Maof

Часть первая

ДЕНЬ, ИЗМЕНИВШИЙ ЖИЗНЬ

Похищение отца

7 августа 2000 года все масс-медиа России облетела невероятная новость - в Петербурге, среди белого дня, похищен отец одного из влиятельнейших питерских бизнесменов Михаила Мирилашвили. Но это было правдой. Михаил Габриэлович Мирилашвили ехал на работу, в свой офис. На Пироговской набережной его машину остановили неизвестные в милицейской форме, угрожая пистолетами и ножами, пересадили Мирилашвили-старшего в другую машину и увезли его в неизвестном направлении. Водителю Мирилашвили-старшего удалось бежать, и он обратился в правоохранительные органы и поднял тревогу.

Старший сын похищенного, Михаил Михайлович Мирилашвили, в это время был в Израиле. Первым же рейсом он вылетел в Санкт-Петербург, прямо из аэропорта приехал в свой офис на Тверской улице, где уже собрались родственники и представители правоохранительных органов, занимавшихся поисками похищенного. Младший брат, Габриэл Мирилашвили, еще до прилета Михаила из Израиля, уже поставил на ноги весь город - от районного отделения милиции до представительства президента в Санкт-Петербурге. Тревога родственников усиливалась из-за того, что похищенный был болен диабетом и без инсулина он мог умереть в любую минуту. А оперативники не без основания считали, что бандиты способны вывезти Мирилашвили-старшего в Чечню.

Встретившись в офисе старшего брата около полуночи с 7 на 8 августа Михаил и Габриэл Мирилашвили назначили большую премию тем сотрудникам милиции и РУБОП, кто найдет их похищенного отца. Этот стимул придал рвения правоохранителям. В офисе постоянно находились многие десятки людей - друзья, коллеги и родственники семьи Мирилашвили, журналисты, милиционеры и сотрудники РУБОП.

Странную роль в поисках сыграл некий Гоча Царейгашвили, человек с такой дурной репутацией, что в другое время он не имел бы шансов на общение с секретарем Мирилашвили. Но опасность для жизни отца, постоянно нуждающегося в приеме лекарств, была столь велика, что любая информация о нем была необходима. Гоча намекнул сыновьям похищенного, что располагает информацией о похищении, имитировал бурную деятельность, несколько раз ночью с 7 на 8 августа куда-то уезжал из офиса и якобы проводил какие-то встречи. По показаниям свидетелей, Гоча постоянно звонил в какую-то квартиру на Благодатной улице и уговаривал неизвестную грузинку по имени Мзия немедленно передать похитителям, что пленника нужно освободить, иначе их вот-вот найдет милиция. Гоча передавал трубку Михаилу Михайловичу, который тоже говорил с этой женщиной, пытаясь выяснить судьбу отца, но она уверяла, что не понимает, о чем идет речь. Однако позже выяснилось, что эта дама была телефонным диспетчером похитителей, а в той же квартире рядом с ней были ее знакомые, два мелких вора, Ростом Двали и Коба Какушадзе. Тем временем похитители удерживали Мирилашвили-сташего в «малине» на другом конце города.

Дама-диспетчер позже показала, что ночью в ее квартиру приехали вооруженные сотрудники милиции с которыми был и Гоча. Проверив документы у «гостей» Мзии, они сперва увезли с собой Двали, а вернувшись чуть погодя и Какушадзе. Далее следы мелких уголовников теряются. То что Двали и Какушадзе были «похищены» сотрудниками милиции - особенно важно подчеркнуть, поскольку детали этой бурной ночи стали началом другого детектива, а имена пропавших воров-рецидивистов, стали известны всему Петербургу.

Милиция и РУБОП утверждали, что похитители – наемники ОПГ из Москвы. Правоохранители вели розыск, они были все ближе к банде, круг сжимался. Михаил Мирилашвили ни на минуту не покидал помещения офиса. К полудню, 8 августа похитители отца позвонили Михаилу сами. Он говорил с ними и вскоре после этого Мирилашвили-старший был освобожден. Банду явно напугали небывало активные действия милиции и шум, поднявшийся в масс-медиа России по поводу этого преступления, поэтому о выкупе или других условиях похитители и не заикнулись.

Криминальный авторитет Гоча Царейгашвили, надеясь на вознаграждение, обещал найти и назвать похитителей и заказчиков преступления. Он начал искать их столь активно, что осенью 2000 года Гочу расстреляли в центре Петербурга, возле гостиницы «Астория» прямо напротив здания городской прокуратуры.

Создание мотивов. Подготовка ареста Михаила Мирилашвили

Далее начались события противоестественные и абсолютно необъяснимые.

Иван Сыдорук

7 октября 2000 года прокурор Петербурга Иван Сыдорук, вопреки закону, ЗАКРЫЛ уголовное дело о похищении отца Мирилашвили. Преступников просто не искали. Прокурор объяснил закрытие дела тем, что бандиты отпустили похищенного.

Личности рецидивистов в милицейской форме, похитивших человека, угнавших машину, угрожавших пистолетами похищенному, так и остались неустановленными по вине прокуратуры. Бандиты безнаказанно покинули город, чтобы продолжать преступления. Позже выяснилось, что эту банду, давно специализирующуюся на похищении бизнесменов, РУБОП Москвы несколько месяцев держал под постоянным негласным наблюдением, отслеживая все их перемещения. Когда банда собралась в Петербург, московский РУБОП передал их данные питерским правоохранительным органам.

Наблюдение петербургского РУБОПА за бандитами велось долгое время. Однако 7 августа 2000 года, в день похищения отца Мирилашвили, слежка за бандой была отменена по приказу одного из руководителей питерского РУБОП. Потом в суде он так и не смог объяснить причин этого своего приказа.

Вместо слежки за всей бандой, лишь прослушивался домашний телефон диспетчера Мзии.

В октябре 2000 года прокуратура возбудила уголовное дело против Михаила Мирилашвили, с беспрецедентной формулировкой: «создание преступной группы с целью освобождения похищенного отца».

Арест

С октября по январь Михаил находился в Петербурге, продолжал работу, выезжал в Израиль и возвращался, никто не чинил ему никаких препятствий. Арестовать вице-президента Российского еврейского конгресса Мирилашвили, решились только 23 января 2001 года, когда кампания против президента РЕК, Владимира Гусинского, была в самом разгаре, в эти же дни в Москве началась комплексная ревизия холдинга «Медиа-мост» и серия обысков по делу НТВ.

Вслед за Мирилашвили были арестованы многие его сотрудники. Проводя веерные аресты, прокуратура продолжала плодить массовые нарушения закона.

Общее число задержанных достигало сорока человек, иногда это были случайные люди с улицы, даже не знакомые с Михаилом Мирилашвили. Например, полковника военно-медицинской службы Марка Сидлера задерживали дважды, по многу суток держали в камере с рецидивистами, не допускали к нему адвоката и требовали «нужных» показаний против незнакомого ему Мирилашвили. А причиной задержания военврача был его звонок 7 августа, в день похищения Мирилашвили–старшего своему армейскому товарищу Казмирчуку, работавшему у Михаила охранником.

Требуемых прокурорами показаний против Мирилашвили не дал никто. Десятки арестованных пришлось освободить.

Заместитель Михаила Мирилашвили, бизнесмен Андрей Деменко, был жестоко избит в тюрьме сотрудниками РУБОП, его травмы были зафиксированы врачами и подтверждены судом. Однако прокуратура отказалась возбуждать уголовное дело по факту побоев.

Позже один из сотрудников Габриэла Мирилашвили, Николай Полунин, был арестован только потому, что в день похищения Мирилашвили-старшего трижды звонил начальнику отделения милицию, называл адрес, где находились предполагаемые организаторы похищения, и просил выехать на место, а милицейский начальник отнекивался, мол, уже поздно, успеем и завтра. Телефонные звонки Полунина в милицию были квалифицированы прокуратурой как, цитирую: «Склонение сотрудника правоохранительных органов к участию в организованной преступной группе». То есть. петербургская прокуратура приравняла звонок гражданина в милицию к преступлению.

Сам Михаил Мирилашвили был помещен в страшную, старую и переполненную тюрьму, крупнейший следственный изолятор мира – Кресты. В камере площадью 8 квадратных меров с шестью нарами в три этажа кроме него, содержались еще 9 человек. На зарешеченном окне не было стекла, при том, что на улице был 30-тиградусный мороз. Дело Мирилашвили вела следователь прокуратуры Калинина, которая быстро во всем разобралась, заявила, что он невиновен и дело надо закрывать. Тогда городской прокурор Сыдорук перепоручил следствие Надежде Касьяненко. «Работа» закипела.

Сразу после ареста Михаила, прокуратура начала комплексную проверку всех предприятий и организаций, входящих в многоотраслевой холдинг под руководством Мирилашвили. Следователи изъяли компьютеры, фотографии, записные книжки, деловую и финансовую документацию. Складывалось ощущение, что МММ арестовали просто ради ареста, надеясь потом найти в его деятельности хоть что-нибудь незаконное. Но нарушений так и не было найдено ни на одном из предприятий всего огромного холдинга.

Прокурор выполняет заказ

Вскоре после ареста Мирилашвили написал заявление на имя главного городского прокурора. В нем, в частности, говорится:

«Я не виновен ни в чем из того нелепого обвинения, которое наспех сочинили следователи возглавляемого Вами ведомства. Как можно невиновному человеку доказать свою непричастность к действиям «неустановленных лиц, прибывших на неустановленных автомашинах по ошибочно установленному адресу, предъявивших неустановленное удостоверение неустановленного работника милиции?»Подход следствия потрясает своей нелепостью: за все, что было совершено неустановленными лицами, должен отвечать Михаил Мирилашвили, потому, что всё произошедшее – якобы результат разработанного им плана.

Слава Богу, что я не должен доказывать свою невиновность. Это следствие обязано доказать, что я действительно разработал этот план. И вот здесь я спокоен: доказать то, чего не было, не удастся никому».

Возле здания прокуратуры, в лютый февральский мороз, прошли многолюдные митинги и пикеты общественности города против незаконных действий прокуратуры.

Демонстрация у городской Прокуратуры 13.09.2001

Демонстрация у городской Прокуратуры на Исакиевской площади 01.08.2002

Прокурору Петербурга Ивану Сыдоруку были направлены десятки поручительств, с просьбами изменить бизнесмену меру пресечения. Среди поручившихся за Михаила Мирилашвили - организации Мемориал, Российский еврейский конгресс, Гражданский контроль, партия Демократическая Россия, общество Маккаби, группа депутатов израильского Кнессета, ассоциация ВААД, депутат ГосДумы и правозащитник Юлий Рыбаков, депутаты петербургского Законодательного собрания, представители всех еврейских организаций города, раввин Большой хоральной синагоги Менахем-Мендл Певзнер, вдова Анатолия Собчака, Людмила Нарусова, знаменитые актеры Игорь Дмитриев, Михаил Боярский, Олег Басилашвили, Михаил Светин, Нина Ургант, певцы Александр Розенбаум, Тамара Гвердцители, Людмила Сенчина, балетместейстер Борис Эйфман, композиторы Андрей Петров и Яков Дубравин и десятки других людей - ученых, деятелей политики, культуры, спорта, бизнеса, директора сорока детских домов... Все было бесполезно. Мирилашвили оставался в средневековом аду тюрьмы Кресты.

За полгода следователи допросили его всего два раза. По словам представителей защиты, Михаил настаивал на активизации следственных действий, требовал допросов и очных ставок, однако его держали в тюрьме именно под предлогом того, что он «может помешать следствию». Его адвокатам отказывали в очных ставках, от них скрывали материалы следствия, экспертизы проводились без их участия. Обвиняемые смогли дать показания лишь в самом начале следствия. Больше их не допрашивали, они просто сидели в тюрьме, пока фабриковалось дело. Но зато «заказ» на арест и изоляцию влиятельного бизнесмена был четко выполнен прокуратурой.

Пикет в Париже у Российского посольства 03.03.2001

Когда восторжествует справедливость?

Вскоре после ареста Михаил Мирилашвили написал несколько открытых писем из тюрьмы. В них, в частности, говорилось:

М. Мирилашвили в зале суда

«Несмотря на случившееся, я считаю себя счастливым человеком. У меня есть вера в людей, и люди верят в меня.

Я знал о своих недругах и их попытках очернить меня через средства массовой информации. Но, несмотря на это, меня не сломить никакой ложью. Я уверен, что правда восторжествует. Мне заранее было известно о готовящейся против меня очередной провокации. Именно поэтому я оказался в офисе моего адвоката, откуда был препровождён в здание городской прокуратуры.

Я не пытался скрыться от следствия. Не собираюсь делать этого и впредь, ибо верю в силу закона и правды.

Я верю в то, что у России есть будущее, и это будущее делаем мы уже сегодня. От нашей стойкости и мужества будет зависеть, какой станет будущая Россия. Эту свою уверенность я внушаю всем тем, кто собирается покинуть её пределы, переведя свой бизнес за границу, и тем иностранцам, которые не решаются пока на тесные экономические отношения с Россией.

Недавно я прочитал, что «Мирилашвили уже никогда не будет тем, что раньше», что время мое безвозвратно ушло. И хочу ответить всем, кто разделяет это мнение. Рано меня хоронят некоторые журналисты. И те, кто выступают с подобными прогнозами, сильно заблуждаются. Я не успел сделать и десятой части того, что могу и хочу сделать в родной стране. И я намерен выполнить свои планы, воплотить свои мечты.

Пишут, что мне сидеть и сидеть годы. Что ж, я готов к продолжительному противостоянию с прокуратурой. Мне предъявлено абсурдное и бездоказательное обвинение, и я не сомневаюсь, что оно развалится. Я ответственно заявляю, что не совершал ничего такого, что можно было бы квалифицировать как преступление. Господа из прокуратуры продолжают чинить своё беззаконие, задерживают все новых и новых людей, пытаясь на скорую руку сфабриковать дело некоей преступной группы.

Я говорил и доказывал, что Россия — это правовое государство. Я убеждал других и себя в том, что наступила новая эра развития нашей страны. Я внушал окружающим, что ситуация с защитой прав человека у нас неуклонно улучшается. Теперь я понимаю, как я ошибался.

Может ли быть так, что кто-то очень хочет, чтобы я свернул свой бизнес в России и уехал отсюда навсегда? Может, но они не дождутся этого.

Даже если меня будут через день выпускать и снова арестовывать, я никуда не уеду. Я буду доказывать свою правоту, буду отстаивать своё честное имя — и не сомневаюсь в победе. Я верю, что моя честность и стойкость в этой борьбе смогут остановить рвение так называемых «стражей закона».

Они не понимают, что ушло не моё — ушло их время.

И я с оптимизмом смотрю в будущее. В отличие от моих нынешних противников, у меня это будущее есть. И это — светлое будущее, поскольку я сильный человек. А сила моя — в вере, в правоте, в честности, в порядочности моего окружения, моей семьи, партнёров и друзей.

Я знаю о том, что в прокуратуру, средства массовой информации и руководству страны обратились многочисленные организации и частные лица — виднейшие деятели культуры и искусства, влиятельные петербургские бизнесмены. Не перечисляю их только потому, что боюсь случайно пропустить кого-нибудь из этого длинного списка.

Я знаю о письмах в мою защиту, знаю о пикетах, в лютый мороз собравших у стен городской прокуратуры сотни людей. Любой человек вправе рассчитывать на подобные действия со стороны родственников и близких, но я был потрясен и до глубины души обрадован тем, что в «дело Мирилашвили» активно вмешалась столь широкая общественность. Я искренне благодарен этим людям, многих из которых я, к сожалению, знаю слишком мало или не знаю вообще.

Прокуратура, затевая «дело Мирилашвили», рассчитывала на то, что найдутся оговорщики и дадут нужные показания. А я, в свою очередь, ни секунды не сомневался в близких мне людях. Ведь такие сомнения — это и есть самое настоящие предательство.

Я счастлив, несмотря на то, что уже месяц нахожусь в заключении. Счастлив тем, что у меня столько замечательных друзей. Счастлив тем, что множество петербуржцев верят в меня.

Справедливость восторжествует».

С тех пор прошло два с половиной года. Михаил по-прежнему сидит в тюрьме, перенес инсульт, стал инвалидом. «Дело Мирилашвили» окончательно преобрело кафкианский характер, а справедливость так и не восторжествовала.

(Продолжение следует)

Актуальный Комментарий

КАФКИАНСКИЙ ПРОЦЕСС В НОВОЙ РОССИИ (Часть вторая)

Ещё из раздела

Новые публикации