яд ва-шем", также рассказывает об усиливавшемся страхе в тот период: "Любой мог постучать в дверь и попытаться убить нас. Мой отец, работавший на железнодорожном вокзале, был избит антисемитами. Один раз даже ударили его молотком по голове. Евреи считались образованными и обеспеченными, и это привлекало преступников, ненавидевших евреев и стремившихся завладеть деньгами. Было много случаев ограблений и даже убийств из-за антисемитизма".

Последствия эпохи сумерков ощущались хорошо и евреями Казахстана. Алекс Зангин, сегодня ответственный за архив в институте "Яд ва-шем", вспоминает, как грабители ворвались в дом его соседей - семью Кац - и ножевыми ударами убили 12-летнего сына. "Все знали, что многие евреи собираются покинуть страну и вывезти с собой огромные деньги", - говорит он.

Он рассказывает, что к концу 80-х еврейская община Казахстана насчитывала 15 тысяч человек. "Когда империя развалилась, было ощущение балагана и неопределенности. На улице были стычки между казахами и "чужими". И евреи были не-казахами. Их обвиняли во всех возможных бедах. Еще не было погромов против нас, но было чувство, что это близко, мы жили в большом страхе".

"Вопрос, что случится с евреями Советского Союза, учитывая развал советской державы, очень беспокоил государство Израиль", - вспоминает Яков Кедми, который в 1992-99 годах возглавлях Бюро связи "Натив". По его словам, это министр обороны Моше Аренс решил создать группу планирования операций на случай, если евреи Советского Союза окажутся под прямой угрозой. Когда премьер-министр Ицхак Шамир осознал этот вопрос, он решил лично заниматься этим проектом.

"Фоном были многочисленные случаи стычек в разваливающемся СССР по национальным и религиозным причинам, не обязательно в еврейском контексте", - добавляет Кедми. - "Это началось в Средней Азии и продолжилось на Кавказе - в Армении и Азербайджане. В некоторых местах возникли открытые антисемитские группировки. Например, в Молдавии появились плакаты с надписью "Утопим евреев в крови". Была также опасность, что уголовные группы будут нападать на евреев из предположения, что они богаты и стоит ограбить их или потребовать выкуп".

Кедми говорит, что в мобилизации на помощь евреям СССР он видел прямое продолжение действий Израиля и ишува, предшествовавшего государству, в помощь евреям в беде во всем мире - например, создание "Мосад ле-алия бэт" (организация нелегальной репатриации), когда англичане опубликовали Белую книгу. Он также напоминает, что за много лет до распада Советского Союза уже были опасения за судьбу советских евреев, но Израиль тогда почти ничего не сделал. "В 1952-53 годах, во время "дела врачей", была опасность для евреев. Насколько я знаю, все, что сделало тогда государство Израиль, - это разъяснительная работа".

Представители "Натива" были первыми, кто выразил опасение за судьбу евреев разваливающегося Советского Союза. "Они чуяли опасность там и обратились к армии с просьбой о помощи в планировании и организации операции по спасению, так как это не сфера Натива", - говорит Эфраим Лаор. - "В этом величие организации и ее главы - способность прийти и сказать: есть нечто сложное, это выше наших возможностей".

Без лишних вопросов

По указанию Ицхака Шамира в ЦАХАЛе была создана группа, задачей которой была реакция на любой возможный сценарий при развале СССР. "Мы думали об очень дальней перспективе развития событий", - говорит Лаор. - "Не было ничего, что могло бы сфокусировать на определенном развитии. Десятки триггеров могли зажечь огонь, и события могли бы развиваться во многих направлениях. Я был ответственнен за все планирование. Для этого мы создали управление, включавшее десятки человек, специалистов в различных областях".

Лишь немногие в Мосаде, Нативе и ЦАХАЛе знали о существовании этого управления в армии. Параллельно была создана гражданская группа в составе 10 бывших высокопоставленных офицеров, которые были призваны на резервистскую службу. Ами Мораг стоял во главе этой группы. По его словам, причина создания группы заключалась в желании провести совместное обсуждение среди специалистов различных школ и представить альтернативы для каждого возможного сценария.

"Мы все были добровольцами", - рассказывает он. - "Мы прибыли в гражданской одежде и сидели в "бункере" в министерстве обороны в Тель-Авиве. Эфраим Лаор и я подобрали членов группы из различных областей: от логистики и исследований до ВВС и ВМФ. Мы получили всю требовавшуюся помощь от армии".

На протяжении 2 лет работали представители Мосада, Натива и ЦАХАЛя над планированием гуманитарной операции по спасению. В течение этого времени ряд помощников посетили Советский Союз, создали особую карту с магистралями спасения и местами, где можно собрать сотни тысяч человек. "Люди Натива действовали тайно среди еврейских общин", - говорит Мораг. - "У этой организации были источники информации о местах проживания евреев, сколько в каждом районе, кто имеет право на репатриацию по Закону о Возвращении и кто лишь попытается "поймать тремп", чтобы затем переехать в другую страну. Представители Натива были теми, кто развернул перед нами все карты".

Глава правительства лично встречался с Морагом и его группой в "бункере" в министерстве обороны. "Шамир сказал нам: "Не будет второй Катастрофы, мы не позволим это", - вспоминает Мораг. - "Он говорил о 40-х годах и о критике евреев свободного мира, не действовавших достаточно во время Катастрофы. Он сказал, что различие между 40-ми годами и нашей эпохой в том, что тогда не было еврейского государства, а сейчас - я цитирую: "Израиль не будет сидеть тихо, когда убивают евреев. Израиль предотвратит такую ситуацию в любой точке в мире". Он просил принести решения на любую возможную ситуацию и выразил особую тревогу за судьбу евреев Украины, Литвы, Белоруссии, Азербайджана, Армении и Сев.Кавказа. Он опасался, что сотни тысяч могут быть убиты".

Азербайджан считался самым опасным районом, - говорит Мораг. "В отношении Азербайджана мы составили достаточно ясный план действий. Близость Азербайджана к Турции (я говорю о совсем другой Турции, чем сейчас, с точки зрения отношения к Израилю) должна была предоставить нам решение. Предполагалось использовать небольшой участок побережья возле Трабзона (Трапезунда), откуда задействовать морской путь спасения. Вместе с тем мы знали, что морская опция не может быть единственным решением, поэтому параллельно надо было задействовать самолеты. Мы должны были приземлить их в различных местах, не только на аэродромах".

Существование этих обсуждений и планов было строго засекречено. "Мы должны были скрывать это от наших непосредственных командиров и от большинства помощников-специалистов", - рассказывает Лаор. - "Были люди, которых мы хотели привлечь к проекту, но Шамир забраковал их из соображений секретности. Он требовал соблюдения полной секретности. В планировании операции участвовали сотни человек, но каждый из них знал лишь маленькую часть проекта - лишь то, что касалось его.
Люди, с которыми мы работали, не задавали вопросов. Были те, что знали, что их задача - задействовать аэропорты, другие должны были позаботиться о снабжении или о магистралях передвижения. Полный план знали очень мало людей.
Из-за особой секретности мы почти ни с кем не могли посоветоваться. Сидит группа из 3-5 человек, разговаривает сама с собой и принимает решения, о которых почти никто не знает. Даже в армии и разведке есть контроль над решениями, а в этом деле не было из-за сложности и чувствительности".

Предложения, от которых невозможно отказаться

Дилеммы, которыми занималась группа, касались жизни и смерти сотен тысяч человек. "Среди прочего, мы должны были решить в каких местах мы будем вынуждены отказаться от планов, если дело запутается", - рассказывает Лаор. – "Например, мы спрашивали себя, что произойдет, если пропадет автоколонна с несколькими тысячами человек - будем ли тратить драгоценное время, подвергнем себя опасности в поисках колонны? А что если в каком-то месте сбора вспыхнет эпидемия среди находящихся там - привозить их в Израиль или нет? Ни на минуту я не забывал какая мы маленькая страна по сравнению с гигантским Советским Союзом. Но у меня не было сомнений, что мы должны сделать это".

Объем запланированного проекта был невообразимым, - говорит Лаор. - "От нас требовалось быть готовыми к ситуации, когда соберем около двух миллионов человек в государстве на этапе развала, с плохо функционирующей инфраструктурой. Два миллиона, которые должны есть, спать, пить, получать медицинское обслуживание. Были различные составы населения. Были сироты и одинокие старики, часть из них - пережившие Катастрофу.

Многие евреи, до которых мы хотели добраться, жили на Кавказе, к востоку от Урала, Биробиджане и других местах. В наших планах говорилось об 11 часовых поясах. Были места, о существовании которых я до этого не знал. Я узучал их по картам. В каждом районе мы определяли места, куда можно переправить евреев - школы, дворцы культуры, другие здания".

Посланцы группы добрались до всех этих мест, изучили их, подобрали подходящие здания. План был очень детальным. "По каждому месту мы знали сколько тарелок, одеял, матрасов, воды, еды и лекарств мы привезем туда. Мы планировали также какую охрану мы должны будем назначить объекту и как приедут охранники. Мы знали, как привезем калории каждому еврейскому желудку на местности и как позаботимся о каждом больном, каждом старике или старухе.
Я делал много вещей в жизни, но это было самым сложным. Мы не пренебрегали ни одной деталью, не принимали ничего как само собой разумеющееся и делали все, что можно представить. У нас была полная детализация - от общей идеи до мелочи".

И время играло важную роль, - подчеркивает Лаор. - "Надо было найти, как вывезти оттуда евреев с максимальной скоростью. Подразумевалось привезти в Израиль два миллиона евреев за полгода, но в случае быстрого ухудшения положения мы должны были вывезти их гораздо быстрее, возможно, в условиях военного времени. Если бы в некоторых районах прошли погромы, то мы предприняли бы все меры, чтобы это не помешало спасению. У нас было много средств, которые только можно предположить, чтобы достичь сотрудничества тамошних элементов. Были представители властей, в отношении которых мы знали, что надо было предложить им то, от чего они не могли бы отказаться: деньги, убежище, медицинское лечение в Израиле им или родственникам".

Иранская угроза

Сложностей тогда было много. Мораг: "Одной из проблем, с которой мы должны были справиться, был вопрос: "кого считать евреем?" Ведь мы не собирались вывозить всех жителей Кавказа, но нам было ясно, что если Советский Союз развалится, то многие захотят приехать в страну молока и меда. Организация Натив, имевшая списки евреев, должна была предоставить большинство ответов".

Другой критический вопрос, - говорит Мораг, - касался задействования оружия во время действий по спасению. "Мы будем там вооруженными или нет? Ведь если вы принимаете решения о создании места по сбору, то должны поставить оборудование и держать в надежном охраняемом месте. Это значит, что вы должны привезти из Израиля тысячи солдат с оружием и высадить их на просторах Советского Союза, чтобы они охраняли тамошних евреев и нас. С другой стороны, это нарушение суверенитета иностранного государства. Что случится, если российская или украинская армия окружит наш лагерь беженцев?
Мы колебались по множеству вопросов: как будем передвигаться там? Как будем собирать людей: приедем ли в каждую деревню или сообщим евреям прибыть в центры приема? Как будем вести себя по отношению к разваливающимся властям? И если столкнемся по пути с вооруженными бандами? Мы знали, что прибудем во враждебное место - ведь Советский Союз до последних его лет очень не симпатизировал Израилю.
И даже если власти не обратят внимание на нас или не попытаются помешать нам, то местные банды могут потребовать от нас выкуп.
Были также вопросы каким путем перевозить репатриантов в Израиль. Прямиком или через промежуточные станции, чтобы там не поняли, что Израиль стоит за этими действиями?"

Часть этих вопросов не были решены до конца группами экспертов и остались на усмотрение правительства. "Кто-то должен был координировать весь вопрос защитного зонтика с тамошними местными властями, если бы еще оставались такие власти", - говорит Мораг. - "Правительство должно было позаботиться о том, что если в каком-то регионе есть власти, с которыми можно договориться, то мы прибудем туда и создадим центр для приема евреев из кризисных районов. Мы изложили все возможные ситуации, начиная с опции местных властей, с которыми можно договориться, до полной анархии, которая, с одной стороны, может помочь нам, а с другой, приведет к тому, что придется применять оружие для защиты. В определенных сценариях планировалось заплатить деньги местным властям и даже мафии. Это было принято в Советском Союзе.
В итоге обсуждений мы пришли к выводу, что эта операция реализуема. Спланировали все, от начала до конца - создание независимой системы, которая сможет прокормить себя и руководить операцией по приему евреев в центрах и переправке в Израиль. Переправка евреев Кавказа предусматривалась по воздуху, морем и по суше - через Турцию. Разумеется, надо было остерегаться Ирана".

Среди всего напряжения были и юмористические минуты. Часть из них касались названия операции "Ду-офан" - из-за мотоцикла Лаора, на котором он всегда приезжал на секретные заседания.

И спасибо российской дивизии

Мораг и его коллеги также посетили Советский Союз под различным прикрытием. "Я побывал в Ленинграде, Одессе, Киеве и Баку. Мне было запрещено связываться с тамошними евреями. Я лишь путешествовал и фотографировал, например, железнодорожные вокзалы и общественные здания".

И Эфраим Лаор выехал на место. "Я ознакомился с релевантными районами Советского Союза заочно и очно", - говорит он. - "Я ездил туда несколько раз. И не только в Советский Союз, но и в другие страны, через которые мы планировали привезти евреев".

На просторах СССР, - подчеркивает он, - не было недостатка в населении, демонстрировавшем враждебность к евреям. "История еврейского народа в тех местах включает "черту оседлости", погромы и Катастрофу. Во время Второй мировой войны многие народы, находившиеся под немецкой оккупацией, превратились в активных участников уничтожения евреев, они делали это с не меньшим желанием, чем немцы. Возможность погромов спустя 40 лет после Катастрофы не была надуманной. Другой сценарий, бравшийся в расчет, заключался в том, что в отсутствие закона и порядка евреи пострадают не из-за своего еврейства, а из-за нахождения в районах, где с большой вероятностью могут вспыхнуть волнения".

Несколько раз Лаор и его друзья думали, что операция уже начинается. Так было, например, в августе 1991г. когда Горбачев вдруг стал арестантом на своей даче в Крыму, а в Москве прошел небольшой переворот и контрпереворот. "Я чувствовал, как будто вспыхнула война, в которой мы участвуем", - говорит Лаор. - "Мы были в высшей степени готовности. Чувствовали, что все, над чем работали, сейчас будет реализовано. Премьер-министр Шамир вызвал нас и спросил готовы ли мы начать операцию, мы ответили: да. Были еще ситуации, когда мы находились в одном шаге от задействования. Мы все время были в готовности и нельзя было ошибиться к интерпретации событий в СССР. Все висело на волоске".

Разумеется, операция такого рода требовала огромных денег, и группа Лаора начала получать их. "Мы знали, что полагаются на нас. Ведь на протяжении всего времени не было контроля или инспекции из-за секретности. Все деньги для будущей операции были только наличными, которые прибывали в ящиках. Возможно, нам пришлось бы иметь дело с тамошней мафией".

Не все согласны, что была необходимость в таких далеко идущих планах. "Ицхак Шамир видел пессимистическую перспективу, особенно для евреев там", - говорит д-р Маркус Зильбер, возглавляющий кафедру междисциплинарного образования в Хайфском университете. - "Его подход отражал не только действительность, но и его мировоззрение. 80-90-е годы прошлого века - это не 30-40-е годы, мир после Катастрофы - это другой мир. Есть антисемитизм, есть нападки на евреев, но это не Холокост. Возможно, наша чувствительность из-за Катастрофы несколько чрезмерна и затушевывает суждение".

Так или иначе, в 1992г. группа была распущена. В конечном итоге не было необходимости в посылке израильских солдат в районы Советского Союза. Вместе с тем, в нескольких регионах действовали посланцы государства для спасения евреев при содействии тамошних властей или банд. Так было, например, когда вспыхнула война между Грузией и Абхазией и многие евреи застряли там. "Мы поддерживали связи с обеими сторонами и перевезли евреев из одного района в другой, чтобы они не были в опасности", - рассказывает Кедми. - "Все было связано с платами и властям, и уголовным бандам, чтобы они не мешали нашей деятельности".

И в Таджикистане вспыхнули бои на границе с Афганистаном. "Мы смогли убедить русских помочь нам и они послали солдат из находившейся там российской дивизии", - рассказывает Кедми. - "Вместе мы доставили колонну из тысяч евреев в район по соседству с аэропортом в столице Таджикистана. И во время войны между Молдавией и Приднестровьем мы спасали евреев - вывезли тысячи на Украину".

Кедми убежден, что планирование операции, вроде Ду-офан, было необходимостью. "Это следствие обязательств еврейского государства по отношению к евреям мира. Когда евреи преследуются и находятся в опасности из-за того, что они евреи, государство Израиль обязано вмешаться. Это его задача, предназначение и сущность существования. Вы никогда не можете знать, как события будут развиваться. До Второй мировой войны не думали, что есть опасность для евреев Европы, и все мы знаем, что произошло. Нельзя позволить, чтобы это повторилось".

Послесловие редакции "Макор ришон"

Невыделяющееся еврейство

Трудно нарисовать точную картину евреев Советского Союза в последние годы существования СССР. Часть из них остерегались демонстрировать свою национальную идентификацию за порогом дома, другие узнали об этой идентификации только из классного журнала

Число 2 миллиона, все время повторяющееся участниками группы Ду-офан, имеет источником последнюю перепись населения Советского Союза в 1989г. Вместе с тем, трудно знать сколько в самом деле было евреев в советской державе в тот период. "Как-то я встретился с мэром российского города", - рассказывает д-р Зеэв Левин из Еврейского университета в Иерисалиме. - "Я спросил его сколько евреев в его городе, и он ответил: "Сколько Вы хотите, чтобы было евреев?" Невозможно знать, точные данные. Также нет консенсуса в критериях "кого считать евреем?"
(прим.перев. - по перестроечному анекдоту: когда страна прикажет быть евреем, у нас евреем становится любой. По цене корзины абсорбции немало неевреев продавали и предавали свои родины и своих матерей, как они же за поллитра водки и кусок колбасы во время войны выдавали евреев)

По словам д-ра Левина, большинство еврейского населения проживало в европейской части СССР в крупных городах. Будучи городскими жителями, они были более образованными, чем колхозники. Было много врачей и инженеров. Но некоторые профессии были закрыты для евреев, вроде дипломатической службы, СМИ и другие, связанные с внешним миром.

"В Советском Союзе было около 200 национальностей, нельзя было скрыть национальность", - говорит Левин. - "Даже в классном журнале была записана национальность каждого ученика. При этом иногда сами ученики не знали от родителей, кто они по национальности. Я жил в Ленинграде и лишь в 3-м классе из классного журнала узнал, что я еврей".

По словам Левина, российское общество не скрывало свою враждебность к иным, особенно к представителям Моисеевой веры. "Почти каждый день рассказывали анекдоты о евреях, называли их "жидами". В очереди за хлебом вы могли услышать сетования на евреев, еврейские подростки получали удары от антисемитов. Евреи опасались проявлять публично принадлежность к Традиции. Мои дедушка и бабушка говорили дома на идише и не смешивали мясное с молочным, но моему папе они не сделали там обрезание. Входивших в синагогу фотографировали, и в течение короткого времени их вызывали на собеседование по месту работы. Покупать мацу на Песах было на грани самоубийства. Если узнавали об этом, могли уволить".

В последние дни советской империи, - рассказывает Левин, - в Узбекистане даже возродился кровавый навет: якобы евреи похитили ребенка и выпили его кровь. На протяжении нескольких недель узбекские евреи страдали от нападок. "Были причины для беспокойства. В любых событиях искались евреи. В сочетании со старым антисемитизмом евреи были в опасности".

("Макор ришон" 8.10.2014)
http://www.nrg.co.il/online/1/ART2/630/633.html


Перевел Яков Халфин
МАОФ