Людьми движут два мотива - страх и личный интерес. Все остальное - производные. Древние римляне знали эту "тайну", поэтому и говорили: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». Израиль десятилетиями следовал этому правилу и был неуязвим. Он никогда не боялся врагов, а если и вынужден был кого-то опасаться, то только друзей.
Недавно исполнилось тридцать лет со времени проведения операции "Вавилон", в ходе которой был уничтожен иракский ядерный реактор "Озирак" в расположенном рядом с Багдадом городке Эль-Тувайта. Эту дату отметили тихо и скромно, хотя ее резонанс не стихает до сих пор. События, предшествовашие бомбардировке, чем-то напоминали, хотя и в меньшей степени, сегодняшний день. Израиль делал упор на дипломатию, уговаривая Францию сократить военную помощь Саддаму Хусейну. Париж отвечал уклончиво и туманно.
Над Ближним Востоком веяли ветры перемен. Очарованный мир находился под впечатлением неожиданного визита Анвара Садата в Иерусалим. Вызванная в связи с этим эйфория бумерангом ударила по армии, которую тоже вынудили заниматься "мифотворчеством". Командующему ВВС Давиду Иври рекомендовали разработать план эвакуации с Синая авиабазы Эцион, с которой и взлетели затем восемь "F-16". Чтобы выполнить миссию, которую тогдашние директор "Мосада" Ицхак Хофи и начальник военной разведки Иегошуа Саги считали невыполнимой.
Эти самолеты должны были поступить на вооружение в 1982 году. После конструкторских изменений, необходимых для установки израильской электроники и технических новинок. Иври ждать не стал, воспользовавшись тем, что Соединенные Штаты заморозили поставку Ирану 75 истребителей, заказанных еще шахом. И получил первую партию "F-16" на два года раньше установленного срока. Это было, как оказалось, мудрое решение. Авиация сыграла решающую роль не только при разрушении ядерного реактора, но и при уничтожении в Ливане развернутых Сирией новейших советских ракетных систем (по уникальности и сложности аналогов этой операции в прошлом веке не было).
Сирия, сама того не понимая, упростила Израилю задачу. Даже союзники были уверены, что израильские руки связаны Ливаном. И Саддам Хусейн не учел, что самое опасное в политике - это ощущение полной безопасности. Иран уже бомбил "Озирак" - в сентябре 1980 года, но два его "F-4" нанесли реактору лишь незначительный ущерб, который французы быстро устранили. Израильский удар стал полной неожиданностью и настоящей катастрофой по своим разрушительным последствиям. Мир отреагировал мгновенно и истерично. Уже через два дня Совет безопасности ООН едигласно осудил этот "акт межународного террора", а надувший губы Вашингтон на четыре месяца заморозил военное сотрудничество с Израилем.
Через десять лет министр обороны Дик Чейни подарил Иври фотографию уничтоженного реактора, написав: «С благодарностью и признательностью за выдающийся вклад по сворачиванию иракской ядерной программы, что позволило провести операцию "Буря в пустыне" без непредвиденных неожиданностей и сюрпризов». От Ирана и Кувейта, которые должны были бы быть особенно благодарны Израилю, добрых слов Иерусалим так и не дождался. Но иракский "эксперимент", как и рейд в Энтеббе, наглядно продемонстрировал враждебному окружению, что у Израиля длинные руки.
Если дети нередко боятся темноты, то взрослые почему-то пугаются света. Нынешняя ситуация - зеркальное отражение той, когда руководители страны не уходили от трудных решений, заранее зная, что будут ошельмованы и врагами, и друзьями. Теперь тех, кто готов взять на себя ответственность, похоже, нет. Это тем более удивительно, что Израиль все равно получает пинки со всех сторон. Стоило Кнессету принять закон об ответственности инициаторов разного рода внутриизраильских бойкотов за прямое или косвенное нанесение морального и материального ущерба, как на дыбы встал чуть ли не весь мир. Хотя, кому какое, казалось бы, дело до того, какие законы принимают израильские законодатели? Но, смотрите, даже госдепартамент встрепенулся, заподозрив ущемление... свободы слова.
А что это, собственно, такое - свобода слова? Вот, скажем, опрос, проведенный в обоих анклавах палестинской автономии, показал, что 73% населения ждет "Судного дня", чтобы уничтожить всех евреев. Как это назвать - свободой слова или призывом к геноциду? В египетской деревне Даматью, расположенной недалеко от Александрии, где похоронен выдающийся раввин Авир Яков, которого сами арабы с уважением называли Абу Хасир, появились таблички: "Евреям вход строго воспрещен!". Пять тысяч жителей деревни уже не один год живут только за счет поломников. Теперь их кормить будет "революция 25 января". Это тоже свобода?
На днях в крупнейшем городе Пакистана Карачи прошла перестрелка, в ходе которой погибли 30 человек и еще около 80 получили ранения. Отношения выясняли вооруженные группировки двух враждующих между собой политических партий - пуштунской "Авами нешнл партии" и "Муттахида коуми мувмент", представляющей интересы потомков выходцев из Индии - мухаджиров. Подобные "кровопускания" - явление в общем-то обыденное и переодически повторяющееся. Как же отреагировал на него министр внутренних дел страны Рехман Малики? Выступая на пресс-конференции в Карачи, он сказал, что за межэтнической бойней стоит никто иной, как Израиль.
Неделю назад Куала-Лумпур потрясла массовая демонстрация протеста, в которой участвовало более 20 тысяч человек. Демонстранты требовали всего-навсего честных выборов. В ответ их избивали и обливали водой с ядовитыми химикатами. 1700 человек оказались за решеткой. После чего центральный орган Малайзии газета "Utusan" обвинила в подготовке беспорядков евреев, которых в стране менее ста человек. «Малайцы не могут позволить никому, в особенности евреям, вмешиваться в наши внутренние дела, - говорится в передовице. - Надо отдавать себе отчет, что когда начинают бить барабаны "защиты прав человека", всегда существует опасность проникновения в нашу жизнь проеврейских элементов».
Где запрещено смеяться, там обычно и плакать нельзя. В Будапеште военный трибунал оправдал по всем статьям Шандора Капиро, обвинявшегося в убийстве 36 жителей, в основном евреев, сербского города Нови Сад. Вообще-то его признали военным преступником еще в 1944 году, но тем не менее дали возможность бежать в Аргентину. Затем, несмотря на то, что заочно приговорили к 14 годам тюрьмы, позволили вернуться в Венгрию, где он десять лет спокойно жил под крылом правосудия. Как теперь его называть, не знаю. Если отталкиваться от свободы слова - преступником, но если исходить из уголовного кодекса, то можно и сесть за "клевету".
Всякая сожженная жизнь освещает, как свеча, мир. В Литве тоже хватает собственных Капир, поэтому к проблеме решили подойти творчески. Вместо того, чтобы сажать дотянувших до наших дней и давших достойное потомство садистов и изуверов, участники прошедшей в стенах Академии наук исторической конференции постановили, что ответственность за уничтожение 200 тысяч литовских евреев в 1941 году несет... Россия. «Советский террор ослабил устойчивость литовцев к антисемитизму», - подвел научную базу депутат Сейма и по совместительству историк Арвидас Анушаускас. Еще дальше пошла спикер Сейма Ирена Дегутене, заявившая, что 90% евреев, уничтоженных руками самих литовцев, отдали свои жизни за «стремление Литвы к независимости».
Каждый, как видим, понимает свободу, будь то слова, будь то совести, совсем не так, как ее понимают другие. И не только в странах с полностью победившей исламской демократией. Верховный суд Испании пришел к выводу, что «пропаганда идей, связанных с отрицанием Холокоста, не может считаться преступлением». В чем заключаются эти "идеи", понять, честно говоря, трудно. Правда, судьи, увидев неувязку, уточнили: нельзя, например, преследовать людей, считающих, что «немцы имели все основания для того, чтобы сжигать евреев». Почему нельзя? Потому что «никто не имеет право обижаться на чью-то точку зрения».
Как все это соотносится с европейскими законами, преследующими разжигание межнациональной розни и пропаганду ксенофобии и расисзма, главный судья Адольфо Прего де Оливеро Толивар не объяснил. Хотя объяснять в принципе нечего. То, что лучший еврей - мертвый еврей, открыто говорили и говорят везде и всюду, включая "дворцы правосудия". Дав сброду свободу слова, почему-то забыли запретить выражения. Сегодня дети и внуки тех, кто до хрипоты кричал: "Heil Hitler!", формируют "флотилии свободы", устраивают антиизраильские марши и бойкоты, подстрекают к убийствам евреев.
Если б можно было отмотать время назад, они начали бы не с "хрустальной ночи", а с Освенцима.
Гитлера тайком зарыли, как собаку, но дело его живет. В стенах ООН и парламентов, в министерских кабинетах, в университетских кампусах и на кафедрах, на заросших сорняками лжи полях судопроизводства и страницах газет. Фемида в съехавшей до пояса повязке в упор не видит, как расстреливают тех, кто вышел на улицы требовать реальной свободы. Зато с садистским злорадством обвиняет Израиль во всех смертных грехах. Дошло до того, что суверенному государству отказывают в праве защищать собственные границы и принимать те законы, которые оно считает нужным принять. Большего цинизма и представить даже трудно. Сначала хотят повесить, а затем запретить качаться в "неположенную" сторону.
В этом мире, больше похожем на хорошо ухоженное кладбище,
"совобода слова" постоянно вступает в конфликт со "свободой совести". Но на кладбище все равны и потому не замечают этого.
Израильскому закону об ответственности инициаторов бойкотов за прямое или косвенное нанесение морального и материального ущерба газета " The New York Times" посвятила целую редакционную статью, состоящую из сплошных протестов. Протестов против «ущемления основных демократических прав израильтян на свободу слова и свободу выражения мнений», «попыток заглушить критику оккупации Западного берега» и «стремления похоронить мечту палестинцев о двух государствах».
Демосфен, чтобы не сболтнуть лишнего, говорил с камнем во рту. Ибо понимал: чем больше тебе позволено говорить, тем меньше обращают внимание на то, что ты сказал. Если краснобаи из "The New York Times" нисколько не сомневаются в существовании "палестинского народа", мечтающего о двух государствах (одно, по видимому, в Газе, а другое - в Иудее?), то тогда можно с такой же уверенностью предположить, что в Палестине всегда жили и живут исчезнувшие племена индейцев майя. Когда нет аргументов, их приходится выдумывать. Что "The New York Times" и делает. Их, этих "убийственных аргументов", два. Во-первых, сама газета против любых антиизраильских бойкотов. И, во-вторых, Израиль критикует даже Антидиффамационная лига. Как только мыслям становится слишком просторно, их трудно собрать.
Израиль не просто одно из государств мира, а скорее образ. Образ коллективного еврея, которому и в гетто, пусть даже вооруженному, нет покоя. Могущество страны определяется не только природными и людскими ресурсами. Сама по себе сила ничего не стоит без союза со справедливостью. И с правительством, больше напоминающим музей восковых фигур. Если тебя открыто угрожают уничтожить, действовать нужно быстро и решительно. Без оглядки на продажное мировое сообщество, которое умерло в марте 1938 года на Эвианской конференции, где германских, а вслед за ними и европейских, евреев отдали на заклание Гитлеру. Даже если кому-то кажется, что миссия невыполнима. Уважают того, кого боятся. Так пусть ненавидят, но лишь бы боялись.