Maof

На этой неделе десятки тысяч вышли из дома, покинув кондиционеры и бассейны, и направились в Нетивот. * Блок-посты полиции и её командование не смогли сдержать эту оранжевую массу, мужчин, женщин и детей, пожилых и молодых. * Даже в противостоянии с силами безопасности мораль оказалась на высоте, и караван двигался в сторону Кфар-Маймона, а не наоборот. * Рассказ о Марше и день первый Марша («Бе-ШЕВА», 21.07.05)

Текст на иврите
http://www.inn.co.il/newspaper.php?id=4625

Каждый, оказавшийся в гуще масс верных Земле Израиля в полночь на вторник, не мог не ощутить трепет уважения к этому сообществу. Десятки тысяч людей, семьи, младенцы в колясках, молодёжь и старики шагали в Кфар-Маймон, покрытые пылью и потом, и лица их излучали радость. Железный кулак Арика Шарона не смог перебить духа, сплотившего ряды и придавшего смелости лагерю, державшему этот трудный экзамен. Наоборот! Он только влил новые силы в поток, двинувшийся на помощь братьям в Гуш-Катифе, и это были силы, для которых слово «решимость» было бы слишком слабым, не слишком характеризующим всю проявившуюся душевную мощь.

Победа, одержанная в ночь на вторник – это удачное окончание первого дня Марша Воссоединения, организованного Советом поселений. Сначала казалось, что всё пропало, что операция похоронена: утром правительство объявило, что, по его мнению, это мероприятие незаконно, а посему принялось постепенно вводить ограничения - вплоть до запрета на прибытие на митинг в Нетивоте.

Немыслимые истории о водителях заказанного транспорта, чьи водительские права отбирались, о людях, которых ссаживали с автобусов в середине пути, передавались из уст в уста. Полицейские забирались в городские маршрутки, отнимали у водителей ключи от машин, если там находились пассажиры, направлявшиеся в Нетивот. Они являлись в оффисы компаний по перевозкам с угрозами, что закроют компанию, которая даст автобус до Нетивота.

Из городов, где автобусам так и не позволили выйти, люди пускались в путь пешком. 90-летний раввин Авраам Шапира, глава йешивы «Мерказ а-Рав», вышел пешком из Иерусалима в Гуш-Катиф, после того, как подвозка из Кирьят-Моше была задержана полицией. Это дерзкое притеснение побудило даже Ассоциацию борьбы за гражданские права обратиться в главе правительства с требованием позволить проведение Марша, вот только ответа на это обращение получено не было.

Но даже на блок-постах, которые оборудовала полиция аж от перекрёстка Кастина, не удалось остановить десятки тысяч прибывающих, как на личных машинах, так и пешком, к пункту назначения в Нетивоте. Поблизости от приметной ограды могилы Бабы-Сали люди расставили стулья, а то и попросту удобно расположись, чтобы насладиться зрелищем: «Вся страна тут, кроме Вайсгласса и Шарона! - сказал кто-то. – Только, чтобы увидеть такое, я тут!»

Исход из Египта в Нетивоте

Оранжевая река текла в течение 2 часов до места митинга. На массовой молитве «Минха», которую провёл раввин Мордехай Элиягу, завершив её «Авину-Малкейну», общество своим воплем прорвало ворота небес (взывало к небесам). Среди собравшихся находились видные раввины и представители академических кругов, светские и йешиботники, представители ультраортодоксов, старики, опирающиеся на палку или на инвалидных колясках, беременные женщины и женщины с младенцами.

Оранжевый цвет царил на этой возвышенности во всех смыслах: пламенели кипы, связанные из оранжевых ниток, и даже на собаках, которые пришли со своими хозяевами, были повязаны оранжевые ленточки. Спальные мешки и огромные рюкзаки заполнили лужайку, песни молодёжи наполнили воздух. На сцене выступают политики, и среди них член Кнесета Аюб Кара, воскликнувший: «Друз не изгоняет еврея!» - и пообещавший быть солдатом, верным Земле Израиля. Раввин Шломо Авинер определил происходящее ныне, как перекрытие: «Это самое крупное перекрытие в истории сионизма – перекрытие полицией свободы слова!»

В конце митинга выяснилось, что полиция не позволяет идти в Кфар-Маймон для проведения там ночёвки, однако Пинхас Валлерштейн призвал со сцены продолжать Марш в любом случае со всей решимостью и без насилия – мотив, повторявшийся, как организаторами, так и участниками мероприятия.

К 9 часам вечера Марш стартовал. К вящему удивлению, усиленные наряды сил безопасности, наводнившие окрестности, не открывали рта, но молча стояли по обе стороны дороги. Марш в темноте, при свете полной луны, между полей Негева, тут же создал ассоциацию с ночными полевыми учениями в лагерях «Бней-Акивы», и несмотря на возрастную разницу, пламенная преданность поставленной задаче была ничуть не меньше.

Молодёжь начала петь. Их пение сопровождали звуки флейты и ударных. Мошавники из мошава Ткума вышли поглядеть на зрелище. И нашлись такие, что вышли также и в знак солидарности: трое жителей примыкающего поселения Зимрат выехали верхом на лошадях, повязанных оранжевыми ленточками: «Что, мы не можем солидаризироваться с вами?» - улыбаясь, ответил мне один из них.

Публика, которая принимала участие в Марше по этой местности вместе со всеми три дня, нашла источники, помогающие преодолению проблем: вот семья, нагруженная сумками и чемоданами, и ещё маленькая девочка на всём этом, снабжённом огромными колёсами, и люди вокруг, испытывающие радость от звука колёс: «Настоящий исход из Египта!" – говорят они. Другой человек предпочёл вернуться к природе, нагрузив ослика. «Ну, Машиах пришёл!» - воскликнул кто-то из этой компании, добавив штрих к картине. Какой-то мальчик пробирается сквозь шагающих на коркинете, а кто-то совершает Марш на велосипедах. Все, ясное дело, в оранжевом!

Стена прорвана

Марш продолжается в приподнятом настроении до тех пор, пока кто-то (там в верхах) не решает «сменить пластинку»: приблизительно за пол-километра до входа в Кфар-Маймон всех останавливают. Люди передают из уст в уста, что полиция перекрыла проход и не позволяет продолжать путь. Это было вполне ожидаемо, однако ситуация оказалась до невероятия похожей на галлюцинацию: десятки тысяч человек стоят в абсолютной темноте, в давке, в середине непонятно какой местности. Те, кто оценили положение, попросту спокойно уселись на дороге. Ещё группа принялась читать Псалмы. В точке перекрытия собралось пугающее количество полицейских и солдат – этак с несколько сотен, вышедших с огромной базы, созданной по случаю мероприятия по соседству с кибуцом Алумим.

Война на истощение на дороге продолжалась с полчаса, после чего участники Марша решили прорваться во всех смыслах по новым каналам. От дороги по полям направо начали обозначаться «ручейки». Молодые и пожилые колебались в выборе дороги во мраке и всё-таки прыгали через выбоины на заросшем поле с целью обогнуть блок-пост и продолжать путь в Кфар-Маймон. ЦАХАЛ и полиция, обнаружив «просочившихся», бросили свои ряды для прочёсывания полей на расстоянии сотен метров.

На этом ключевом этапе это напоминало игры в «кошки-мышки»: с места, где людям удалось прорвать цепь солдат, они продвигались вперёд по зарослям, после чего снова начиналась открытая дорога. При выходе из зарослей выяснилось, что солдаты уже и там. Однако, ребята, взявшие управление, крикнули: «Не отчаивайтесь! Идите дальше! Если и там солдаты, попробуйте в другом месте, подальше...»

Как бы там ни было, отчаяние заведомо нерелевантно, чтобы представить происходящее там: на каждую провалившуюся попытку приходилось две другие группы, проложившие путь в другом месте, и всё это на очень непростой местности После повторных попыток, закончившихся не очень хорошо, все оказались в положении «Лицом к лицу»: десятки тысяч стоят против плотной цепи солдат и полицейских – от главной дороги вглубь поля.

Однако, когда уже казалось, что это путь, не имеющий выхода, не опустились руки у участников этого дела. Если нельзя идти, решили они, хотя бы проведём разъяснительную работу для солдат. Цепь людей расположилась как раз напротив цепи молодых солдат, и разъяснительная кампания началась: «Как вы можете делать такое? Столько людей защищают интересы одного мошенника!?» - сказал кто-то. «Способны ли вы зайти в дом семьи Хатуэли и эвакуировать его? Вы же не обязаны это делать, и все психологи, которых к вам после этого приведут, вам не помогут. Вы же станете участниками преступления!» - подхватил другой. А солдаты стояли, и лица их были непроницаемы, ну, в точности, как их инструктировали. Для пущей уверенности, в случае, если эти слова попадут в уши внимающего человека, офицеры позаботились о том, чтобы каждые несколько минут проходить мимо солдат, за их спинами, и предупреждать: «Не слушать их!» Заодно командиры приняли меры для поощрения и поддержки, поглаживая дисциплинированных солдат по плечам, полагая, что это хорошо на них действует.

Было сразу видно, что такое поощрение не вызывает у солдат таких уж приятных ощущений в ситуации, в которой они оказались. Выделялось отсутствие солдат в кипах, и это явно не было случайно. Такое стояние против солдат продолжалось довольно много времени, при этом участники Марша со своей стороны выказывали готовность оставаться на этом месте столько, сколько потребуется. Сигнал поступил со стороны дороги: стена сил безопасности оказалась прорвана, и постепенно солдаты «освободили хватку». На этом этапе, несмотря на тьму, невозможно не определить это зрелище, как проявление смелости: сотни спустившихся в поля бросились бежать в темноте. Они миновали солдат и неслись к перекрёстку Кфар-Маймон.

Бульдозер отступил

Ямы, камни, колючки, разбросанные по полю, были одной из лёгких проблем той ночи. Всё ещё было неясно, что дальше, позволять ли войти в сам мошав Кфар-Маймон. Но всё же победа билась в сердце каждого. На первом этапе нам удалось победить, вопреки всему.

При подъёме на дорогу уже царила солидарность, как у солдат в конце "маса кумта" (марш-бросок в конце курса молодого бойца): все помогали друг другу подняться на дорогу, поддерживали пожилых, которые чуть не спотыкались. Массы солдат и полицейских продолжали заполнять местность, но Марш продолжался и после полуночи.

Представитель Совета Поселений, находящийся там, рассказал мне то, чего люди не знали: главы Совета поселений всё это время провели в бурном и лихорадочном совещании с высшими чинами полиции и министром внутренней безопасности Гидеоном Эзрой, прибывшим на место. Сначала дискуссия упёрлась в тупик: главы Совета поселений разъяснили, что невозможно оставить такое общество посреди ночи на дороге, надо обязательно дать им возможность двигаться до Кфар-Маймона. Верхушку полиции ситуация не впечатлила, и они заявили, что не позволят пройти, и лучше всего участникам Марша возвращаться, откуда прибыли.

Обмен мнениями продолжался до тех пор, пока Гидеон Эзра не решил позвонить тому, кто и создал весь этот хаос. Бульдозер сдался: Шарон спустил указание полиции открыть дорогу и дать гигантскому обществу прибыть в Кфар-Маймон. Совещание по вопросу завтрашнего мероприятия было назначено на час ночи.

Тем временем шагающие продолжили свой путь, который им осталось пройти. «Мама, Кфар-Маймон – это ещё 3 километра!» - сказала девочка дошкольного возраста маме, которая толкала коляску с младенцем. – «Так пройдём его с радостью!» - откликнулась мать. Это и был стержень, который вёл всех. За короткие ночные часы десятки тысяч людей организовались для ночлега в чистом поле, выделенном рядом с Кфар-Маймоном. Одни в палатках, принесённых из дома, другие под навесами, которые установили люди мошава, а кто-то заснул просто под небом.

Однако, отдых бойцов не был продолжителен: чуть ранее шести утра в лагере прозвучало объявление: Всех просят выйти из этого места в Кфар-Маймон. Солдаты и полицейские уже окружили место ночёвки и каждая минута ценна. Все свернули утренние приготовления и по-быстрому перебрались в Кфар-Маймон. По случаю жары, которая царила в это утро в Кфар-Маймон, было решено, что Марш в сторону блок-поста Кисуфим продолжится только после полуденнных часов. Всё время приходили лихорадочные сообщения из полиции, что она не позволит продолжить Марш...


Перевела Фаня Шифман
МАОФ