В 1947 году, когда Юлий Марголин закончил книгу о ГУЛАГе, Солженицын только начинал свой срок "Новое время" №30  29 июля 2001  http://www.newtimes.ru/artical.asp?n=2907&art_id=1300

  Недавно исполнилось 30 лет со дня кончины Юлия Борисовича (Юлиуса) Марголина (1900 - 1971) - мыслителя, писателя, общественного деятеля, человека необычной судьбы. Имя это, к сожалению, в России почти неизвестно. Между тем по масштабу личности, по силе разоблачения беззаконий советской власти и вкладу в правозащитное движение он, бесспорно, стоит в одном ряду с Александром Солженицыным и Андреем Сахаровым, причем начал борьбу задолго до них. Просто в Советском Союзе само упоминание о нем было под строгим запретом.

Скромный и тихий человек, по складу характера - кабинетный ученый, волею обстоятельств бешеной эпохи в полной мере прошел испытание на прочность в северных "исправительно- трудовых" лагерях ГУЛАГа. Чудом выжил. И случилось второе чудо - был освобожден из лагеря с обязательством проживания в отдаленных местах. И пришло третье чудо - получил, еще в сталинские годы, возможность вырваться за границу из тисков режима. Не сломился, не замкнулся в переживаниях, а, оказавшись на свободе, поставил себе четкую задачу: рассказать людям правду о советских лагерях, которую тщательно скрывали от мира, о том, что там видел, пережил, передумал, с какими людьми встречался.

Он первым в русской литературе открыл лагерную тему большой книгой "Путешествие в страну Зэ-ка" (Книгу мжно скачать в формате *.doc -zip в библиотеке В.Воблина http://voblin.vstyle.co.il/i-rus.html  Прим. редакции МАОФ ) , оконченной в 1947 году, когда Александр Солженицын, автор знаменитого "Архипелага ГУЛАГ", только начинал свой срок. Слово "зэ-ка" - канцелярское сокращение слова "заключенный" - в то время было внове и звучало экзотично.

Писать он умел. Четкая, ясно выраженная мысль, блестящий стиль. Многие фразы в тексте - готовые афоризмы. Ряд его предсказаний и прогнозов, к примеру - о неизбежном крахе диктатуры и развале СССР, блестяще подтвердились.

Юлиус Марголин (имя, данное при рождении) родился 14 октября 1900 года в городе Пинске (Западная Белоруссия, с 1921 года - Польша, теперь - Брестская область) в обеспеченной, культурной семье известного в городе врача. В доме соблюдали еврейские традиции, но не ограничивались религиозными рамками. К моменту окончания гимназии хорошо знал русский, идиш, иврит, польский, немецкий, французский и английский языки. Как потом писал: "И я счастлив, что обстоятельства моей жизни позволили мне читать в оригинале не только Библию, но и Пушкина, и Толстого, а в последнее время - "Мастера и Маргариту" Булгакова и книги Солженицына ".

Поступил в Берлинский университет, который закончил в 1925 году, получив звание доктора философии. Женился. Через год с молодой женой переехал в город Лодзь. Ради заработка служил в акционерном обществе, свободное время посвящал любимой литературной работе.

В 1939 году перебрался со своею семьей на постоянное жительство в Палестину. В конце лета того же года посетил родителей, оставшихся в Пинске, что обернулось для него драмой. Менее чем через месяц в город вошли части советской "армии- освободительницы". Вслед за ними прибыли партработники и подразделения НКВД, которые начали наводить свои порядки. Юлиус Марголин в числе других "социально опасных элементов" - польских и еврейских - был арестован и без суда сослан в концентрационный лагерь "48-й квадрат" на северном побережье Онежского озера.

В полной мере познал лагерный быт - произвол начальства, беспредел уголовников, жизнь в набитых бараках в обстановке повального воровства и мордобоя, русские морозы, пересыльные пункты, каторжный труд на лесоповале в вековой тайге, ночной отдых в рабочей одежде на голых досках нар в окружении голодных крыс, вшей и клопов, хронический голод и отчаяние.

48-й квадрат

Заключенных долго не держали на одном месте - люди не должны привыкать друг к другу и к обстановке, чтобы знали: они лишь безличные муравьи, носители физической рабочей силы, принадлежащей государству.

Довелось и ему побывать в разных лагерях, все на севере. Доходило до того, что на теле не было рубашки, а на ноги вместо обуви приходилось наматывать старые тряпки. Похудел с 80 до 45 кг. Несколько раз был на грани смерти от алиментарной дистрофии (голодного истощения), пеллагры и фурункулеза. Перестали слушаться ноги. От цинги выпали зубы и золотой мост (который сразу украли).

Спасли нечастые посылки от матери (она погибла от рук фашистов, не узнав, в каких условиях находился сын) и счастливые случайности: высокая образованность и знание языков, за что был назначен секретарем начальника лагеря, а после изгнания с должности за мягкость обращения с заключенными - нерегулярные подработки в конторах за миску каши, изредка - работа на складах, где удавалось урвать съестное, которое в других условиях никто не стал бы есть, и - главное - гуманный врач, поместивший в больницу.

"Доктор был нашим судьей. Только одного он не мог дать умирающему от истощения: пищи в достаточном количестве.

- Вот, - сказал доктор, - два одинаковых случая, вы и ваш сосед. Вам обоим осталось жить по 3 месяца. В этом положении, однако, есть возможность спасти вас обоих, если подкормить как следует. Но откуда взять? В нашем больничном хозяйстве можно для одного человека создать особые условия. Можно собрать для него остатки, крошки, случайные излишки. Можно для него урвать из собственного пайка, недоедать самому. Как-нибудь на одного наскребем. Но на двоих - нет у меня. Что же делать? Надо выбирать одного из вас. Сосед ваш - парень без роду-племени, никто о нем не заплачет. У вас семья за морем, кто-то ждет вас. Бог знает, кто из вас больше заслуживает остаться при жизни. Я выбираю вас".

В лагерях Марголин не оставлял работу мысли. "Один из симптомов алиментарной дистрофии - ослабление памяти и умственных способностей до степени слабоумия". "Пока лечили мои фурункулы ланцетом и мазями, я противодействовал процессу душевного распада, который начинался во мне, - тем, что превращал окружавшую действительность в предмет спокойного и бесстрастного исследования. То, что окружало меня, что дыбилось над моей головой, что окутывало удушающим кольцом меня и все поколение, была ложь. Логическая и психологическая природа лжи, ее культурно- исторические проявления были моей темой на исходе зимы 1942 года".

Наука ненависти и воскрешение к правде

Как истинный философ размышлял он и на иные темы: о сути советского строя и корнях его политической и экономической устойчивости, о диктатуре и роли лагерей в государственном устройстве, о машине пропаганды и всеобщем обмане и принуждении, на которых держалась система, о человеческой сущности и многом другом. Мысли свои, тайком от всех, старался записывать, хотя были огромные трудности с бумагой, чернилами, письменными принадлежностями. В книге "Путешествие в страну Зэ-ка" он вспоминает, как приходилось исхитряться, чтобы избежать деградации личности.

В лагере были написаны три философские работы: "Теория Лжи", "Учение о Ненависти" и "О Свободе". С рукописями не расставался. В Вологодской пересыльной тюрьме при досмотре равнодушный охранник обнаружил бумаги и, не интересуясь содержанием, все отобрал, включая письма от матери, выбросил в грязь и затоптал.

"Пропала книга, три года мысли и труда, писанная в страхе, с оглядкой и с соблюдением всех предосторожностей, которую надо было укрывать от обысков и шмонов". "Ясно, нельзя писать книги в лагерях. Но разве это единственная книга, пропавшая в мире? Над могилой миллионов, над свежим пепелищем, над океаном человеческой крови и злодеяний, над нами, вокруг нас и в будущем - разве место и время вспоминать об одной, единственной, книге?"

В минуту отчаяния решил написать Илье Эренбургу. Привел по памяти несколько его стихов, намекнул на свое состояние и попросил о помощи. По поводу письма был вызван к большому начальству для дачи объяснений. Письмо ушло, по-видимому, в другом направлении, но отношение к нему в лагере немного улучшилось.

В советских лагерях Юлий Борисович Марголин провел почти шесть лет - с 1939 по 1945 год. С окончанием войны как бывший польский подданный, согласно договоренности СССР с новой Польшей, был "амнистирован" и отпущен.

Поселился на Алтае, в городке Славгород, где оказалось много эвакуированных. К счастью для него, в городе нашлись родственные души, которые поддержали на первых порах, помогли с работой и жильем.

В 1946 году получил разрешение на выезд в Польшу, откуда сразу убыл к семье в Палестину. Уже в пути приступил к работе.

"Я пишу эти строки на палубе корабля, который несет меня к берегам отчизны. Мое возвращение к жизни - чудо, настоящее воскрешение из мертвых".

"Есть вещи, которые должны быть сказаны немедленно, не откладывая ни на минуту. Я не могу позволить себе отложить их - не смею: это было бы преступлением по отношению к тем, кто говорит через меня, кто кричит через меня смертным криком отчаяния". "Но судьба вложила в мои руки перо, и я до тех пор не положу его, пока не исчерпаю всего, что имею сказать. Литературных амбиций у меня нет. Мое дело - сказать правду, которую столько людей не смеют, не хотят, не умеют или просто боятся сказать. И я пишу с чувством человека, которому остался только один день жизни, и в этот день ему надо успеть сказать самое неотложное, самое важное! - и как можно скорее, потому что завтра уже может быть поздно".

"До осени 39-го года я занимал по отношению к СССР позицию "благожелательного нейтралитета". Это характерная позиция прогрессивной и радикальной европейской интеллигенции".

"Семь минувших лет сделали из меня убежденного и страстного врага советского строя. Я ненавижу этот строй всеми силами своего сердца и всей энергией своей мысли. Все, что видел там, наполнило меня ужасом и отвращением на всю жизнь. Каждый, кто был там и видел то, что я видел, поймет меня. Я считаю, что борьба с рабовладельческим, террористическим и бесчеловечным режимом, который там существует, составляет первую обязанность каждого честного человека во всем мире. Терпимость или поддержка этого мирового позора людьми, которые сами находятся по другую сторону советской границы, в нормальных европейских условиях недопустима".

"Вопрос о советских лагерях - вопрос о самой сущности советского строя, и борьба не прекратится, пока знание о концентрационном режиме не проникнет в массы на Западе".

Тест на совместимость

В том же 1946 году Марголин начал работу над большой книгой о советских лагерях "Путешествие в страну Зэ-ка", которую закончил в 1947 году.

 Издать книгу быстро не удалось. Неподходящее было время. Советский Союз, в невиданной, кровавой войне сломавший хребет фашистскому чудовищу, находился в зените славы. Правда об органах принуждения и лагерях в СССР очень напоминала то, что все знали про гитлеровские лагеря смерти. Книга вызвала бы скандал. Сталина уважали и боялись, конфликтовать с СССР никто не желал. И автор это, конечно, понимал.

В предисловии "От автора" он пишет: "Я не был под Сталинградом, не брал Берлин. Если бы я там был, может быть, писал бы иначе? Может быть. Маршрут мой был выбран не мною, его указала советская власть. О Сталинграде мир знает все, о лагерях - ничего. Где правда России - на параде победы на Красной площади или в стране Зэ-ка, которая выпала из географического атласа? Очевидно, надо брать эти вещи вместе, в их целости и взаимной связи. Для меня нет иллюзий, я видел подземную Россию. Я видел. Те же, которые возлагают надежды на Страну Советов, пусть примут во внимание и этот "материал" и согласуют его, как смогут, со своей совестью". Дальше он приводит афоризм Льва Толстого: "Кто не сидел в тюрьме, не знает, что такое государство".

В книге есть все, что потом писал о лагерях Солженицын, плюс наблюдательность европейца, различающего в лагерных реалиях советскую и российскую составляющие и умеющего делать выводы из увиденного и пережитого.

"Это были советские люди, беспощадные к чужой нужде, которые зубами держались за свое и ненавидели слабых, обременяющих коллектив". "Я научился не брать всерьез ни дружбу, ни вражду советских людей. Уже меня не оскорбляла брань, которая на другой день забывалась начисто, и не обманывала близость, готовая каждую минуту обернуться предательством".

В книге приведен расчет примерной численности заключенных в стране, исходя из людской наличности в лагерях, где довелось побывать, и количества лагерей, о которых знал со слов других заключенных. Выходило, что одновременно в лагерях обитало несколько миллионов человек. Ежедневно гибли одна - две тысячи заключенных. Всего через советские лагеря прошли десятки миллионов безвинных людей.

 Позднее, в 1950 году, он напишет статью "Можно ли сравнивать гитлеровские лагеря с советскими?". Рамки небольшого обзора не позволяют, к сожалению, изложить ее, а еще лучше - процитировать, потому что в пересказе авторский текст только теряет. Вот небольшие отрывки.

"Ничто так не приводит в ярость деятелей международного коммунизма, как фраза о "красном фашизме". Нет большего оскорбления, чем сравнение советских методов с нацистскими. Исторически доказано, что фашизм и коммунизм не могут существовать вместе. Где торжествует фашизм - коммунизм погибает. Где победил коммунизм - фашизм раздавлен. Но мы, со своей, особой, точки зрения - не фашистской и не коммунистической, а демократической и либеральной, отвечаем: взаимная ненависть еще не доказывает абсолютной несовместимости. Фашизм и коммунизм - два варианта тоталитарного режима, отрицающего свободу и достоинство личности. Ненависть между ними - ненависть конкурентов. Отношение еврейского народа к гитлеризму было отношением жертвы к палачу. Мы заразились. Наша ненависть оправдана необходимостью защиты против зла. Но во взаимной ненависти нацизма и коммунизма - кто палач и кто жертва? У обоих одинаково агрессивный, хищный и нечеловеческий характер".

"Требование выяснить правду о советских лагерях немедленно квалифицируется апологетами советского строя как антисоветская пропаганда. Это образец смешения понятий. Можно пропагандировать мнения или политические программы. Правду не "пропагандируют" - правду распространяют".

"Не только можно, но и следует сравнивать гитлеровские и советские лагеря. И тут и там места заключения, где погибли миллионы людей. Нельзя их отождествлять, но следует установить общие черты, а также, чем они различаются. В общем, можно сказать, что гитлеровские лагеря служили целям уничтожения, а советские служат целям использования рабочей силы".

"В гитлеровских лагерях людей замучивали насмерть садисты и людоеды, тогда как советские лагеря были и до сих пор остаются огромными резервуарами принудительного труда государственных рабов. Считается, что в советских лагерях людям не полагается умирать, так как их рабочая сила нужна государству. Их здоровье и жизнь охраняются, пока они не отказываются работать".

Свидетель обвинения

Книга "Путешествие в страну Зэ-ка" была напечатана в 1952 году в США в издательстве имени Чехова. Принесла автору известность в мире, кроме, конечно, СССР. Кремлевские правители предпочли замалчивать Юлия Марголина и его труды: лапам всесильного НКВД не дотянуться до автора, а возразить ему было нечем.

 Параллельно с литературной работой Юлий Марголин вел активную общественную деятельность: выступал на собраниях, организовал "Союз бывших заключенных в советских концентрационных лагерях", был в курсе происходящего в СССР.

Популярности Юлия Марголина способствовало его участие в роли свидетеля обвинения в судебном процессе, всколыхнувшем Францию - "Давид Руссэ против коммунистического еженедельника "Леттр франсэз". Процесс привлек внимание широкой публики во многих странах.

 Предыстория процесса вкратце такова. В октябре 1949 года французская газета "Фигаро" напечатала серию выдержек из еще неопубликованной книги Марголина. Публикация завершалась призывом к мировому общественному мнению не оставлять без внимания происходящее в советских трудовых лагерях.

Писатель Давид Руссэ (француз) во время оккупации Франции Германией участвовал в подпольном движении, был арестован и вместе с другими французами выслан в концлагерь в Германию. Вернулся домой после окончания войны тяжело больным. Посвятил себя борьбе против системы концентрационных лагерей. По его словам, в той стране, где существуют лагеря, каковы бы ни были там экономические и политические условия, нет будущего для человека.

В 1946 году Давид Руссэ выпустил книгу "Концентрационный универсум", в 1947 году - роман " Дни нашей смерти". Обе книги дают изображение фашистской лагерной системы. В 1948 году издал выборку официальных нацистских текстов "Клоун не смеется".

Узнав о том, что "концентрационный мир", уничтоженный в Германии, продолжает существовать в СССР, Руссэ в ноябре 1949 года обратился через еженедельник "Фигаро литтерэр" с призывом к лицам, побывавшим в нацистских лагерях, образовать комиссию, которая обратится к советскому правительству и, с его согласия, обследует лагеря в СССР. К июлю 1950 года на призыв Д. Руссэ, кроме Франции, откликнулись в Германии, Бельгии, республиканской Испании, Голландии и Норвегии.

"Но в наше время, - пишет Марголин, - опасно быть человеком. Руссэ затронул Советский Союз".

Коммунистический "Леттр франсэз" выступил с громовой статьей "Почему Давид Руссэ выдумал концлагеря в СССР?" Руссэ обвинили в подделке текстов советского права и в том, что он воспользовался фальшивками каких-то неизвестных лиц, выдумавших или переписавших из книг о нацистских лагерях клевету на Советский Союз. Автор статьи не только обозвал Руссэ "бесчестным лжецом", но и горячо защищал советские лагеря, куда якобы "никого без суда не сажают, где людей перевоспитывают и учат быть свободными". Более того, сообщалось, что Руссэ не отвечает на обвинения, и ему предлагалось подать на "Леттр франсэз" в суд.

Руссэ так и поступил, обвинив его в клевете. Суд состоялся с 20 ноября 1950 года по 6 января 1951 года. Как вспоминал потом Марголин, "я принял участие в процессе против лагерного бесчеловечия, потому что в моих глазах это был процесс боевого либерализма в борьбе против сталинского режима".

Адвокаты еженедельника, понимая шаткость своих позиций, пытались сорвать процесс, что им частично удалось, но показания свидетелей из разных стран и в первую очередь Юлия Марголина раскрыли суду истинную картину. По приговору - обвиняемые даже не явились выслушать его - "Леттр франсэз" должен был заплатить штраф и опубликовать приговор на своих страницах и еще в десяти других изданиях по выбору Руссэ.

В больших статьях, посвященных процессу "Парижский счет" и "О негодяях", Марголин отмечает и еврейский аспект процесса Руссэ.

"Чем объясняется, что столько еврейских свидетелей и экспертов участвовало в этом процессе? Случайно ли это? Было ли то обдуманным намерением организаторов процесса? Нет. Руссэ с легкостью нашел многочисленных свидетелей-евреев, потому что евреи занимают одно из первых мест среди жертв лагерей, потому что нельзя говорить о советском терроре вообще и о лагерях в частности, не касаясь кровавых страданий, которые они причинили еврейскому народу".

Ю.Б. Марголин приводит дальше расчет, из которого следует, что в то время в лагерях находилось не менее 200 000 - 250 000 еврейских жертв. (По официальным московским данным 1990-х годов, доля евреев в сталинских лагерях составляла 16% - второе место после русских. - Прим. Е. З.)

Все мы знаем о разгуле антисемитизма в СССР, начавшемся в послевоенные годы. Связывают его с личным указанием Сталина, хотя в годы войны и на фронте, и в тылу евреи официальной дискриминации не подвергались. Можно предположить, что это ответная мера на деятельность зарубежных правозащитников, в том числе и еврейских, о которой в Кремле не могли не знать. Советский строй исправлению и коррекции не подлежал.

*** Юлий Борисович Марголин оставил большое литературное наследство.

 Кроме упомянутой "Путешествие в страну Зэ-ка", под псевдонимом Александр Галин была издана книга "Израиль - Еврейское государство" (1958 год). В 1960 году вышла в свет "Еврейская повесть".

За период с 1946 по 1970 год написаны и напечатаны в Израиле, Франции и США десятки статей, очерков, путевых заметок, воспоминаний.

Умер Юлий Борисович 21 января 1971 года.

После кончины друзья и почитатели организовали "Общество по увековечению памяти д- ра Юлия Борисовича Марголина". "Общество" проделало большую работу по популяризации творческого наследия покойного. Издало в 1973 году "Повесть тысячелетий" - очерки по истории еврейского народа. В 1975 году переиздало "Путешествия в страну Зэ-ка", ставшую к тому времени библиографической редкостью.

Многое из литературного богатства, разбросанного по разным журналам и сборникам, включая речи и выступления, собрано членами "Общества" и издано в 1975 году отдельной книгой "Несобранное". "Несобранное" - очень интересный том. Вот только названия разделов, по которым сгруппированы статьи: "Тель-Авивский блокнот", "Израиль", "Евреи России", "Страна Зэ-ка и ее апологеты", "Сионизм", "Этюды" (о лжи, о творчестве Пастернака, Мандельштама, Солженицына, разбор лучшего романа Владимира Жаботинского "Пятеро").

РЕХОВОТ, ИЗРАИЛЬ