Руководители Совета поселений Иудеи, Самарии и сектора Газы в ходе возглавлявшейся ими кампании сопротивления «размежеванию»
изначально не планировали активных действий, могущих восстановить общественное мнение против поселенцев.
come2gether.co.il
Пребывая в плену демократических иллюзий, они полагали, что если общество будет на их стороне, это должным образом повлияет на
судьбоносные для жителей Гуш-Катифа решения кнессета.
Действуя в постоянном контакте с властями, они надеялись задобрить их своим «примерным поведением» и до последнего момента
продолжали надеяться на чудо. Но чуда, как известно, не произошло…
26 октября глава Совета поселений Бенци Либерман давал свидетельские показания на процессе по делу Шая Малки, Ариэля Вайнгрубера и
Адиэля Шараби. Все трое обвиняются в подстрекательских действиях, связанных с блокированием автотрасс в рамках кампании
гражданского неповиновения насильственному выселению жителей Гуш-Катифа из их домов летом 2005 года.
Поклявшись говорить правду и только правду, Либерман признал, что Совет поселений в ходе всей длившейся около года кампании
сопротивления постоянно координировал свои действия с правительством, полицией и армией. Информируя полицию о своих планах,
протестующие, как бы в порядке компенсации, получали разрешение на проведение своих акций даже в нежелательных, неудобных для
стражей порядка местах.
Возможно, благодаря такому «сотрудничеству», ни Бенци Либерман, ни другие члены Совета поселений, ни разу не привлекались к
юридической ответственности за свои действия. Лишь однажды, накануне изгнания поселенцев из Гуш-Катифа, члены Совета были
арестованы при попытке проникновения на территорию сектора Газы, объявленную к тому времени закрытой военной зоной. Однако очень
скоро все они были отпущены на свободу.
Какие же цели преследовали руководители Совета поселений, возглавив кампанию ненасильственного сопротивления? «Мы старались своими
действиями повлиять на общественность, чтобы в конечном итоге изменить позицию кнессета, - пояснил Бенци Либерман, давая показания
в зале заседаний. - Ведь именно там принимаются решения». О каких же действиях идет речь? И почему Либерман отмежевался на суде от
троих парней - членов молодежной организации «Национальный дом», - которым грозит до 5 лет тюрьмы, заявив, что даже не знаком с
ними?
По его словам, действия, подобные блокированию дорог, «мы сочли неэффективными». Вопрос об их легитимности не стоял, пояснил
Либерман, поскольку во многих демократических странах такая форма протеста является весьма распространенной: «Мы считали, что это
лишь восстановит против нас общественное мнение и принесет только вред». Но тогда что же входило в их планы?
Оказывается, по словам Бенци Либермана, «наиболее важным в данное время - и для истории - было то, чтобы протест был массовым,
чтобы в общественном сознании отпечаталось: изгнание евреев не может пройти просто так». То есть речь шла о создании
долговременного общественного эффекта, а не о каких-то там «сиюминутных» целях.
Теперь становится ясным и поведение Совета поселений в истории с намеченным на 18 июля 2005 года трехдневным маршем протеста,
целью которого провозглашалось проникновение в сектор Газы и присоединение к послеленцам Гуш-Катифа. Прибывшие для этой цели со
всех уголков страны в Кфар-Маймон протестанты имели значительный численный перевес перед силами безопасности: примерно 100 тысяч
против стоявших на их пути 15 тысяч полицейских и военнослужащих.
Однако акцию «спустили на тормозах». «Мы обсуждали ситуацию с людьми из Гуш-Катифа, - вспоминает Либерман. - Они знали, что мы
начнем Кфар-Маймон… Они знали, что мы перекроем дороги и это сильно усложнит им жизнь, особенно фермерам». В результате,
чтобы не нарушать привычный уклад жизни местных жителей, Совет поселений отсрочил проведение марша протеста.
Протестанты, прибывшие в Кфар-Маймон, провели там в ожидании дальнейших указаний Бенци Либермана и со товарищи долгих три дня. В
какой-то момент Либерман, который, по его признанию, координировал свои действия с правительством (в частности, с тогдашним
министром внутренней безопасности Гидоном Эзрой), объявил, что акция закончена и все могут разъезжаться по домам.
«На самом деле, - поясняет свои действия глава Совета поселений, - когда мы увидели перед собой 15-тысячный отряд сил безопасности
- около 5000 полицейских и 10 тысяч солдат, - когда мы увидели в глазах полицейских готовность и жестокость… Когда мы
поняли, что можем подвергнуть опасности человеческие жизни, в тот же вечер мы сказали себе, что мы пришли сюда, чтобы пройти
маршем в Гуш-Катиф, а не таранить лбом железную стену…. Одним или двумя днями позже акция была завершена… Красной
чертой для нас было насилие».
Как показали дальнейшие события, подобной красной черты у тогдашнего израильского руководства не было. Нет ее, похоже, и у
нынешнего. Остается лишь надеяться, что печальный опыт Бенци Либермана пойдет ему лично и нашему обществу в целом на пользу: ведь
последовавшие через полгода после «размежевания» события в Амоне показали, что нынешнее правительство твердо намерено продолжать
антипоселенческую политику предыдущего руководства страны.