И вот она арестована. И редактор радиостанции РЭКА спрашивает меня, за что? Но, скорее, я должен задать
ему этот вопрос «За что?»
За любовь к Израилю. За честность. За готовность рисковать собой, чтобы жители Афулы спали спокойно и на
них не падали касамы?
(опубликовано в еженедельном издании «Беаава увеэмуна» 15 Ава 5765г. – 19.8.05, недельная глава
«Ваэтханан»)
Мирьям Адлер, моя старшая дочь, которой исполнилось 28 лет, была жестоко избита в 12 часов ночи пятью
полицейскими в штатском уже после того, как на нее одели наручники. Это произошло в нашем доме. Вся
семья пыталась защитить ее, и все также были избиты полицией. Соседи пришли, чтобы остановить произвол,
но это им не удалось.
Министр обороны издал указ, запрещающий супругам Адлер находиться в Са-Нуре (в северном Шомроне), в
доме, где они прожили два с половиной года. Но, согласитесь, что это само по себе не дает права врываться в
чужой дом, избивать, волочить по ступеням, бить головой о ступени. На следующий день судья постановил,
что нахождение в доме без разрешения хозяина, без наличия документов, позволяющих произвести обыск или
задержание, не согласуется с законом.
Мирьям и ее мужа запихнули в машины и увезли. Оперативная группа охраны поселения пыталась
воспрепятствовать этому и задержать их у ворот, но те оказались ловчее…
Ведущие одной из передач (не помню, к сожалению, какой) радиостанции РЭКА, связавшись со мной,
говорили так же, как говорили с родственниками арестованных в 37 году: «Ведь не может быть, чтобы их
задержали так просто».
Власти сходят с ума, министр обороны собственной рукой подписывает указ, что конкретной семье запрещено
находиться у себя дома в Са-Нуре, людей задерживают без того, чтобы они так или иначе нарушили закон –
даже этот указ не успели нарушить – и от меня же хотят каких-то объяснений?
Настоящей причиной задержания Мирьям было то, что она очень успешно работала с израильской прессой и
телевидением. Даже самые левые корреспонденты давали очень позитивный материал о ней и о поселении,
которое она представляла. Об этом я не сказал РЭКА – там не с кем разговаривать. За несколько секунд,
которые у меня были, пока они сообразили выключить микрофон, я призвал русскоговорящих солдат Армии
Обороны Израиля не участвовать в «размежевании», сказав, что они сильно пожалеют, если приложат руку к
изгнанию еврев из их домов.
На следующий день был суд в Иерусалимском суде, который называют «Бейт мишпат лешалом» (мировой суд).
Судья выразил удивление временем и способом, выбранным для вручения указа ком. Центральным военным
округом. Он сказал, что этот приказ было бы логично вручить семье Адлер в их доме, в поселении Са-Нур, дать
им какое-то время на сборы и только после этого решить нарушают ли они отданный указ. Но не ищите логики.
Это военный режим без объявления такового.
Вся наша семья перебралась в Са-Нур, чтобы быть с оставшимися там детьми и хоть как-то восполнить
образовавшуюся в доме брешь.
Мирьям родилась в Советском Союзе, и все ее детские годы прошли на фоне борьбы за выезд и за право вести
еврейский образ жизни. Они видела, как в дом врывалась милиция во время уроков Торы. Он учила иврит и
общалась только с детьми отказников. Пробыв в первом классе несколько дней, она больше не ходила в школу,
в которой она почувствовала себя чужой. Свой следующий учебный год она начала в Израиле. Это произошло
через двенадцать лет. В московской синагоге она поражала приезжих своим знанием иврита и Торы. В то
время не каждый день удавалось увидеть в зале девочку девяти лет, которая сидит и сама читает книгу на
иврите. Ей нередко приходилось оставаться с младшими детьми, пока мы участвовали в демонстрациях или
находились в отделениях милиции. Борьба, которую мы вели за выезд, была борьбой за весь еврейский народ,
за осознание евреями Советского Союза своего истинного пути и истинного места.
В Израиле Мирьям включилась в борьбу с момента нашего переезда в поселения Неве Даниэль, которое в то
время было «черной дырой». Она участвовала в демонстрациях протеста против подписания договоров Осло,
посвящала много времени общественной работе и отлично училась. Мы не знали, что такое репетитор. В
восемнадцать лет она вышла замуж. Семья поселилась в городе Кирьят-Арба и активная борьба за Землю
Израиля стала частью жизни молодых супругов.
Два года назад семья с шестью детьми решила переехать в Са-Нур, где в то время жила всего одна семья.
Мирьям усиленно работала над тем, чтобы другие семьи поселились в этом стратегически важном месте. Она
ездида с детьми через арабские селения, чтобы вынудить армию открыть дороги к Са-Нуру и начать охранять
их. Вскоре в поселении нашли свое место еще шестнадцать семей. А потом еще и еще…
И вот она арестована. И редактор радиостанции РЭКА спрашивает меня, за что? Но, скорее, я должен задать
ему этот вопрос «За что?»
За любовь к Израилю. За честность. За готовность рисковать собой, чтобы жители Афулы спали спокойно и на
них не падали касамы?