В этих чистых и высоких людях горит удивительный огонь. Ни ежедневный смертельный риск, которым наполнена их жизнь во вражеском окружении, ни постоянная ненависть своих же недалёких соотечествненников не делает этих людей замкнутыми, угрюмыми человеконенавистниками. К ним не пристаёт злоба, подлость и грязь, которую льют на них многочисленные гнилоусты. Предисловие. Пару дней назад, я побывал в районе Шило, на нескольких поселенческих фермах. И раньше я знал, что люди живущие там, полны энтузиазма и веры в свои силы. Общение с творцами нашей истории, будь то «герцогиня Шомрона» Даниэла Вайс, хевронский рав Моше Левингер,  кдумимский поэт и учёный Миша Эзер, художник из Хеврона Шмуэль Мушник, несгибаемый Аври Ран из Итамара или кто-то ещё из сегодняшних носителей первопроходческого духа, возвышает и придаёт уверенности в завтрашнем дне.  В этих чистых и высоких людях горит удивительный огонь. Ни ежедневный смертельный риск, которым наполнена их жизнь во вражеском окружении, ни постоянная ненависть своих же недалёких соотечествненников не делает этих людей замкнутыми, угрюмыми человеконенавистниками. К ним не пристаёт злоба, подлость и грязь, которую льют на них многочисленные гнилоусты.

 Несомненно, одна из сильнейших их опор – это их вера, но вряд ли только глубокой верой можно объяснить эту ясность и чистоту, которые наполняют их. Тот, кто не встречал этих людей, не говорил с ними, не сможет понять насколько далеки они от отвратительного образа, слепленного вороньём из жёлтых газетёнок побережья. Как не похожи мысли их и дела на  то, в чём пытаются обвинять их нынешние служители Астарты и Ваала. В них нет ненависти к арабам или к левым, они не говорят о политике, они просто живут и делают свои обычные дела – создают поселения, воспитывают детей, пишут картины, выращивают виноград, пасут стада, давят масло из маслин и варят козий сыр. И эта обычная, повседневная жизнь неизмеримо искренней и ярче мелких интриг, лжи и пошлости, из которых сотканы будни прибрежных политиканов и журнаглистов.

Но на этот раз, я познакомился с поразительной женщиной – Ронит, жительницей фермы «Гиват Ахия», потрясшей меня  своим оптимизмом и несгибаемой, жизнерадостной целеустремлённостью. Рассказ Ронит столь гармоничен и целостнен, что кажется будто она пересказывает сюжет книги, а не реальные события. Впрочем, недаром считается, будто реальность подчас пречудливей самого замысловатого литературного сюжета. К сожалению, мне не хватит поэтических навыков, чтобы повторить её полуторачасовой рассказ. Всё что я могу предложить – это лишь кусочки восстановленные по памяти и обещание уже в январе отправиться на Гиват Ахия с экскурсией, кто захочет – присоединяйтесь.

Рассказ Ронит.

Посмотрите на восток. Видите вон ту гору с антенной. Это самая высокая вершина в окрестностях.  Там раньше была база армейской разведки. Её закрыли два года назад и теперь там никого нет. Оттуда пол Самарии видно как на ладони, а с другой стороны – Иорданская долина и горы Гилада. Когда-то мы с мужем думали, что создадим там поселение.

Это было тринадцать лет назад. Мы жили в Шило и готовились переселиться вон туда, создать там посёлок. У нас была группа – ядро – несколько молодых семей. Всё уже было готово. Оставались считанные дни, мы ждали наиболее удобного момента.

Мы с мужем были вожатыми в Бней Акива (Бней Акива – молодёжное движение религиозных сионистов, прим. С.Н.). Шёл 1991 год, Шамир отправлялся на переговоры в Мадрид – встречаться с террористами. В тот день была большая демонстрация в Тель-Авиве, на площади, тогда она называлась «Царей Израилевых». Мы выехали из Шило на трёх автобусах со всеми нашими воспитанниками.

На выезде из Шило нас поджидала засада. Террористы открыли огонть и убили двоих. Ицхака Рофе – водителя одного из автобусов и Рахель Друк – мать семерых детей.

Потрясённые, мы приехали на демонстрацию. Мы сидели там на площади, на земле, толпы людей обтекали нас со всех сторон. Мы сидели и думали- что же делать. Ведь нельзя же вот просто так ничего не сделать! В тот же вечер, мы решили создать там, на месте убийства новый посёлок.

За полночь мы вернулись в Шило. Там уже были лидеры совета поселений – Пинхас Валерштейн, Замбиш. Собрались у нас дома. Склонились над картами, чертили планы. Я была совсем без сил и ушла спать.

Часа в три ночи нас разбудили – караваны (караван – небольшой, мобильный фургон, прим. С.Н) уже поставлены, пришло ваше время. Мы наскоро собрались, взяли пару сумок – тёплые вещи, спальник. Я прихватила ещё специально собранную сумку со всем необходимым для родов. У меня кончался девятый месяц и срок подходил со дня на день.

Было очень темно, тучи закрывали всё небо. Не переставая лил дождь и земля превратилась в вязкую, скользкую грязь, месиво, в котором тонули ноги. Мы шли в темноте по склону холма. Дороги, конечно, никакой не было. Мы скользили и падали в грязь. И вставали и шли и снова падали. Я не знала сколько нам ещё идти и куда. Я настолько вымоталась, что уже ничего не чувствовала. Просто шла за мужем. И  вдруг я увидела свет. Потом мы узнали, что это был свет от  генератора, который поставили рядом с караванами. Мы шли и шли на этот свет, окружённый со всех сторон мраком. Много лет спустя я вспоминала этот свет. Мне кажется, что вот так мы всё жизнь идём к этом свету, окружённые тьмой, по непролазной грязи. Идём, падаем, встаём и снова идём.

Наконец мы были на месте. Всё оказалось очень даже неплохо. Были караваны, был генератор, была даже цистерна с водой. Можно жить! Мы сразу пошли спать. 

Нас разбудили крики и шум. Армия оцепила новое поселение – они собирались выселить нас и снести домики.

Министром обороны был Моше Аренс. Муж Рахели, погибшей в теракте (у него был высокий чин в армии)  сказал тогда, что если Аренс посмеет снести посёлок, то он придёт к нему домой, сидеть у него под окнами шиву (шива- семидневный траур, прим. С.Н.) со всеми семью детьми. И Аренс не посмел. Мы назвали посёлок Швут Рахель (Возвращение Рахели, прим. С.Н.) – в память о Рахели Друк, а также в память о праматери нашей Рахели. Это название символизировало для нас возвращение на землю наших предков, нашу неразрывную связь с Родиной. И в ту же неделю родился мой сын – недавно у него была Бар Мицва (Бар Мицва – по еврейской традиции праздник совершеннолетия у юноши, прим. С.Н.).

Мы не знали, что это будет последнее поселение, созданное почти официально. Наступала новая эпоха – эпоха Осло (соглашения Осло - соглашения между Израилем и ООП, подписанные в Осло в 1992 году, прим. С.Н.)...

Наше маленькое поселение развивалось очень быстро. Местный совет Шило решил перечислить деньги, которые у него были на строительство нового квартала нам. Они понимали, что нам нужнее. Поэтому уже в конце года, у нас были первые стационарные домики. Мы налаживали нашу жизнь, стали работать на земле. Посадили оливковые деревья. Вокруг ведь столько земли! Арабы здесь не живут. Их деревни – западнее в долинах, а здесь десятки километров пустой земли... Мы часто смотрели с мужем на ту вершину горы в нескольких километрах от нас, где мы хотели когда-то создать наш посёлок и мечтали о том, что рано или поздно, но мы обязательно сделаем это. 

Смотрите, смотрите – солнце садится! Опускается прямо между гор! Видите облака над ним стали совсем красными. Разве у вас на побережье вы увидите такую красоту?

Тем временем, наступили новые, тяжёлые времена. Все земли, где не было наших поселений передавали арабам. Соглашения Осло закрыли возможность создания новых посёлков. Можно было лишь развивать уже существующие, да и то, как-то исподволь, по-партизански. Мы поняли, что построить новое поселение вдалеке от старых не удастся. Нужно было сначало создать базу поближе к Швут Рахель. Так, чтобы хоть как-то можно было выдать её  за «расширение» существующего посёлка.  Строить новый жилой квартал из-за Осло было нельзя, но можно было создать ферму.

Мы стали думать какую ферму мы могли бы создать и тут нас осенило! К тому времени, посаженные нами оливы уже выросли. Прошли четыре года и мы могли собирать первый урожай. (законы орлы - по еврейской традиции  с молодого дерева в первые четыре года не собирают плодов, прим. С.Н.). Мы решили выжимать масло из оливок, но оказалось, что во всей Самарии и Иудее нет ни одной маслодавильни, принадлежащей евреям! Мы не хотели везти наш урожай к арабам – в те самые сёла, откуда выходили убийцы и террористы. Поэтому мы отправились с нашими маслинами на Голаны. Но возить каждый раз урожай за сотни километров, а потом возвращаться с маслом ведь очень неудобно. Да и невыгодно – слишком дорогим станет такое масло. Мы решили построить собственную маслодавильню.  Конечно, это очень дорогое удовольствие, нужны были большие деньги, а где их взять? Мы «исследовали рынок» - оказалось, мы не одни столкнулись с такой проблемой. Были и другие хозяйства в Иудее и Самрии, которые хотели бы давить маслины здесь и не возить их за тридевять земель... Короче говоря, мы написали письмо в министерство сельского хозяйства, обратились туда-сюда и наконец, с Б-жьей помощью построили маслодавильню вот здесь на холме. Мы и сами перебрались поближе – поставили караван возле, начали обустройство на новом месте. Наша мечта, вершина горы теперь была совсем близко от нас – всего несколько километров. Выходя по вечерам из нашего каравана мы глядели на неё с мужем и размышляли о том, где мы поставим наш дом, а где устроим хозяйственный постройки, мы верили, что этот день придёт!

Мой муж преподавал тогда в одной Иерусалимской ешиве (ешива – еврейское религиозное высшее учебное заведение). Однажды мы вместе с ним возвращались домой поздно ночью. Мы ехали вдвоём в машине. У нас было чудесное настроение и мы пели! Мы пели вот эту известную песню – «Благодарите Господа» - ну вы знаете, правда? Мы часто пели её, особенно по субботам. Какой это был чудесный вечер! Я запомнила его на всю жизнь. Ведь то, что произошло на следующий день, я никогда не забуду. Я помню ту дорогу очень хорошо, каждую деталь.

Мой муж внезапно остановил машину.

- Ронит, вслушайся в слова, - вдруг сказал он мне.

- Что ты делаешь, - закричала я ему, - Ты остановился прямо в Харамийском ущелье – это самое опасное место на дороге. Ты что, забыл сколько человек погибло здесь, а сколько было раненно! И здесь ты останавливаешься, чтобы объяснить значение слов песни, которую я и так хорошо знаю?

- Вслушайся в слова, Ронит, - снова сказал он, - Только послушай: благодарите Господа! Ведь это так легко быть благодарным Ему, когда тебе хорошо, когды у тебя есть всё, что ты хочешь и желаешь. А ведь надо уметь быть благодарным и тогда, когда тебе плохо, страшно, одиноко. Вот когда ты чуствуешь силу настоящей благодарности  и веры!

Что-то стало холодно. Одену я куртку. У нас ведь здесь высоко – больше восьмисот метров над морем. Может и снег выпасть. Зато всегда свежо.

Так вот, мы вернулись домой. А на утро произшло страшное.

Я не знаю, как всё было на самом деле, никто не знает. Мой муж был один и работал в маслодавильне. Он чистил и мыл все эти машины. И его закрутило в пресс. В это жуткую мясорубку, которая перемалывает оливки вместе с косточками в такую кашу, из которой потом выжимают масло.

Я была в тот день дежурная в группе быстрого реагирования, у меня ведь есть образование медсестры. Я сама вместе с ещё несколькими людьми доставала его оттуда. Когда мы наконец сумели вытащить его, я закричала ему: «Йоси! Ты слышишь меня Йоси! Ты должен, ты обязан мне ответить, чтобы я поняла, что с тобой всё в порядке!»

И он ответил мне, он прошептал: «Ронит, народ Израиля жив, народ Израиля жив и существует и народ Израиля победит!» И всё. Больше он ничего не сказал с тех пор. Он выжил, но его парализовало и он не может говорить, не может двигаться, ничего не может.

Все думали, что наш проект с маслодавильней рухнет сам собой. Я тоже так думала, Я даже не могла представить себе, что у меня будут силы подойти к этой страшной машине. Но потом, я взяла себя в руки и сказала себе: «Ронит, ты не имеешь никакого права бросить это дело! Никакого права, ни малейшего! Если ты оставишь маслодавильню, это будет предательство по отношению к Йоси!»

Но я бы не смогла одна. Если бы мне не помогали все наши друзья, все Йосины ученики...

Весной все они приехали ко мне, я купила ещё тысячу саженцев олив и они посадили их. Мы сажали деревья целый день и их было так много! Я мысленно разговаривала с Йоси. Я говорила ему: «Посмотри, разве это не прекрасно! Все твои воспитанники и наши друзья вместе сажают деревья на этой земле!»

Следующей ночью была буря. Ветер завывал на вершине нашего холма, дождь лил как из ведра, сверкали молнии, а под утро на землю опустился густой туман.   

Утром я поехала отвозить младшего ребёнка в садик и проезжала мимо наших новых посадок. Это было как в страшном сне. Я еду, а первого ряда деревьев нет. Нет и второго, и третьего, и четвёртого. Нет! Ни одного дерева! Ночью арабы приехали из соседней деревни и украли все саженцы! Все! Все до единого.

Я была сама как в тумане. Отвезла малыша в садик, вернулась. Села. Как в полусне, ещё не понимая что я делаю, я набрала номер оранжереи и заказала ещё тысячу саженцев. Я не думала тогда где я возьму столько денег. Как я посажу все эти деревья. Я не думала ни о чём. Только о том, что я не могу отступить. Сколько бы это мне не стоило, я не дам им надежду, что меня можно сломать. Что украв мои деревья, они победили меня.

Через два часа в моём дворе сгрузили тысячу деревьев. Ещё через час десятки, а может и больше людей пришли ко мне. Здесь были и ученики мужа и наши друзья и просто соседи и знакомые из других поселений. Они все пришли , чтобы помочь мне. Мы вышли на поле в дождь и грязь.

И всё получилось. Мне помогли многие люди, да и в оранжерее не стали давить на меня, чтобы я заплатила сразу. На следующий день ряды деревьев снова заполнили склон холма.

С тех пор прошло почти пять лет. Слава Б-гу, дела нашей маслодавильни идут хорошо. Нам везут маслины со всех концов страны, даже с Голан... Тысячи маслин растут на склонах холмов и дают нам, слава Б-гу, отличный урожай. Мы сняли фильм о том, как делают масло из маслин. К нам приезжают группы школьников и мы показываем им весь процесс – от сбора урожая, до получения масла. Городские дети, они же даже не представляют себе как получают масла, как варят сыр, как доят коз, как стригут овец...

Видите вон там белые караваны на склоне той горы между нами и той вершиной? Это Эш Кодеш – новая ферма. Её создали молодые ребята из  Шило. А вон ещё одна по другую сторону – это Адей Ад, тоже новая ферма. А вот там, отсюда почти не видно – Кеда. Ребята хотели поселиться на той самой горке, о которой мы мечтали с Йоси, но им не дали. Армия их прогнала. Поэтому они поставили свою ферму чуть ближе, на том холме. Это самая молодая ферма, ей всего полтора года. Мы называем их временная Кеда. Ведь настоящая Кеда будет построена там, на вершине. Я верю в это.