Фокусирование на личности Нетаниягу ударило бумерангом. Безопасность все еще больше заботит израильтян, чем дороговизна. Избиратели предпочли удалиться от идеологических крайностей. Выводы из избирательной кампании

2 явления выделялись на протяжении всей избирательной кампании. Первое: с первого мгновения было не ясно почему мы вообще пошли на выборы. Не только выборы были назначены гораздо раньше срока, даже гораздо раньше, чем принято в Израиле назначать досрочные выборы; но и было не ясно из-за чего и почему они были назначены раньше срока. На горизонте не маячил никакой "исторический мирный процесс" или драматический социально-экономический шаг (законопроект Лапида о нулевом НДС на квартиры для молодых пар вызывал разногласия, но трудно увидеть в нем драматический шаг масштаба опережения выборов).

Второе явление заключалось в том, что в отсутствие сущностных тем избирательная кампания превратилась в персональную более, чем предшествующие. В первую очередь по отношению к "королевской паре" - Биньямину и Саре Нетаниягу. Даже сдача бутылок в резиденции главы правительства много дней фигурировала в главных газетных заголовках. Персональные аспекты не были забыты и по отношению к другим кандидатам: звучит ли голос Герцога достаточно уверенно, о чем свидетельствуют многие политические зигзаги Ципи Ливни; и как функционировал Нафтали Беннет во время операции "Гроздья гнева" (в 90-е годы).

Эта чрезмерная персонализация удостоилась критики, но тема этих выборов была персональной по своей сути. Этой темой не были израильско-американские отношения, жилищный кризис или дороговизна жилья. Темой выборов был Биньямин Нетаниягу: достоин ли он продолжать быть главой правительства. В значительной степени - хоть мы отказались от прямых выборов премьер-министра - последние выборы сфокусировались на этом персональном вопросе. Не случайно главный лозунг основной оппозиционной партии был абсолютно персональным: ли мы, или он. Даже когда во время избирательной кампании все же поднимались сущностные вопросы, они были связаны, в основном, со спором о личных шагах Нетаниягу, вроде выступления в Конгрессе, а не с политикой Ликуда.

Это объясняет такое широкое занятие глубинами личности Нетаниягу, поведением его супруги и ведением домашнего хозяйства. Это также объясняет тот факт, что его противники не колеблясь выступили против него с утверждениями, в которых заключалось внутреннее противоречие: многие из противившихся бомбежке Ирана или разгрому Хамаса в Газе выступали во время избирательной кампании против Нетаниягу, что не был достаточно твердым, последовательным и решительным в вопросе бомбежки Ирана или разгрома Хамаса. Многие из критиковавших Нетаниягу слева за ухудшение отношений с Америкой или за строительство поселений злорадствовали, когда газета "Йедиот ахронот" вскрыла уступки, на которые он согласился во время переговоров в последнюю каденцию, - злорадствовавшие полагали, что эти публикации ударят по Нетаниягу справа. Простыми словами: любая критика против Нетаниягу - справа или слева - охотно принималась его противниками, лишь бы способствовала его падению.

Присутствующий отсутствующий, который решил

Видно, это причина того, что не преуспел кемпейн по бойкоту выборов, начавшийся вскоре после объявления досрочных выборов. Вроде бы вследствие надуманности объявления досрочных выборов было бы естественным, что кемпейн по бойкоту выборов преуспеет. В итоге процент голосовавших даже увеличился на 4% по сравнению с прошлыми выборами потому, что превращение выборов в референдум о продолжении премьерства Нетаниягу превратило их в выборы, у которых есть ясная причина, и - в отличие от других вопросов - этот вопрос относительно легко решаем: или прекращение премьерства Нетаниягу посредством голосования против него, или продолжение его каденции посредством голосования за него.

Другие сущностные темы, которые все же были подняты во время избирательной кампании, сфокусировались в социально-экономической области: дороговизна вообще и жилищный кризис, в частности. Нетаниягу был прав в принципе, утверждая, что "сама жизнь важнее качества жизни", но по вопросам безопасности, затрагивающим "саму жизнь", не велся существенный диспут: никто не говорит об урегулировании с палестинцами в краткосрочной перспективе, а по иранскому вопросу есть общее согласие против ядерного оружия у Ирана, с одной стороны, и признание нереальности скорой израильской бомбежки иранских объектов, с другой. По природе вещей диспут перешел к "качеству жизни" и вопросу как гарантировать это качество.

И несмотря на это, переворот в последние дни избирательной кампании свидетельствует, что вопрос безопасности - "присутствующий отсутствующий" избирательной кампании - по-прежнему решает. Потому что переворот последних дней не связан только с впечатляющими ораторскими талантами Нетаниягу и даже не с гневом многих (в том числе многих критиковавших Нетаниягу) на уровень мобилизации против него - а в первую очередь с верной оценкой Нетаниягу, что для израильтян сама жизнь важнее диспута о ее качестве.

В отношении к сфере безопасности, занимающейся "самой жизнью", есть явное различие не только между программами правых и левых, но и, в основном, с чувстами, которые они вызывают: левые хотят выразить оптимистичные мессиджи надежды и примирения, правые транслируют страхи от настоящего смысла "мирного процесса". И выясняется, что израильтяне, умудренные опытом Осло и "размежевания", в самом деле видят в "мирном процессе" источник страха, а не надежды. С этим должен будет считаться любой лидер левых и любой сторонник "урегулирования". Даже писатель Амос Оз в эссе, опубликованном перед выборами в газете "Гаарец", требовал от левых не игнорировать эти опасения, которые выражают правые.

В секторальной области эта избирательная кампания отразила несколько интересных процессов. С одной стороны, видно, "русские" перестали думать секторально. Похоже, по этой причине Либерман не смог пробудить чувства солидарности даже среди большинства выходцев из бывшего СССР своим кемпейном жертвы травли, говорившем, что полицейские расследования вытекают из политических нападок против его партии. Тот факт, что он опустился почти до избирательного барьера, свидетельствует, что и эта публика, считавшаяся его естественной домашней площадкой и, разумеется, стоящая больше 6 мандатов, перестала в своем большинстве поддерживать его.

В секторе сефардских харедим эти выборы привели к расколу и кризису, ожидавшемуся после кончины раввина Овадьи Йосефа. А в лагере религиозных сионистов они засвидетельствовали о еще одном интересном процессе: уже годы ведется спор к кому ближе хардальники (харедим-леумим) - к своим собратьям из религиозного сионизма или к харедимному миру. Избирательная кампания доказала, что ответ неоднозначний и зависит от того, кого спрашивают. Часть хардальников чувствуют себя ближе к вязаным кипам. Взаимоотношения внутри расширившегося и ставшего более разнообразным религиозно-сионистского лагеря все еще напоминают отношения внутри семьи. Вместе с этим часть этого лагеря, включая несколько важных раввинов, находятся ближе к харедимному обществу.

С этой точки зрения, критика со стороны либеральной части религиозного общества сразу после опубликования результатов выборов против "предательства" хардальников за их голосование за "Яхад" не оправданна. Часть из них голосовали за Ишая (и Марзеля) из политических предпочтений, другая часть сделала это из опасения, что эта партия не пройдет избирательный барьер и национальный лагерь потеряет 4 дорогих мандата. Так ответственность переходит от всех хардальников на тех раввинов и лидеров, которые изначально избрали Ишая и создали дилемму для общества. Это не первый случай, когда лидеры, в том числе раввины, наносят ущерб общественности, которую они претендуют представлять.

Охлаждение эффекта Лапида

История Эли Оханы доказала еще кое-что в отношении религиозно-сионистского общества: его идеологическая идентификация все еще важнее для него, чем шанс поднять рейтинг и даже приблизиться к позиции руководства страной. То, что внесение Оханы в список раззозлило многих светских избирателей доказало еще кое-что: этих избирателей изначально привлек к партии Байт йегуди факт, что речь идет о партии, представляющей общество идеалистов, к которому хотят приблизиться и которое хотят поддержать, даже не будучи его частью. Внесение Оханы в список ударило по имиджу, который был причиной поддержки этой партии со стороны части светских, и поэтому они выступили против этого.

Некоторое уменьшение представительства партии "Яадут а-Тора" выдает захватывающую историю. Несколько избирательных кампаний поставили вопрос: как получается, что несмотря демографический рост харедимной общины, она не увеличивается электорально. Принятый ответ заключался в том, что молодые харедим брезгуют дельцами от политики и предпочитают голосовать за Ликуд (как часть процесса интеграции в израильское общество) или не голосовать вообще. "Эффект Лапида" - боязнь нападок на харедимное общество, идентифицируемых с Яиром Лапидом, - привел к изменению этой тенденции. И вот выясняется, что уверенность в себе молодых харедим возросла и опасение от Лапида уменьшилось, и они опять могут позволить себе голосовать за Ликуд или не голосовать (часть по указанию группы раввина Шмуэля Ойербаха).

Но самая важная секторальная драма произошла в арабском секторе. Объединение арабских партий в один большой блок, избрание Аймана Уды председателем общего списка и превращение этого блока в третью по величине фракцию приводит к изменениям в этом секторе. Величина общей фракции обостряет, с точки зрения арабских избирателей, вопрос: идут ли они в сторону сепаратизма или конструктивного сотрудничества с еврейским большинством. До сегодняшнего дня, когда арабские партии были мелкими и не могли влиять, этот вопрос был теоретическим. В этой избирательной кампании он стал более практическим, в арабском обществе усилились голоса, требующие от своей партии проявить бОльшую гибкость и прагматизм, которые позволят политическое партнерство, по крайней мере, в левом правительстве, чтобы действовать на пользу арабской публики. И новые высказывания Уды в виде желания заботиться о "всех слабых слоях" составляют интересное изменение. Хоть в этой избирательной кампании преобладали сепаратистские настроения, предотвратившие подписание соглашения о разделе остаточных голосов с Мерец, но после выборов - когда вопросы будут более практическими, а опасения от фанатичных избирателей более далекими, вновь возникнут актуальные вопросы. В долгосрочной перспективе и правым стоит положительно рассматривать процесс израилизации и внедрения арабских партий в прагматичную политику, даже если это означает на деле поддержку арабами левых партий.

Обострение диалога

Последний вопрос: характер диалога между правыми и левыми. Уже прошлым летом во время операции Несокрушимая скала было ощущение резкого обострения диалога - и в статьях типа "Худшие - в авиацию" Гидеона Леви, но еще больше в угрозах и нападках. Это выделялось и во время избирательной кампании. Новым было обострение риторики религиозных сионистов (которые в прошлом считались хорошими детьми), уже обжегшихся на убийстве Рабина. Верно, что были систематические срывы собраний Байт йегуди (явление, которое не получило нужного осуждения); но даже это бледнеет по сравнению с видеороликом Совета поселенцев Самарии против левых или некоторыми высказываниями. (прим.перев. - автор - левоцентрист, и поэтому к критике справа относится болезненно и видит в ней "подстрекательство", и соответственно не замечает подстрекательство и насилие со стороны левых) Видно, многим среди "вязаных кип" надоела "общегосударственная позиция" и они "прекращают извиняться" - или из-за множества нападок на них в прошлом, или из-за "размежевания", 10-летие которого будет отмечаться этим летом. И тот факт, что Биньямин Нетаниягу предпочел не извиняться или отрицать свое вмешательство в истории с комиссией по гос.премии, а именно выступил гордо и открыто поддержал (прим.перев. - поддержал увольнение ультралевых членов комиссии), хоть, как оказалось, изначально не имел к этому отношения, - все это доказывает, что его избиратели ожидают от него отбросить общегосударственный подход в пользу фронтального столкновения с левыми.

С другой стороны, видно, что среди широкой общественности, не идентифицирующей себя однозначно с каким-либо лагерем, именно возросла центростремительная тенденция и желание объединяющего диалога. И уменьшение представительства Мереца и Байт йегуди свидетельствует об опасении идеологических партий и об ощущении, что идеологические партии не могут справляться со всеми проблемами. Возросло стремление к диалогу, который подходит более практически и менее идеологически к вопросам. Видно, это причина того, что 2 явно центристские партии - Лапида и Кахалона - получили больше, чем ожидалось в начале избирательной кампании, в то время, как 3-я партия, вначале выставлявшая себя центристской, не набрала скорость.

("Макор ришон" 20.03.2015)


Перевел Яков Халфин
МАОФ