Наиболее заметными в весьма скромной череде внутриполитических событий нынешнего марта в Израиле стали прошедшие 27 марта внутренние выборы (праймериз) в партии Кадима, составляющей крупнейшую парламентскую фракцию в 28 мест в нынешнем Кнессете. Впрочем, и они не оставили ощущения особой драмы. Несмотря на то что журналисты пытались, особенно в день голосования, «держать планку», интерес к выборам председателя этой партии и тем самым — лидера парламентской оппозиции был весьма умеренным. Он был несравним с информационным ажиотажем не только вокруг февральских выборов лидера правящего Ликуда (что понятно), но и вокруг состоявшихся месяцем раньше праймериз более чем вдвое (а после откола фракции Ацмаут — втрое) меньшей по числу депутатов Аводы и даже с «медиавзрывом», последовавшим за объявлением об уходе в политику популярного телеведущего Яира Лапида.

ЛИВНИ VS МОФАЗ: ДУБЛЬ ДВА

Не стали очень уж большим сюрпризом, несмотря на сохраняющуюся до конца внутрипартийной избирательной кампании атмосферу некоторой интриги, и итоги праймериз. «Действующие лица» были те же, что и в сентябре 2008 г.: действующий лидер Кадимы, глава МИДа в правительстве Эхуда Ольмерта в 2006–2009 гг. Ципи (Ципора) Ливни. И «номер два» в партии Шауль Мофаз, бывший начальник Генштаба ЦАХАЛа, затем министр обороны (2003–2006), министр транспорта (2006–2009), а ныне — председатель парламентской комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне. Мофаз, который с разрывом в 1% проиграл Ливни в сентябре 2008 г. прошлые праймериз, на этот раз выиграл у нее с большим отрывом. По официальным данным, за Мофаза проголосовали 24 780, или 61,89% принявших участие в выборах членов Кадимы, за Ливни — 14 857, что составило 37,11% общего числа избирателей.

Чем же можно объяснить подобный переворот?

Классическое (уходящее, видимо, корнями в американскую политическую социологию) объяснение обычно сводится к тому, что избиратели, определяя фигуру лидера главной оппозиционной партии, исходят прежде всего из его потенциальной способности составить «привлекательную идеологическую и моральную альтернативу» действующему главе правительства и правящей коалиции. Действительно, несмотря на утверждения ряда обозревателей, что различия между идеологическими платформами Ливни и Мофаза нужно искать под микроскопом, такие различия все же есть, в первую очередь в критичных для израильского общества вопросах внешней политики и безопасности. Так, комментаторы предлагали обратить внимание на разногласия между соискателями на высший партийный пост по вопросу о военной составляющей иранской ядерной программы. В то время как Мофаз, как и действующий премьер-министр Израиля Биньямин Нетаниягу, полагал, что при определенных обстоятельствах для решения проблемы Израилю придется прибегнуть к «силовым методам», Ливни полагала необходимым дать приоритет экономическим санкциям и политико-дипломатическому давлению на режим аятолл. На «палестинском треке» Ливни все это время продвигала идею возобновления переговорного процесса с ПНА на платформе предложений, выдвинутых ею в 2008 г. после встречи в Аннаполисе вместе с тогдашним главой правительства Эхудом Ольмертом. Эти предложения учитывали идеи так называемой саудовской мирной инициативы, которые потом были четко акцентированы в «каирской речи» президента США Барака Обамы. («Саудовская инициатива по урегулированию арабо-израильского конфликта», напомним, предполагает «нормализацию отношений» Израиля со всеми арабскими странами в обмен на его отступление к «границам 1967 года», создание палестинского государства и признание Израилем права на возвращение почти пяти миллионов лиц, которые претендуют на статус «палестинских беженцев», и/или выплатить им финансовую компенсацию). В свою очередь, Мофаз весьма скептически относится к перспективам немедленного достижения окончательного урегулирования отношений с палестинскими арабами, и в этом смысле его позиция мало отличалась от платформы других «центристских» политических групп. Прежде всего, от лагеря министра обороны Эхуда Барака в Аводе, ставшего независимой фракцией Ацмаут после раскола Аводы в январе прошлого года, и левого фланга в правящем Ликуде.

Иными словами, если члены Кадимы были действительно озабочены поиском «идеологической альтернативы» правящей коалиции, то им, вероятно, следовало бы остановить свой выбор на Ципи Ливни, чего отнюдь не случилось. Не исключено, что немало партийцев посчитали, что, как показали события последних трех лет, на палестинской стороне у Израиля нет партнера для переговоров ни на «умеренной» платформе Мофаза, ни на базе «радикальных уступок», предлагаемых Ливни, в силу чего идеологическое противостояние этих политиков в нынешней ситуации носит скорее умозрительный характер.

Если дело не только и не столько в идеологии, то тогда правы те, кто предлагает ответ на поставленный вопрос, прежде всего в сфере управления организационными ресурсами. В самом деле, и Ливни и Мофаз за прошедшие после прошлых праймериз 42 месяца сделали немало для формирования собственных сетей «электоральных посредников», которые записали в партию тысячи новых членов. Примерно тем же были заняты и поддерживающие этих политиков ведущие члены фракции Кадимы. И тот факт, что стратегия «работы на местах» бывшего министра обороны на этот раз оказалась эффективнее, чем сочетание пропагандистского ресурса и политических технологий, на которые традиционно делает ставку бывшая глава МИДа, действительно объясняют многое, но далеко не все.

Важно заметить, что инфраструктура поддержки Мофаза базировалась на филиалах партии в периферийных городах развития, в массе своей населенных выходцами (как и сам уроженец Ирана Шауль Мофаз) из стран Азии и Африки и их потомками, а также среди членов партии из числа этнических меньшинств, особенно арабов, бедуинов и друзов, составляющих четверть членов Кадимы. В то же время Ципи Ливни, родившаяся в известной семье «поколения основателей» представительница восточноевропейских евреев-ашкеназов, имела основную поддержку в филиалах партии в центральных городах Израиля. Иными словами, конкуренция Ливни и Мофаза во многом стала отражением углубляющегося противостояния между базовыми этнополитическими блоками, из которых некогда «центристская» Кадима была создана в 2005–2006 гг. Ариэлем Шароном и Шимоном Пересом. Как известно, основу «левой фракции» Кадимы (и одновременно — ее «твердое электоральное ядро») в свое время составили бывшие сторонники умеренно левой «антиклерикально-рыночной» партии Шинуй образца 1999–2003 гг., в прошлом в массе своей избиратели и активисты правящей до 1977 г. в Израиле партии МАПАЙ и ее наследницы партии Труда (Авода). В свою очередь, «правая» фракция партии была составлена из бывших членов и сторонников «умеренной» фракции Ликуда и идеологически близких к ним правоцентристских проектов, поддержавших на выборах 2001 и 2003 гг. лично будущего основателя Кадимы Ариэля Шарона и вслед за ним перешедших в эту партию. В то время как первая группа состояла в основном из представителей «первого Израиля» (представители ашкеназского среднего класса из благополучных кварталов городов и коллективных поселений центра страны), вторая в массе своей состояла из израильтян восточного («сефардского») происхождения и представителей меньшинств.

Следовательно, убедительная победа, которую Мофаз одержал на «сефардской периферии» и в арабоязычном секторе, не стала сюрпризом. Но он добился успеха и в некоторых крупных городах — например, в Иерусалиме и Ришон ле-Ционе, которые по определению являются «ашкеназской вотчиной» Ливни. То, что «естественные избиратели» последней просто не пришли голосовать, невозможно объяснить только тем фактом, что штаб «дня выборов» Мофаза просто сработал лучше, чем штаб Ливни. Данная ситуация является, по нашему мнению, проявлением намного более проблематичной не только для Ципи Ливни, но и для всей Кадимы в целом тенденции.

Кадима, сделавшая в момент своего создания заявку на роль партии «широкого центра», в период своего пребывания у власти в качестве правящей партии в 2006–2009 гг. сдвинулась «влево», постепенно вытеснив Аводу в функции главной партии левого лагеря. Именно в этом качестве Кадима, а не партия Труда, ответственная за, мягко говоря, неоднозначные итоги инициированного ее лидерами и практически исчерпавшего себя, по мнению многих израильтян, «ословского процесса», стала надеждой леволиберальных политических и выросших из государственно-профсоюзного сектора экономики корпоративно-деловых элит «первого Израиля». А Ципи Ливни в их глазах приобрела статус «единственной реальной, голубиной» и «социально-либеральной» альтернативы лидеру Ликуда — «внешнеполитическому ястребу» и «радикальному рыночнику» Биньямину Нетаниягу.

Как показали дальнейшие события, этот «политический кредит» Ливни отработать так и не смогла. Кадима, используя предоставленный ей почти безграничный информационно-пропагандистский и финансовый ресурс, отобрала у Аводы, ультралевого МЕРЕЦа и иных партнеров-соперников по левому лагерю массу голосов и сумела на выборах 2009 г. обойти Ликуд на один мандат (28 против 27). Однако выполнить свою главную задачу — составить коалицию и стать премьер-министром, Ципи Ливни так и не смогла ни до, ни после выборов 2009 г. Кадима ушла в оппозицию, где она, созданная в качестве «партии власти» и более ни на что непригодная, стала, как и предполагалось, демонстрировать тенденции к распаду на элементы, из которых она была сконструирована более шести лет назад.

В свете этих тенденций не трудно заключить, что провал Ливни на внутрипартийных выборах стал лишь внешним отражением «обвала» центристского и левого фланга ее партии. Причем речь идет не только об оттоке проголосовавших за Кадиму в 2009 г. бывших избирателей левых партий, ныне в массе своей возвращающихся «по домам» или, что чаще, отправляющихся «на забор», но и об «инфляции» упомянутого «твердого ядра» Кадимы — бывших «мапайников», перешедших в нее в 2005–2006 гг. вслед за Шимоном Пересом из Аводы, и особенно бывших избирателей левоцентристского Шинуя.

«НАСЛЕДСТВО» ДЛЯ МОФАЗА

Дальнейшая политическая судьба самой Ливни пока не вполне ясна, в том числе, судя по всему, и ей же самой. В окружении Мофаза заявляют, что все его усилия будут направлены на консолидацию сил внутри партии (именно в таком смысле сразу после объявления результатов выборов высказалась в эфире Второго канала ИТВ одна из его приближенных, депутат Кнессета Рухама Авраам). Тем не менее «примирение» Ливни с Мофазом и согласие заменить его в статусе «номера два» в партийной иерархии, по мнению комментаторов, является наименее вероятным вариантом развития событий.

Более вероятным выглядит выход Ливни и группы поддерживающих ее депутатов из Кадимы и формирование новой фракции в кнессете и нового «левоцентристского» движения «на местах». Наконец, наиболее вероятным сценарием может стать временный уход Ливни из политической жизни, на что уже не раз намекали ее приближенные. В любом случае, проигрыш Ливни еще не означает однозначного выигрыша ее соперника, ибо одного внутрипартийного поля для утверждения в статусе лидера национального уровня недостаточно. Шаулю Мофазу на пути к этому статусу придется решить множество проблем.

Главной из них сегодня является стабильное снижение электорального рейтинга партии, который происходит за счет сокращения поддержки двух упомянутых выше групп избирателей. Во-первых, это окончательной распад «лагеря шаронистов» — бывших умеренных ликудников, который Шарон в свое время, расколов Ликуд, увел с собой в Кадиму. Инфляция этого лагеря началась задолго до выборов 2009 г., а сегодня, судя по всему, последние умеренные шаронисты либо возвращаются в Ликуд, либо переходят в две другие правоцентристские партии — НДИ и, в меньшей степени, ШАС. Возможно, победа Мофаза (которого Шарон когда-то числил среди своих возможных преемников) может притормозить этот процесс, но это пока не очевидно. В любом случае доля этих избирателей в электорате бывшей правящей партии была невелика (не более двух мандатов) и потому основную опасность для Кадимы составляет упомянутый «обвал» ее левого и центристского лагеря.

В итоге, судя по данным различных опросов, если бы выборы проходили сегодня, Кадима, вне зависимости от того, кто возглавляет ее список — Мофаз или Ливни, набрала бы не более 12-15 мандатов (вместо 28 по итогам выборов 2009 г.). То есть становится стандартной «партией центра», втиснутой в узкий промежуток между главной партией «правонационального» лагеря, место которой сегодня пока прочно удерживает правоцентристский Ликуд. И главной партией левого лагеря, с позиции которой Кадима в 2009 г. оттеснила Аводу, лидеры которой ныне преисполнены желания вернуть утраченный статус.

В ночь своего избрания лидером Кадимы Шауль Мофаз заявил, что именно возглавляемая им партия станет ведущей альтернативой правящему Ликуду, а себя он видит следующим премьер-министром Израиля. (Собственно, именно так и звучал его предвыборный лозунг: «Мофаз — премьер-министр, и точка!») Думается, что в свете отмеченных обстоятельств это звучит пока не более чем общая декларация.