Часть 2
Часть 3
"ПУНКТЫ ДЛЯ ПОЦЕЛУЯ"
Утром 13 июля норвежскую делегацию ввели в просторную виллу, расположенную по адресу улица Югурта, 58. Там на 1-м этаже их ждал Арафат в своём кабинете. Перед ним стоял длинный стол для заседаний, за которым сидел Абу-Алла и бегло просматривал какие-то бумаги. Шеф ООП был явно в ударе, показав гостям все свои актёрские способности. Если он забывал какое-нибудь выражение по-английски, то нетерпеливо поворачивался к Абу Алла, и тот немедленно суфлировал. Все его заявления показались норвежцам вполне дружескими, но не очень внятными. Затем Хольст предложил Арафату поговорить несколько минут с глазу на глаз, и они поднялись на этах выше в комнату для приватных бесед. Их сопровождали только Терье Род-Ларсен и Мона Бул. Перемена обстановки удивительным образом подействовала на Арафата. Он заметно расслабился, сохраняя при этом предельную бдительность. Без всяких предисловий он заговорил о тайных встречах в Норвегии.Хольста приятно удивила его осведомлённость: председатель ООП знал все детали переговоров и позиции сторон. Арафат достал географические карты и стал показывать, где, по его мнению, должны проходить границы автономии Газы и Йерихона. Его особенно занимал вопрос автодорожного сообщения между 2-мя зонами через израильскую территорию. "Я хочу пункты для поцелуя, - заявил Арафат с капризной ноткой в голосе. - Пункты для поцелуя! Они предусмотрены планом?" - повторил он, как будто не замечая всеобщего смущения. "Вы имеете в виду контрольно-пропускные пункты?" - озадаченно спросил Хольст. "Нет. нет! Именно пункты для поцелуя!.." – и он чмокнул толстыми влажными губами. Никто так и не понял, о чём он говорит. Наконец, до норвежцев дошло, что шеф ООП желает получить пункты соприкосновения между территорией вокруг Йерихона и полосой Газы, чтобы оба этих района лишь слегка касались их, как выразился Арафат, "для поцелуя". Хольст, знавший, какое расстояние разделяет Газу и Йерихон, предложил включить в текст соглашения выражение "гарантированный переход". Арафату эта идея понравилась.
После 15-минутной беседы Хольст убедился, что председатель ООП уважает определённые "красные линии", через которые нельзя переступать, если хочешь добиться мирного соглашения. Однако, истинный замысел Арафата оставался неясен. В отеле норвежцев ждало важное сообщение. Насмерть перепуганный Ури Савир позвонил в Осло и сообщил Эгеланду, что переговоры находятся под реальной угрозой срыва. Премьер-министр Рабин не верит, что Абу Алла имеет реальное прикрытие. Савир просил норвежцев срочно приехать в Израиль для консультаций.
Хольст немедленно отправил к Рабину с Пересом Мону Юул и Терье Род-Ларсена. Прибыв в Иерусалим, норвежцы заявили, что, по убеждению Хольста, Арафат искренне готов пойти на компромисс и, в конечном итоге, заключить мир с израильтянами.
25 июля члены израильской и палестинской делегаций вернулись в Халфорсболле. Ещё по дороге из Аэропорта Осло, когда автомобили неслись мимо крестьянских домов и пшеничных полей, радио принесло новые сообщения о гибели людей на многострадальной земле, за которую боролись 2 народа. Ближний Восток плавился под горячими лучами летнего солнца, грозившего разжечь пламя новой разрушительной войны.
ВСЁ ПРОПАЛО?!
В это утро Израиль начал самую жестокую акцию возмездия в отношении Ливана за многие годы противостояния с местными шиитскими повстанцами.
Израильтяне опасались, что интенсивный обстрел ливанской территории, продолжавшийся несколько дней, окажет негативное воздействие на переговоры, но Абу Алла и его помощники оставались невозмутимыми.
Такое спокойствие оказалось обманчивым. Просторный конференц-зал, из которого открывался совершенно фантастический вид на причудливые скалистые извилины фьорда, принёс глубокое разочарование израильтянам. Представители ООП блокировали все пути к компромиссу. В конце концов, обе стороны заявили, что не видят выходов из создавшегося тупика. Абу Алла и Ури Савир, 2 главных актёра в этом рискованном спектакле, с мрачным холодком смотрели друг на друга через широкий лакорованный стол. "Дальнейшее продвижение невозможно, - заявил Савир, - Мы вылетаем домой ближайшим рейсом и, возможно, уже не вернёмся. Если вы не пойдёте на уступки, то канал Осло придётся закрыть. Мы снова ограничимся официальными переговорами в Вашингтоне. Тогда следующая встреча состоится лет через 20, не раньше." Ответ Абу Алла был кратким, но выразительным. В его тихом голосе звучало не столько раздражение, сколько печаль и озабоченность: "Я хочу сделать личное заявление, - сказал он и тут же сообщил, что уходит с поста главы делегации: - Я больше не могу." Ури Савир решил не клевать на эту приманку. Его следующий ход существенно отличался от того умеренного дипломатического стиля, которым он славился среди политиков: "Весь мир знает, что Организации Освобождения Палестины больше никогда не представится другого такого случая добиться истинного и почётного мира. Именно в тот момент, когда надо принять окончательное решение, Арафат совершает очередной финт. Будущие историки не поймут, как могло случиться, что из-за каких-то нескольких фраз палестинцы откажутся от кардинальных изменений в своём существовании. Вы больше думаете о своих личных интересах, чем о благе палестинского народа!"
Когда он закончил, в воздухе повисла тревожная тишина. Гиршфельд чуть не плакал. Абу Алла тоже боролся с одолевавшими его чувствами. Затем все вышли из конференц-зала.Абу Алла тяжело опирался на палку. Накануне он повредил ногу во время лесной прогулки, когда в мальчишеском кураже решил переплыгнуть через кочку. Теперь норвежцы печально вслушивались в удалявшийся вдоль длинного коридора стук его палки. Израильтяне и арабы разошлись по разным комнатам, чтобы посовещаться в узком кругу.
Как только захлопнулась дверь, Йоэль Зингер сказал коллегам, хитро улыбаясь: "Вот теперь мы получим наше соглашение!" Опыт переговоров на высоком уровне убеждал его, что любому серьёзному прорыву предшествует неизбежный кризис.
А в это время Абу Алла звонил в Тунис Абу Мазену. "Всё пропало!!! – крикнул он в трубку. – Можно закругляться." Затем, вместо того, чтобы паковать чемоданы, он удалился в небольшую комнату возле бара. Род-Ларсен решил, что больше нельзя ждать. Нить переговоров может безвозвратно оборваться. Он пошёл к Абу Алла. Глава палестинской делегации молча смотрел перед собой, сидя за стойкой. "Я хочу с Вами немного поговорить," – вкрадчиво начал заботливый норвежец. "О чём тут говорить? – отмахнулся Абу Алла. В его голосе звучало холодное отчуждение: - Почему бы Вам не пойти в Вашим друзьям израильтянам?" Род-Ларсен не поддавался на провокацию: "Прошу Вас, поговорите с Ури, это единственный шанс!" Араб не соглашался; он был зол и решил выместить своё разочарование на хозяине. Род-Ларсен терпеливо дал ему облегчить душу, молча выслушав все ругательства и несправедливые обвинения. В такой ситуации выпустить пар совсем не лишнее дело. А затем, выдержав паузу, ещё раз сказал: "Прошу Вас, поговорите с Ури, сделайте мне одолжение." Норвежец впервые столь явно вмешивался в ход переговоров. Угроза их полного срыва заставила его выйти из-за кулис. "Ах, оставьте, - отмахивался Абу Алла. – Вы не можете предъявлять мне такие требования!" Но когда Род-Ларсен попросил его в 3-й раз, он нехотя уступил.
ГЛАВНАЯ КОЗЫРНАЯ КАРТА
В число спорных пунктов входила, прежде всего, безопасность израильских поселенцев. Впоследствии, когда устные договорённости фоомулировались на бумаге, этой проблеме суждено было превратиться в труднейшее препятствие на пути мирного процесса. Рабин лично настаивал на том, чтобы поселенцев и впредь защищала изпраильская армия, и она же контролировала бы границы между районом Йерихона и Иордании, а также между полосой Газы и Египтом. Кроме того, Иерусалим добивался свободы передвижения своих солдат по Газе и Йерихону.
Между тем, Савир разрабатывал свою собственную стратегию продолжения переговоров, отличную от рекомендаций Зингера. Он предложил, чтобы палестинские партнёры убедили Арафата и Абу Мазена смягчить свлю позоцию по упомянутым пунктам, ибо израильтяне были неготовы к компромиссам в этих вопросах.
Остальные проблемы относились к объёму полномочий и ответственности вновь создаваемого палестинского Совета самоуправления: где разместится штаб-квартира этого Совета? Как будет осуществляться передача власти? А главное, предстояло решить вопросы автомобильного сообщения между Газой и Йерихоном. Савиру пригло в голову, что он и Зингер попытаются убедить политическое руководство в Иерусалиме согласиться на компромиссы по этим пунктам. Генеральный директор МИДа понимал, что на этом фронте Арафат проявит предельную жёсткость. Затем Савир сообщил Зингеру, что теперь пришло время выложить главную козырную карту израильтян: Израиль признаёт ООП в качестве официального представителя палестинского народа. Арафат, в свою очередь, должен обязаться, что его организация однозначно признаёт право Израиля на существование и публично откажется от террора.
Такое соглашение станет поистине историческим.
В тот момент, когда Ури Савир и Йоэль Зингер заканчивали обсуждение тех приятных сюрпризов, которые они подготовили палестинцам, к ним в комнату вошёл Род-Ларсен: "Ури, Абу Алла по-настоящему сдался! Теперь уже оуончательно. Сделайте одолжение, сходите к нему!" Савир оказался куда сговорчивей араба: "О-кей, - ответил он, - Я готов. Пойдите к нему и постарайтесь уговорить, чтобы он встретился со мной!"
"СЕГОДНЯ – ИЛИ НИКОГДА!"
Рано утром 17 августа 1993 года министр иностранных дел Рано утром 17 августа 1993 года министр иностранных дел Норвегии Йохан Йорген Хольст ещё нежился в потели. Ему предстоял официальный визит в Исландию. И тут раздался телефонный звонок. Его разбудил Шимон Перес: "Вы можете тайно встретиться со мной в Стокгольме сегодня вечером? – и, понизив голос, таинственно добавил: - Или сегодня, или никогда!"
Перес находился в правительственным визитом в Швеции. Этот старый лис понял: закулисный покер в Осло может оказаться в заколдованном кругу ьесконечных кризисов, если не принять кардинальное решение. Шеф израильского МИДа решил собственноручно развязать все тугие узлы, но для этого ему требовалась помощь Хольста. Норвежец немедленно согласился поменять свои планы и отправиться в шведскую столицу. Он лишь попросил Терье Род-Ларсена и Мону Юул сделать все необходимые приготовления; какие – они прекрасно знали. Род-Ларсен сразу вылетел в Стокгольм в сопровождении начальника службы безопасности.
Их задача состояла лишь в том, чтобы определить возможности незаметного приезда в Швецию норвежского министра иностранных дел для переговоров в высокопоставленным иностранным деятелем, которого он вскоре так или иначе будет официально принимать в Осло. Столь редкое совпадение могло вызвать недоумение у постороннего наблюдателя. Им предстояло изобрести для шведов такую легенду, которая не выдаст правду и, в то же время, не будет откровенной ложью. Норвежский офицер безопасности позвонил своим шведским коллегам. Вскоре за гостями в аэропорт приехал чёрный лимузин с затенёнными стёклами, который вела строгая чиновница спецслужб. Она подхватила Род-Ларсена с напарником и на высокой скорости доставила в здание МИДа Швеции. Там Род-Ларсена ждало некое осведомлённое лицо, с которым он договорился о встрече ещё из Осло по телефону. Род-Ларсен сообщил этому лицу, что Норвешия желает обсудить ряд важных моментов с представителем израильских властей, желательно ещё до того, как Перес ступит на норвежскую землю. Затем Род-Ларсен понизил голос и совершенно конфиденциальным тоном добавил: "Речь идёт о поставках Израилю тяжёлой воды, особого материала, применяемого в ядерных исследованиях и в реакторах, действующих на урановом топливе. В этом замечании была, по меньшей мере, доля правды, поскольку у Норвегии действительно возникли некоторые трудности с уже обещанными поставками из-за её активной роли в официальных ближневосточных переговорах, которые шли в Вашингтоне.
В заключении тайного брифинга Род-Ларсен попросил шведского коллегу инфыормировать об этой встрече как можно меньшее число людей, и тот охотно соглапсился: о тайной встрече будет знать только министр иностранных дел Швеции. Затем Род-Ларсен и его спутник отправились в замок Хага, где должен был остановиться Перес в ходе своего официального визита в эту скандинавскую страну. Эта гостиница, арендованная шведским правительством, располагалась посреди обширного парка. Распорядительница уже закончила приготовления к встрече высокого израильского гостя и была немало удивлена, когда узнала, что в 10 вечера к ним пожалует ещё одна важная персона, на сей раз – из соседней Норвегии. Для организации государственного банкета совершенно не оставалось времени. Но Род-Ларсен успокоил разволновавшуюся женщину: его шефу потребуется только комната для переговоров. Затем норвежские квартирьеры вернулись в аэропорт, чтобы встретить Хольста и Мону Юул, которые должны были прибыть на правительственном самолёте. Та же чиновница шведской службы безопасности подвезла Род-Ларсена и его спутника к самому трапу самолёта. Хольст и Бул сели к чёрный лимузин, практически никем не замеченные.
КАБИНЕТ? МУЗЕЙ? МЕМОРИАЛ?
Пока шёл официальный обед в честь Переса, норвежцы молчаливо дожидались его в просторной гостиной замка Хага, время от времени подходя к окну, чтобы полюбоваться красивейшим парком. Ровно в 10 часов двойные двери с мелодичным звоном распахнулись, и навстречу Хольсту вышел улыбающийся и, видимо, сытый Перес в сопровождении своего личного советника Ави Гиля и хорошо знакомого норвежцам адвоката Йоэля Зингера. Накануне было решено, что Ури Савир не примет участия в этом визите: его слишком хорошо знали в лицо, и его присутствие в Стокгольме могло насторожить в первую очередь работников израильского посольства, сопровождавших Переса на всех официальных мероприятиях.
Перес в традиционной для него напористой манере заявил Хольсту, что хочет завершить переговоры с палестинцами ещё нынешним вечером. "Я свяжусь по телефону с Арафатом, но не сам, а через Вас, Йохан. Будьте моим посредником. Дайте понять Арафату, что я нахожусь здесь и буду оставаться на протяжении всегог времени переговоров, пока буду нужен. Он сможет обсудить со мной через Вас все интересующие его детали." Род-Ларсен набрал телефонный номер штаб квартиры Арафата в Тунисе. Шеф ООП оказался на месте., и Род-Ларсен передал трубку норвежскому министру. Хольст изложил Арафату ситуацию и сказал, что готов лично обсудить с ним все пункты будущего соглашения. "Это довольно трудно, - возразил председатель ООП. – Я не люблю говорить по-английски по телефону." Вскоре, однако, было решено, что вместо него телефонный диалог поведёт Абу Алла. А тот куда-то исчез... Начались интенсивные поиски, и через час в трубке послышалось учащённое дыхание запыхавшегося от спешки Абу Алла.
Стокгольмской группе переговорщиков было ясно, что, кроме Арафата, у телефонного аппарата в Тунисе находятся ещё несколько человек. Высокий голос председателя, отдававшего по-арабски целый поток указаний, иногда заглушал Абу Аллу. На самом деле, на другом конце провода в тунисском кабинете Арафата находились 6 человек: сам шеф ООП, Абу Алла, Абу Мазен, Хасан Асфур и ещё 2-е – Ясир Абл Рабо, правая рука Арафата, считавшийся более умеренным политиком, а также ливанец по имени Мухсин Ибрагим.
Пятёрка арафатовских советников сидела в ряд за длинным столом напротив председателя ООП. За ним на стене висела панорамнаякартина знаменитой мечети Омара в Иерусалиме. Другие стены были украшены реликвиями из кровавого прошлого Арафата, его вооружённой борьбы против израильтян. Этот кабинет служил одновременно музеем боевой славы и мемориалом вражды и ненависти. Среди экспонатов выделялся макет галеры, выполненный из крошечных мозаичных камней национальных цветов палестинского флага – чёрный, белый, зелёный и красный. Это был подарок Арафату от арабских заключённых. На специальном застеклённом стенде красовался камень с острыми гранями – символ интифады: председатель получил его в дар от обитателей одного из лагерей беженцев, расположенного на Западном берегу Иордана.
ФИНИШ НА РАССВЕТЕ
Между тем наступила полночь. Мужчины, собравшиеся в гостиной замка Хага, испытывали предельное напряжение. Они уже выпили по одной чашке крепчайшего кофе; в воздухе висел синеватый дым дорогих сигарет. Снаружи вооружённые охранники озабоченно перешёптывались: "У телефона министр иностранных дел Норвегии. Никого не впускать и не выпускать. Никаких других телефонных звонков не принимать. Там обсуждают что-то очень важное."
Переговоры продвигались. Хольст сообщал предложения, ждал ответа, пока Абу Алла советовался с Арафатом, затем передавал ответ дальше – Пересу, который, в свою очередь, совещался с Зингером. А в Иерусалиме за окончательной схваткой внимательно следил Рабин. Он нервно курил сигарету за сигаретой, то и дело отвечая на телефонные запросы Переса.
Первым запросил передышки шеф израильского МИДа. День выдался тяжёлый: один перелёт из Тель-Авива чего стоит! Он прилёг на софу. Все почувствовали голод и жажду. Ави Гиль вежливо попросил хлзяйку принести бутерброды, но та довольно раздражённо заметила, что её не предупредили о столь необычном и многолюдном ночном заседании. Пришлось срочно мобилизовать норвежских агентов безопасности. Они дружной толпой ворвались на кухню и принялись шарить по холодильникам.
Ави Гиль трижды будил своего начальника Переса, и тот спросонья принимал важные решения. В один острый момент, когда Арафат особенно сильно закапризничал, Перес строго передал через Хольста: "Скажите ему, что мы переключимся на сирийцев!" Норвежцам слабо верилось в наличие сирийской альтернативы в дипломатическом портфеле израильтян. Палестинцы тоже, видимо, понимали, что их берут на испуг. Но риск был слишком велик: Рабин уже дал понять Дамаску, что готов уступить занятые в ходе Шестидневной войны Голанские высоты в обмен на нормализацию двусторонних отношений. Если эти 2 страны подпишут соглашение, то палестинцы останутся не у дел.
Хольст тоже проявлял чудеса дипломатического искусства в этой тонкой и очень ответственной игре. Он строго соблюдал принцип невмешательства, но активно помогал сторонам, выдвигал различные варианты, не настаивая, однако, ни на одном.
Трансконтинентальная дискуссия сосредоточилась на 3 главный вопросах. Первый из нихз был решён в 3 часа ночи. Израиль добился уступок по безопасности. В совместную Декларацию о принципах (ДОП) было записано, что "прекращение военного правления Израиля не помешает ему осуществлять ту часть функций и ответственности, которая не будет передана Палестинскому Совету". Таким образом, защита поселенцев оставалась в ведении израильтян, а не Палестинского Совета. Теперь Израиль мог толковать параграф "Власть и полномочия" таким образом, что даже после отхода из Газы и Йерихона там останутся армейские подразделения, ответственные за безопасность проживающих там израильских граждан.
Когда пробило 4 часа, благополучно отпала ещё одна проблема. С помощью тонких редакторских изменений в тексте будущего соголашения израильтяне получили больше юридической свободы действия по некоторым пунктам обороны и внешней политики.
Третий – и последний! – барьер был преодолён сторонами около 5 утра, когда занималась заря нового дня. Представители ООП требовали, чтобы власть Палестинского Совета распространялась "на Газу, район вокруг Йерихона и другие места Западного берега Иордана". В этой фразе была спрятана ловушка. Она подразумевала возможность включения Иерусалима в ближайшие раунды переговоров, минуя 5-летний срок, в конце которого предполагалось утвердить окончательный статус всех территорий. Израильтяне хотели, со своей стороны, оставить в этой спорной формулировке только полосу Газы и район вокруг Йерихона. Но в конце-концов, согласились на добавление "вплоть до созыва Совета". Такая оговорка обещала им в будущем больше пространства для манёвра.
В конце-концов, обе стороны получили то, чего домогались в первую очередь: израильтяне – безопасность своих граждан, а ООП – широкие полномочия, благодаря которым соглашение "Газа-Йерихон" становилось лишь первым шагом к полному самоопределению на всех занимаемых Израилем территориях.
Над верхушками высоких елей поднималосб бледное северное солнце. Спустя 8 часов напряжённейших переговоров смертельные враги пришли к долгожданному соглашению.
Хольст ещё раз позвал Арафата к телефону: "Вы – молодец! – воскликнул норвежец, изменив своей профессиональной невозмутимости. – Поздравляю Вас!" В ответ послышался фальцет Арафата с другого конца провода: "Мы благодарим Вас Спасибо! Спасибо! Спасибо! От всего палестинского народа!"
Коротенькое послесловие.
Судя по развитию событий, это ещё не развязка нашей детективной истории, всего лишь затянувшаяся кульминация...