Есть у меня знакомый доктор. Доктор – в смысле врач. Уроженец Израиля, обаятельный, спокойный и религиозный человек. Отец большого семейства (четыре дочери). Назовём его,скажем, Шай.
На праздники Шай с семьёй приехал к своим родственникам в посёлок Хибат Цион.
В воскресенье днём, родственники попросили его подъехать на тремпиаду к перекрёстку
Кфар а-Роэ и подвезти в посёлок несколько участниц праздничного шествия «Земля моя».
Шествие «Земля моя», организованное женщинами – жительницами Нетании как акция солидарности
с поселенческим движением, началось в воскресенье утром. По плану его участники должны были
пройти пешком от Нетании до посёлка Хибат Цион и заночевать там. На следующий день они
собирались продолжить поход в сторону посёлков Самарии. Уже в самом начале
полиция задержала организаторов шествия (за проведение несанкционированного мероприятия),
хотя женщины не собирались ни перегораживать шоссе, ни как либо иначе нарушать закон.
Полицейская машина некоторое время сопровождала шествие, но поскольку не было
никаких формальных причин задерживать участниц, не вмешивалась и, наконец, уехала.
Дойдя до перекрёстка Кфар а-Роэ, женщины закончили первую часть похода. Они остановились
на тремпиаде, дожидаясь машин, которые должны были забрать их в Хибат Цион на ночёвку.
Туда же на перекрёсток приехала полицейская машина, которая привезла задержанных ранее
организаторов похода.
По словам женщин, полицейские стали кричать на женщин, обзывая их дурами. Находившийся на
тремпиаде Шай подошёл к полицейскому. «Ты являешься государственным служащим и не должен
называть этих женщин дурами", - сказал он одному из них. - "Они обладательницы академических
степеней и между прочим не купленных»/
В этот момент на перекрёсток подъехала машина пограничной охраны.
«Ну, кого здесь нужно арестовывать?» - обратился один из пограничников к полицейскому.
«Вот этого возьмите", - указал полицейский на Шая, который оказался единственным мужчиной
на перекрёстке, кроме полицейских и пограничников.
То что произошло дальше, Шай не помнит, потому что потерял сознание от ударов.
Его дочь, находившаяся рядом, побежала к машине, в которую его бросили, открыла дверь и
закричала: «Папа!» Но увидела, что Шай лежит там без сознания.
Очнулся Шай в отделении полиции в Нетании, в жёстко стянутых на руках и ногах наручниках.
Почти до утра его переводили из одной комнаты в другую, так, что он не мог заснуть даже
на несколько минут. Все тело было в садинах и болело, голова гудела, руки и ноги затекли,
и он почти не ощущал их.
Всю ночь Шай пробыл в наручниках и лишь под утро, около трёх часов ночи его перевезли
в тюрьму Маасиягу. А уже в семь часов отправили обратно в Нетанию.
Обещанный на утро суд, состоялся лишь в полдень. Шаю было предъявлено обвинение в нападении
на полицейских, попытку отнять у них оружие, в обзывании государственных служащих
нецензурными словами, и что более всего поразило солидного отца семейства –
в кусании полицейских...
К вечеру, судья выпустила Шая под домашний арест, где он и пребывает до сих пор...
Шай потрясён. Он никак не может понять, как представители власти могли избить
его до потери сознания, на глазах у его собственных детей, да ещё и обвинить в покусании и
нецензурной брани!
«Меня знают в городе сотни людей", - взволнованно говорит он мне. - "Я принесу им десятки
характеристик от тех, кто меня знает. Судья посмотрит и сразу поймёт, кто я !»
Я смотрю на Шая и думаю о том, как всё же наивны уроженцы Израиля.
Почему-то мне совсем не кажется, что судья впечатлится положительными характеристиками
доктора Шая. Мне кажется, что какой-то маленький переключатель в моей голове
повернулся, и я вижу ситуацию совсем-совсем по-другому. И почему то мне от этого
становится очень-очень грустно.