Декларация верности Иерусалиму была прибежищем всех лидеров «правых» накануне предательства. Именем Иерусалима клялись Шарон и Ольмерт, Эхуд Барак и Ципи Ливни. Когда руководитель самой правой партии в Кнессете клянется не уступать Иерусалим, я чувствую кислый гнилой запах "последнего убежища..."

В последние месяцы я веду вместе с журналистом Беном Каспитом ежедневную радиопередачу на станции «Радио ле-ло афсака». Как раз перед тем, как мы вошли в студию во вторник на этой неделе, поступили тезисы речи Нафтали Беннета на конференции в Институте исследований проблем национальной безопасности. Просмотрев полученные отрывки его речи мы не нашли причин менять подготовленную нами заранее тему и заняться речью Беннета. Вечером, когда я прочел полный текст, я понял, что ошибся.

Речь министра экономики, религий, Иерусалима и диаспоры была отшлифованной, решительной и убедительной – речь человека, понимающего серьезность ситуации и тяжесть ответственности, обожженного огнем Осло и похоронившего близких в результате трусости лидеров, которые предпочли Нобелевские премии мира за счет взорвавшимся в автобусах детям. Речь человека, прекрасно понимающего обман и иллюзии формул «территории в обмен на мир», безопасность или демографию и на то, чтобы с нас сняли проклятье «оккупации».

Если бы Беннет был лидером партии «Авода», такая речь нас бы обрадовала. Но это речь «правого лидера». Я бы не потрудился анализировать речь, если бы это было резкое и спонтанное выступление на площади. Но раз оно прочитано «по бумаге» и каждое слово взвешено, надо отнестись к нему с той же серьезностью, с какой оно написано. Давайте посмотрим, что определил министр как «трудные решения, всерьез требующие лидерства».

1. «Мы никогда не согласимся отказаться от объединенного Иерусалима под израильским суверенитетом». Иерусалим и вправду очень важен, а обещание удержать его – из тех пустых лозунгов, которые разбрасывали премьер-министр Нетаниягу и его предшественники каждый раз перед катастрофическими политическими или территориальными уступками. Можно почти утверждать, что Иерусалим был прибежищем каждого правого лидера перед предательством. Его именем клялись Ариэль Шарон и Эхуд Ольмерт, Эхуд Барак и Ципи Ливни. Когда лидер самой правой в Кнессете партии клянется не уступать Иерусалим, я чувствую кислый гнилой запах "последнего убежища..."
«У нас всегда будет Париж", - говорит Хемфри Богарт, обращаясь к Ингрид Бергман при расставании в конце знаменитого фильма «Касабланка».
Я предлагаю всем национальным лидерам, считающим себя таковыми, относиться к Иерусалиму, как к воздуху, необходимому для дыхания. Нет нужды декларировать свою верность ему – в этих декларациях слышится обратное.

2. «Мы не примем палестинское правительства террора». Иногда добавляющий – уменьшает. Разве трудно понять разницу между фразами: «Я не соглашусь, чтобы моя дочь вышла за араба» и «Я не соглашусь, чтобы моя дочь вышла за высокого араба»? Претендент на звание лидера правых должен просто сказать: «Я никогда не соглашусь на палестинское государство». А если палестинское государство не будет «государством террора», мы согласимся на него?

3. «Мы не примем соглашение, базирующееся на линиях 67-го года». Нетаниягу тоже на это не согласен, и Ципи Ливни говорит о поправках в линии границы. Все премьер-министры Израиля с 67-го года заявляли дома и за границей: «Мы не вернемся к линиям 67-го года». Если Аба Эвен, самый левый из министров иностранных дел Израиля, назвал их «границами Освенцима», то заявление Беннета не может определить его как лидера национального лагеря. От главы списка, в котором состоят Ури Ариэль и Орит Струк, можно было ожидать: «Мы не согласимся отказаться даже от песчинки Земли Израиля».

4. «Мы не будем умолять об обмене территориями, как будто речь идет о «вырезать и вставить» в текстовом редакторе Word. А если нам не придется умолять и обмен территориями будет преподнесен нам на большом серебряном подносе, мы его примем? И если это не будет в отношении один к одному, а в более удобном для Израиля отношении, - мы согласимся? С кем мы обменяемся территориями? Не с палестинским государством в Иудее и Самарии? Откуда взялось согласие или примирение с таким государством?

Простите за резкость, но она напрашивается: тот, кто присоединяется к правительству, глава которого заявляет о своей преданности «плану двух государств», не должен удивляться, что просыпается утром с блохами. Под каждой фразой, что произносит Ципи Ливни как представительница правительства на этих грязных переговорах, как будто подписываются Ури Ариэль или Орит Струк. И если мои слова вызывают негодование – ибо я все же не сомневаюсь, что эти люди не соучастники продажи Страны Израиля арабам - то после чтения речи Беннета у меня нет такой уверенности по отношению к нему. Не стоит стараться уговаривать его.

("Макор ришон" 10.01.14)

Перевод с иврита: Наталия Буряковская