Германия встала на дыбы. Капитуляция перед убийцами, моральный крах
Запада, триумф самоцензуры – вот самые невинные высказывания, которые раздались
из уст немецких политиков. Политики выражали волю масс. Согласно опросу
«Франкфуртер Альгемайне Цайтунг», 50% респондентов назвали решение театрального
руководства «скандальной трусостью» и лишь 5% согласились с тем, что оно
«заслуживает уважения». Сходным образом высказалась практически вся западная
пресса вне зависимости от политической ориентации. Призрак благоразумия
Борис Фаликов. http://www.gazeta.ru
Пророку Мухаммеду собрались было отрубить голову на берлинской
сцене, но немецкие мусульмане решили, что на это не стоит обижаться всерьез.
В Германии разразился очередной скандал на религиозной почве. Руководство
Дойче-театра решило снять с репертуара оперу Моцарта «Идоменей, царь Крита»,
где герой выносит на сцену мешок с отрубленными головами и, как кочаны
капусты, аккуратно раскладывает их по стульям. Головы принадлежат Посейдону,
Будде, Христу и пророку Мухаммеду. Кто обиделся? Правильно, только мусульмане.
Это уже никого не удивляет. В данном случае, однако, все случилось не совсем
обычно. Руководство театра сняло оперу загодя, не дожидаясь бурной реакции
«потерпевших». Германские политики самого разного калибра (включая канцлера
Меркель) объявили решение трусливым и глупым, а в исламской диаспоре в
Германии посовещались и заявили, что на этот раз, пожалуй, обижаться не
будут.
В первоначальном либретто оперы, впервые поставленной в 1781 году в
Мюнхене, сцены с головами не было. Однако немецкий постановщик Ганс Нойенфельс
резонно решил, что за последние 200 лет отношения между людьми и небесами
изменились, и трактовал оперу как вызов, который герой бросает богам. Отсюда
и сцена с отрубленными головами. Cегодня такой подход к классике – вещь
абсолютно обычная.
Богоборческая версия Нойенфельса впервые увидела сцену в 2003 году,
критики похвалили режиссера за изобретательность, а верующий люд не обратил
на выпад никакого внимание. Но, когда этим летом решено было вернуть оперу
на сцену, раздался анонимный звонок с угрозами. Руководство театра переполошилось
и обратилось в берлинскую полицию. Те подтвердили: да, учитывая нынешнюю
обстановку, могут возникнуть проблемы. Директриса Кирстен Хармс решила
не рисковать и поменять опасного Моцарта на безопасного – «Свадьбу Фигаро».
Последовали выяснения отношений с обиженным режиссером, но оказалось, что
это лишь цветочки. Германия встала на дыбы. Капитуляция перед убийцами,
моральный крах Запада, триумф самоцензуры – вот самые невинные высказывания,
которые раздались из уст немецких политиков. Политики выражали волю масс.
Согласно опросу «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг», 50% респондентов назвали
решение театрального руководства «скандальной трусостью» и лишь 5% согласились
с тем, что оно «заслуживает уважения». Сходным образом высказалась практически
вся западная пресса вне зависимости от политической ориентации.
Необычное единодушие объясняется двумя причинами. Унизительно уступать
воле шантажиста, но еще унизительней делать это загодя, пока шантаж не
начался.
Готовность жертвовать свободой до того, как на нее посягнули,
– симптом тяжелого морального кризиса.
Сыграл свою роль и недавний скандал с папой Бенедиктом XVI, которому
пришлось изрядно попотеть, объясняя исламскому миру, что он вовсе не собирался
оскорблять пророка, а лишь ясно указал причину религиозного насилия: отказ
от разума. Политические маневры Ватикана, изо всех сил старающегося задобрить
привычно разошедшихся мусульман, были встречены западной публикой весьма
прохладно. Традиционно сдержанная лондонская «Таймс» напрямую обратилась
к Бенедикту с призывом: «Папа, только не извиняйся». Все указывало на то,
что эпоха политкорректности, диктующая свои нормы со времен окончания второй
мировой войны, близится к закату. Чаша терпения Запада переполнилась. Не
отдадим нашего Моцарта. Так они доберутся и до Данте, который поместил
Мухаммеда не в лучшие санитарные условия в аду. А до Вольтера с его «Магометом»
уже добрались. Во Франции была попытка добиться запрета на публикацию язвительной
пьесы.
Однако гораздо любопытней, чем реакция немецкой публики (в общем предсказуемая),
оказалось поведение германских мусульман. А повели они себя на диво благоразумно.
Кенан Колат, глава крупнейшей в стране мусульманской общины – турецкой,
предложил, чтобы оперу все-таки показали, более того, пригласили на нее
30 представителей Исламской конференции, которая была созвана в связи со
скандалом. «Я понимаю, что это может задеть наши чувства, – заявил Колат,
– но в XXI веке искусство должно быть свободным и не зависеть от религии».
Вряд ли обидчивые мусульмане в одночасье перестали быть таковыми.
Просто в этой оперной истории они едва ли не впервые столкнулись с редким
единодушием Запада, наконец осознавшего издержки политкорректности, и вдруг
ясно поняли, что время безответных обид ушло. Общество, в которое они с
трудом пробились в поисках лучшей доли, не желает больше мириться с тем,
что ему навязывают чужие правила игры. А коли так…
«Любая религия должна быть терпима к критике на оперной сцене, ни к
чему посягать на художественную свободу». Знаете, кто это сказал? Лидер
одной из самых радикальных исламских организаций страны «Милли Горус».
Раньше это было невозможно.
02 ОКТЯБРЯ 2006 12:12