— Кстати, ходят слухи, будто молодой Дезерт принял ислам.
Рассказывал он тебе что-нибудь об этом?
Пораженная Динни приподняла голову.
— Такое проделали на Востоке только двое моих знакомых, да и то
французы.
Джон Голсуорси «Конец главы»
Когда арабы обещают разрушить Израиль или превратить города Америки
и Европы в ад с реками крови, текущими вдоль улиц, их искренность не вызывает
у меня сомнений: как только они решат, что это им по силам, они тут же
попытаются осуществить свою угрозу. В других вопросах я доверяю им гораздо
меньше. Больше всего подозрений у меня возникает, когда дело доходит до
цифр. Дело не только в том, что так называемые «арабские цифры» были изобретены
не арабами, а, совсем наоборот, индусами: арабы, как известно, ничего не
изобретают. Мое недоверие к ним происходит, главным образом, от того, что
вся мусульманская этика может быть исчерпывающе описана одной-единственной
фразой: хорошо то, что хорошо для джихада. По какой-то таинственной причине,
правда для джихада неизменно плоха. Помните арифметику в фильме «Дженин,
Дженин»?
Тем не менее, когда на англоязычном сайте Аль-Джазиры я прочлa статью
о том, как англичане тысячами переходят в Ислам, я этому поверила, потому
что я знаю из других источников, включая частную переписку, что то же самое
происходит по всей Западной Европе. Как ни странно такое поведение, оно
отнюдь не беспрецедентно: Союз Британских фашистов, организованный в 1932
году сэром Освальдом Мосли, благополучно пережил Вторую Мировую войну и
в 1949 году стал одним из первых инициаторов создания Европейского Союза.
Если англичане вступали в фашистскую партию когда фашисты долбали их своими
«фау-2», то что помешает им перейти в ислам в разгар джихада? И все же
психология предательства — а переход в ислам даже в мирное время несомненно
является предательством всех наших ценностей и образа жизни — представляет
определенный интерес, и потому эта статья заслуживает внимания.
Один из немногих новообращенных, удостоенных персонального упоминания
в статье, это Яхья (в прошлом Джонатан) Берт, сын лорда Джона Берта, бывшего
до 2000 года генеральным директором Би-Би-Си. Даже принимая во внимание
вошедшую в поговорку эксцентричность британской элиты, я не в состоянии
понять такой шаг. По-видимому, мы никогда не узнаем, повлияла ли на молодого
сэра Яхью террористская пропаганда, распространяемая учреждением, возглавляемым
до недавнего времени сэром Джоном, или отец и сын оба стали жертвами таинственного
генетического заболевания. В статье приводится собственное объяснение Яхьи
Берта:
Сначала, говорит Берт, у него не было никаких разумных причин для перехода
в ислам. Но «в конце концов, я полагаю, на меня повлияли глубина, справедливость,
разумность и духовность мусульманского образа жизни», — сказал он.
В отсутствие разумных причин поверить легко, но все остальное в этом
заявлении не может не вызвать сомнений. В наши дни не так часто удается
набрести на девственный оазис мусульманской жизни, нетронутый тлетворным
влиянием Запада. Ближе всего к этому идеалу был, пожалуй, Талибан. Глубина
там, несомненно, присутствовала, если иметь в виду глубину страданий порабощенного
Талибаном афганского народа. Но где Яхья Берт умудрился углядеть справедливость,
разумность и духовность, я не знаю. И поскольку он не приводит ни единого
примера этих замечательных, но далеко не очевидных свойств мусульманского
образа жизни, я готов предположить, что его решение присоединиться к людям,
которые выглядят и ведут себя, как отрицательные персонажи «Синдбада-морехода»
в постановке провинциального дома культуры, было продиктовано какими-то
сугубо личными обстоятельствами, среди которых несомненно присутствовал,
хотя, скорее всего, не в главной роли, дурной вкус. Возможно, его жена
(если он женат) настолько страшна собой, что ее без чадры неловко даже
в гастроном сгонять. А, может быть, Яхья Берт подвержен другому распространенному
проявлению английской эксцентричности, гомосексуализму, и надеется, что
если он завернет своего возлюбленного в хиджаб, то их станут впускать в
приличные дома.
Само собой, мое последнее предположение не следует принимать всерьез.
В наши дни вы можете спокойно прийти в гости под руку с живым носорогом,
и никто не спросит у вас, какого он пола. Млекопитающее? И на том спасибо.
Может быть в этом и скрыт корень проблемы? Статья цитирует другого новообращенного
британца, бывшего дипломата по имени Чарльз Ле Гэй Итон:
Люди пишут мне, что разочарованы расплывчатыми стандартами современного
христианства, что они ищут религию, которая не делала бы уступок современности.
Ну, что ж, давайте поговорим о современности. Живая религия подвержена
эволюции. Ее прогресс подобен прогрессу науки: наше понимание предмета
либо движется вперед, либо загнивает, как ислам. Современность — не преграда
для настоящей веры. Возьмите, например, ортодоксальных евреев, которые
умудряются жить в современном мире, ни на шаг не отступая от законов, записанных
в Талмуде за века до возникновения ислама, и, в отличие от «священных»
текстов мусульман, ни разу с тех пор не редактированных. И тем не менее,
европейцы переходят не в иудаизм, а в ислам. Давайте зададим смешной вопрос:
почему?
Возможно, потому, что иудаизм предполагает свободу воли, которая, в
свою очередь, предполагает такой уровень личной ответственности за собственную
жизнь, которую большинство людей либо не могут, либо не хотят принять.
Возможно, потому, что иудаизм требует такой степени и веры и понимания,
к которой большинство из тех, кто не впитал их с молоком матери, просто
не способны.
Возможно, потому, что еврейство любой разновидности, от самой крутой
ортодоксии до самого расхлябанного салоедства, требует глубины посвящения,
которое людям, не родившимся евреями, представляется чрезмерным. Христианам
легче: евреи, распяв Иисуса, спасли их всех, с начала времен до самого
Судного дня. Евреям спасаться сложнее. С двумя тысячелетиями безжалостных
преследований за спиной, с одной Катастрофой в недавнем прошлом и другой,
грозно маячащей впереди, мы знаем, что каждый из нас лично должен спасти
сам себя, своих близких и свой народ. Кто в здравом уме выберет религию,
чей путь к спасению лежит через крематорий?
Куда проще перейти в ислам. Все, что от вас требуется, это одна-единственная
фраза, признающая длиннобородого арабского идола богом и одного из главных
негодяев истории — его пророком. Сказал — и сразу мусульманин. Это вам
не в партию вступать. Однако легкость эта обманчива. Помните, как в сотнях
плохих фильмов враги предлагают предателю убить его недавних товарищей,
чтобы убедиться, что его предательство чистосердечно? В той или иной форме,
новообращенным мусульманам этого испытания не избежать. Однако, как показывает
опыт, накопленный Соединенными Штатами в ходе их войны с террором, большинство
испытуемых, слава Аллаху, проходит его без сучка, без задоринки.
Обратите внимание, что ислам-то как раз в любом, даже самом дубовом
варианте неизменно существует в состоянии конфликта с самим собой, вызванным
неизбежными уступками современности. Любая дребедень, в которой есть хоть
один проводок, хоть один рычажок, хоть одна шестеренка, будь это АК-47,
позолоченный «кадиллак», сортир со сливным бачком, мобильник, ручная граната
или атомная бомба в чемодане — все, что связано с технологией, приходит
к мусульманам от нас, неверных, по той простой причине, что любая прошлая,
сегодняшняя и, уверяю вас, будущая технология на этой планете разработана
неверными. Мусульмане, как мы знаем, не изобретают и открытий не делают.
Тот факт, что использование достижений современной технологии не вызывает
ни малейшего интеллектуального дискомфорта у последователей злобного лже-пророка,
наталкивает на мысль, что способность испытывать когнитивный диссонанс,
равно как и страсть изобретать и открывать, возникают на существенно более
поздних стадиях общественного развития, чем те, до которых сумели вскарабкаться
наши сводные братья по разуму.
Нет, если бы я искала причину массового перехода в ислам среди европейцев,
я бы сконцентрировала свое внимание не на отсталости мусульман, а на «расплывчатых
стандартах современного христианства», потому что эта расплывчатость происходит
из того самого клея, который скрепляет нашу лоскутную цивилизацию — терпимости.
Наша терпимость проявляется в самых различных формах, и у каждой из этих
форм имеется широчайший спектр извращений и ошибочных интерпретаций.
Важнейшей манифестацией нашей терпимости является свобода вероисповедания.
Во что бы я ни верила, во что бы ни верили вы, ни один из нас не имеет
права осуждать за это другого. Благодаря этому простому правилу, такой
разномастной стране, как Америка, удалось в течение двух веков своего существования
настолько успешно избегать кровавых неприятностей на религиозной почве,
что люди начали забывать, что их религии во многом взаимно исключают друг
друга, потому что правда существует, причем только одна. Любая другая версия
событий — ложь, как бы пылко вы в нее ни верили. Единственная причина,
по которой свобода вероисповедания нам необходима, это невозможность научным
путем установить, чья вера правильнее всех остальных.
Бог либо есть, либо его нет. Если бог есть, то он либо один, либо их
много. Бог либо и вправду воззвал к Моисею из горящего куста, либо Моисей
это все наврал. Моисей раздвинул морские волны либо буквально, либо иносказательно.
Иисус либо жил, либо нет, и если да, то он либо был Мессией, либо не был.
Евреи его либо распяли, либо нет. Магомет был либо посланником Бога, либо
одним из самых страшных массовых убийц в истории. Он либо поднялся живым
на небо на крылатом коне, либо это глупая сказка, придуманная на потребу
кровожадным дикарям.
Свобода вероисповедания дает каждому из нас право решить для себя, что
из этого бесконечного набора правда, а что — нет. В то же время, она лишает
вас права говорить мне, что ваша вера правдивей моей. Но если вы забудете
об этом хоть на миг, чего тогда ваша вера стоит?
Терпимость избавляет нас от множества необязательных конфликтов. В один
прекрасный день мы обнаружили, что было бы здорово терпеть не только чужую
религию, но также и многое другое, еще более чужое. Воспитанные люди научились
избегать тем, чреватых разногласиями. Благодаря этому, цивилизованные люди
могут вместе веселиться, вместо того, чтобы вцепляться друг другу в глотку,
выясняя, что такое хорошо и что такое плохо. С тех пор и хорошее и плохое
существует только у нас в сознании. Все относительно. У каждого человека
есть право на собственное мнение по любому вопросу. Любые два мнения о
любом предмете имеют одинаковое право на существование. Настаивать, что
2х2=4 — хамство.
Вот, скажем, аборты. Если аборт сделать достаточно рано, он никому не
приносит вреда. Зародыш — еще не человек, а немаме дают обезболивающее.
Кто имеет право встревать в интимные материи? Уж, наверно, не правительство.
Это я, между прочим, излагаю свою собственную точку зрения.
Но у абортов есть сторона, которую чаще всего игнорируют не только их
сторонники, но даже противники. Прежде, чем дети сегодняшних американских
пенсионеров сами уйдут на пенсию, в Соединенных Штатах возникнет нехватка
работников. Некому будет зарабатывать пенсию новым пенсионерам. Стране
придется ввозить миллионы иммигрантов из-за рубежа. Поскольку Канада к
этому времени будет находиться в таком же бедственном положении, наши кормильцы
приедут либо с юга, либо с востока — Ближнего Востока. Как скоро после
этого Соединенные Штаты Америки превратятся в придаток Мексики, если нам
повезет, или Ирака, если нет? Это, между прочим, включает в себя мексиканский
или, соответственно, иракский образ жизни, личную и общественную гигиену,
честность государственных чиновников и множество других прелестей, как
легко предсказуемых, так и совершенно невообразимых. Кто, например, будет
защищать США, когда это время наступит? И ради чего они будут рисковать
своими жизнями? Волобуев, вот вам меч.
Мы делим события на хорошие и плохие в зависимости от их последствий.
К сожалению, нередко последствия трудно предсказать или они происходят
в слишком отдаленном будущем, и когда они наконец наступают, то менять
что-либо уже поздно. Забор уплыл. Так что, когда вам захочется сказать,
что что-то должно быть дозволено, потому что оно никому не приносит вреда,
вспомните, что Земля самым очевидным образом плоска, как тарелка с объедками,
и подумайте, что то, что вы с таким удовольствием пьете, может оказаться
очень медленным, но вполне смертельным ядом.
Сложно? Еще как! Так сложно, что многие люди даже не пытаются разобраться.
Они не хотят и не могут отличить добро от зла. Разъеденное нашей всеобъемлющей
терпимостью, христианство оказалось не в состоянии им помочь. Возникла
зияющая пустота, которую непременно что-то заполнит. Что это будет?
Вы это знаете не хуже меня.
Авторизованный перевод Захара Либерберга
10 апреля 2004 г.",'Специально для "Форвертс" http://russian.forward.com/
Ссылка при перепечатке обязательна