Maof

Национальная политическая идея начало

Законодательство.

Само по себе понятие закона, как некоей причинно-следственной связи существует, видимо, с момента появления на Земле Человека Разумного как такового. Изначально, судя по всему, такая жесткая связка как следствие, неизбежно следующее за причиной применялось первыми цивилизованными людьми только в отношении явлений физических, природных. Соответственно и понятие закона впервые применялось лишь и исключительно в отношении материального мира. Сегодня очень сложно, скорее всего просто невозможно определить тот исторический момент, когда впервые человек попытался сформулировать неизбежную причинно-следственную связь в области человеческих отношений. По крайней мере, с первейшего момента появления письменности еще в шумеро-аккадской цивилизации Междуречья, появляются и документы, рассказывающие о различных системах наказаний, связанных с определенным набором проступков. С одной стороны анекдотичным, а с другой – безусловно закономерным является тот факт, что первые письменные своды наказаний, записанные клинописью на глиняных табличках (из библиотеки Ашурбанипала) являются не более и не менне как сводом школьных правил, предусматривающих определенный образ поведения ученика на уроках и наказания за непослушание, неусидчивость и иные отступления от этого образа. Таких табличек в этой библиотеке сохранилось множество.

Ашшурбанипал, великий библиофил древности, будучи царем Ашшура (Ассирии) в середине 7 века до нашей эры, собрал в своем дворце в Ниневии несколько десятков тысяч глиняных табличек, часть которых являлась копиями с более древних текстов, сделанных писцами царя. Другая же часть представляла собой оригинальные тексты шумерской и аккадской письменности, начиная с 24-23 веков до нашей эры. Фактически все памятники древней письменности Междуречья, известные сегодня найдены именно при раскопках этого невероятного собрания. И именно из этого источника – и фактически только из него – мы имеем представление о развитии законодательной системы в древнем мире.

Судя по древнешумерской письменности, самые первые попытки каким-то образом кодифицировать законы относится ориентировочно к 21 веку до нашей эры и были сделаны царем Аккада Липит-Иштаром. Липит-Иштар, сын Энлиля, правивший всем Междуречьем того времени издает некий свод законов (выбитых на каменной стеле), состоящий из 39 статей, касающихся очень узкой области человеческой деятельности, а точнее, некоторых правовых аспектов наследования и возмещения материального ущерба. Нам хотелось бы особо обратить внимание читателя, что здесь речь идет только и исключительно о материальных<.i> законах – материальный ущерб и наследование конкретной материальной собственности. Не смотря на то, что этот свод законов дошел до нас с довольно большими и трудновосстановимыми лакунами, совершенно очевидно, что речь идет в нем, во-первых, лишь об отдельных правовых аспектах, а, во-вторых, как было уже указано, исключительно материальных. Ищущих более подробного описания свода законов Липит-Иштара можно отослать к книге С. Крамера «Шумеры. Первая цивилизация на земле».

Следующая попытка создания уголовного и, частично гражданского, кодексов относится, по определению археологов приблизительно к следующему столетию, то есть, к середине 20 века до нашей эры. Законы, происходящие из царства Эшнунны называют законами Билаламы по имени эшнуннского царя. Они дошли до нас в виде двух поврежденных списков на аккадском языке, имеющих небольшие отличия. Текст состоит из пролога, который практически не сохранился и 60 статей законов. Законы эти устанавливают эквиваленты валют, тарифы и тарифные ставки, а, также регулируют долговое и семейное право. Свод этот несколько шире, нежели кодекс Липит-Иштар, несколько более упорядочен, но, тем не менее, ничем принципиально от него не отличается. Более того, законодательство это внутренне достаточно противоречиво, подтверждением чему служат параллельные рассказы других шумерских таблиц, в том числе и из библиотеки Ашшурбанипала. Одна из них, относящаяся к тому же периоду, например, показывает, в каком духе были составлены вавилонские законы и к

чему они подчас приводили: некий вавилонянин, уличенный в тяжком прес-

туплении - краже раба, зная, что за это ему полагается смертная казнь,

между тем как убийство раба карается только штрафом, поспешил задушить

бесправную жертву своей корысти.

Отдельного упоминания заслуживает, разумеется, самый знаменитый из древних правовых кодексов – кодекс законов царя Хаммурапи ( 1792-1750 гг. до н.э.). Это уже огромный свод законов, выбитый на черном базальтовом столбе, найденном в самом начале 20 века французскими археологами в районе древнего города Сузы. Сегодня стела Хаммурапи хранится в Париже, в музее Лувра. Текст частично поврежден: часть лицевой стороны столба была выскоблена. Очевидно, эламиты захватили стелу с законами во время одного из своих набегов на Месопотамию и вывезли в свою столицу, а эламский царь-победитель приказал стереть часть текста, чтобы начертать на освободившемся месте победную надпись. В верхней части лицевой стороны изображен сам Хаммурапи, молящийся «судье богов», покровителю справедливости солнечному богу Шамашу, который вручает ему законы. Вся остальная часть столба была с обеих сторон заполнена клинописным текстом, состоящим из трех частей: введения, собственно законов и заключения. Непрерывно записанный текст законов условно делится исследователями на 282 первоначальные статьи, из которых 35 были стерты, а 247 сохранились. Недостающие статьи частично восстанавливаются по фрагментам копий законов, записанных на глиняных табличках, которые были обнаружены в тех же Сузах и других местах, особенно, опять таки, в знаменитой Ниневийской библиотеке Ашшурбанипала.

Кодекс Хаммурапи значительно обширнее и охватывает больше полей человеческой деятельности нежели предыдущие. Однако и он все еще не основополагающ, не полон и не является законченным сводом законов. Кроме того, речь в нем идет только лишь о законодательстве гражданском и трудовом и, в некоторых частях, уголовном. Пока еще никаких намеков на кодекс процессуальный не прослеживается. И, так же как и предыдущие, кодекс Хаммурапи касается лишь материальных сторон происходящего в современном ему социуме.

Вот что пишет о кодексе Хаммурапи известный исследователь истории права профессор Зиновий Черниловский:

«Статьи Законника Хаммурапи составлены совсем в другой манере, чем это принято сейчас. Мы стремимся изложить норму закона так, чтобы, оставаясь достаточно конкретной, она в то же время охватывала не один какой-нибудь случай, а всю совокупность аналогичных явлений. Древний законодатель мыслил себе закон иначе. Выросшая из судебного решения по конкретному делу, норма права формулировалась так же, как формулируют решение суда: как решение частного случая, казуса... Такую форму изложения называют «казуальной». Однако уже «в основе угловоно-правовых представлений Законника находится идея талиона: наказание есть возмездие за вину, и потому оно должно быть равным преступлению» (там же). Далее профессор Черниловский пишет, что «различия между исполнителем преступления и его соучастниками Законник Хаммурапи не знает. Не различаются и стадии развития умышленного преступления, то есть приготовление, покушение.»

Все это дает нам основания утверждать, что законодательная система Хаммурапи была неполной, невсеобъемлющей и никак не может претендовать на цельное понятие права как такового. Более того, в те времена при вынесении судебного решения в расчет принимались и социальный статус подсудимых, и их состоятельность, и их возможности влиять тем или иным способом на вынесение судебного решения. Современный Хаммурапи текст древневавилонской таблички говорит:

«Высоко ценят слова знатного, который учил убивать.

Унижают слабого, а у него нет грехов.

Свидетельствуют в пользу злого...

Изгоняют правдивого...

Наполняют благородным металлом того, имя которого грабитель...»

Примерно одновременно с появлением кодекса Хаммурапи появляется, кодифицируется и структурируется то, что мы называем еврейским законом. За первоначальную точку отсчета появления еврейских правовых принципов мы можем принять эпоху праотца Авраама, вышедшего, кстати говоря, из той же Месопотамии. По подсчетам современных исследователей Ветхого Завета (ТАНАХа) время жизни Авраама приходится приблизительно на середину 20 столетия до нашей эры. И, хотя мы условно считаем, что еврейский Закон, в том виде, в котором он нам известен сегодня был сформулирован лишь во времена Моисея (то есть, к 14 веку до нашей эры), совершенно необходимо отметить, что создание этого закона ни в коем случае не было одномоментным, а являлось долгим и мучительным процессом, продолжавшимся около 5 столетий. Основы же его были заложены именно при Аврааме, о чем в Ветхом Завете говорится совершенно впрямую. Давайте рассмотрим этот тезис поподробнее.

Не важно (для целей нашей работы), как мы относимся к библейской традиции и считаем ли мы Авраама реальным историческим персонажем или приписываем его деяния и идеи некоей неизвестной, но определенной группе людей, живших приблизительно в то же время. Важен сам факт появления этих уникальных идей среди конкретной группы людей, которых мы называем евреями в конкретном географическом месте (Израиле). И действительно, идеи Авраама – для простоты мы будем говорить именно Авраам, пропустив спор о его существовании как нерелевантный – идеи Авраама совершенно уникальны для того времени и той цивилизации, не имеют ни малейших аналогов ни у одного соседнего народа, ни в единой части ойкумены тех дней. Главную идею, привнесенную в этот мир Авраамом можно кратко сформулировать следующим образом:

«Кроме физических законов, в этом мире существуют еще и нравственные.»

И отсюда начинается вся еврейская законодательная система. Разумеется, до Авраама еще никто и никогда не формулировал это таким образом.

Прежде всего, почему мы решили, что начинается это законотворчество именно с Авраама. Обратимся к текстам еврейской традиции. Мидраш Раба рассказывает нам, что Авраам соблюдал сам и принуждал к соблюдению своих домочадцев те основные законы, котрое позже были изложены в своде Моисея. Очень важно отметить, что в отличие от всех предыдущих законодательных систем, система Авраама являлась религиозной в смысле ее генезиса. На этот факт совершенно необходимо обратить внимание для понимания того, что будет изложено дальше. Иными словами, если все предыдущие Законники начинались со вступления от имени царя и говорили: «Я царь такой-то и такой-то, данной мне властью... на основе моих решений... в соответствие с такими-то прецендентами...», то авраамов (моисеев) кодекс был постулирован сверху, божественным вмешательством и, поэтому:

а) не мог быть изменяем никем и никогда, то есть, являлся своего рода «конституционным», в то время как царь, разумеется, свои законы мог изменять хоть по десять раз на день;

б) распостранялся на абсолютно всех без исключения («все мы под богом ходим»), в то время как царские кодексы практически всегда относились к конкретным людям и обстоятельствам;

г) аксиоматично подразумевал абсолютное равенство всех перед законом, что для царских кодексов было просто невозможным;

д) и, наконец, подразумевал ответственность людей (в том числе и нравственную) не перед конкретным судьей или царем, которого можно и обмануть и подкупить, а перед лицом Всевышнего, неподкупного и всезнающего и, как следствие, перед лицом самих себя. Отсюда и абсолютная неизбежность наказания – в том или этом мире – которую ни один царский суд гарантировать не может.

Заметим в скобках, что с тех пор и вплоть до сегодняшнего дня главнейшей проблемой любой судебно-правовой системы является именно невозможность воплотить в реальности неизбежность суда и наказания. В системе еврейской такая проблема никогда не стояла вообще, как и в последовавших за ней системах христианской, мусульманской и прочих.

Таким образом, первое – и главнейшее – отличие еврейского кодекса Законов от всех без исключения предыдущих, является и нравственность закона как такового, и наличие нравственной ответственности за поступки и проступки. В эту систему вписываются не только рай и значительно позже «изобретенный» ад, но и понятие наказаний для души, которые материальные (телесные) наказания вовсе не отменяют, а, наоборот, дополняют. И если в более поздних законодательных системах понятие наказаний для души не прижилось вовсе, то понятие нравственной, моральной ответственности присутствует в полной мере. Здесь имеются ввиду наказания для души человека, нарушившего закон, которые она получает в загробном мире. Разумеется, судебные постановления сегодняшнего дня выносят постановления о наказаниях материальных (денежных, ограничения свободы и др) по вполне очевидной причине.

Обратите внимание на еще одну очень любопытную деталь: договор, завет, заключенный между Авраамом и Богом является обязательным для исполнения не только для человека, но и для Всевышнего с другой стороны. То есть, ответственность за его исполнение лежит равно на обеих сторонах.

Теперь давайте рассмотрим еврейский кодекс немного подробнее, в том виде и порядке, в котором Моисей представил его народу (и, как утверждается, получил его сам). Законодательство это состоит из двух частей – ядра основных законов, так называемых Десяти Заповедей и набора из 603 дополнительных, но тем не менее, обязательных статей. Десять Заповедей, как наиболее важные, даются первыми. И что же мы видим, что же бросается в глаза? Прежде всего то, что законы эти, заповеди, ни в самом их тексте, ни в продолжении текста Библии не подразумевают конкретно определенного наказания за их нарушение. Это говорит о том, что общепринятый до сего момента принцип талиона, о котором мы писали выше, в данном случае не соблюдается. Отменен ли он еврейским кодексом вообще? Нет и еще раз нет. Далее, в тексте Исхода и Второзакония, все законы, связанные с тем или иным видом ущерба ассоциируются с вполне конкретным и определенным видом и количеством компенсаций и/или наказаний. Означает это, по всей видимости, именно нравственный смысл Десяти Заповедей, превуалирующий над смыслом материально-физическим. Об этом же говорит и их состав.

Первые три статьи этого ядра посвящены тому, что ранее никогда и нигде не встречалось и встречаться не могло по определению, а именно, нравственному и материальному запрещению язычества. Мы не в состоянии в рамках данной статьи рассматривать вопрос «почему» и каким образом идея эта возникла среди древних евреев. Это – тема многих и многих уже написанных и еще нет исследований и необычайно интересна. Нам же важен сам факт появления именно таких заповедей в качестве краеугольного камня еврейского законодательства. Смысл появления этих законов, их важность не менее значительна, чем французские «свобода, равенство, братство» или американский Билль о Правах. Да и ассоциируются они, надо заметить, вполне прозрачно. Речь-то на самом деле идет о том же самом, только в совершенно иной формулировке и адаптированном применительно к тем далеким временам и представлениям тогдашнего человечества.

К тому же разряду можно (и нужно) отнести и следующую заповедь – заповедь о соблюдении субботы. Если, разумеется, не принижать ее до всего лишь одной из статей древнего КЗОТа и научной организации труда древних евреев, каковой она вовсе не является, демонстрируя собой гораздо более всеобъемлющий и основополагающий принцип. Принцип о естественных правах любого человеческого существа на те или иные свободы, дарованные ему не переменчивым желанием работодателя или хозяина, а самим Всевышним. Об этом же говорит и целый ряд менее значительных статей и указаний в тексте библейских писаний.

Далее в тексте Десяти Заповедей вновь идет совершенно уникальный, не существовавший (в кодексах) до и практически не появляющийся позже закон об уважении к родителям. Причем, обратите внимание, эта заповедь идет раньше, чем запрещение убийства, изнасилования, воровства и так далее. Это еще раз подтверждает то, что нравственные законы для кодекса Авраама-Моисея являются превуалирующими.

Вполне возможно, что к законам нравственным мы можем отнести и многократно повторяющиеся, начиная с самих Десяти Заповедей и продолжая в тексте Второзакония, запрещения кровосмешения, то есть женитьбы и половых связей с близкими родственниками. Эти законы, кстати, с тех пор перенимаютcя любой правовой системой через римское и европейское право вплоть и до сегодняшнего дня.

В более поздних законодательных системах – греческих, в римском праве наблюдается явственная преемственность принципа нравственности, однако в значительно меньшем объеме, нежели в законодательной системе древних евреев. Более того, с течением времени, европейское право, базирующееся на римском обращает на нравственность все меньше и меньше внимания, сводя этот аспект юриспруденции практически к нулю к средним векам. Затем, уже ближе к нашему времени этот аспект появляется вновь, но даже и сегодня принцип нравственности законов не восстановлен в полном объеме ни в одном законодательстве ни одной страны (в том числе и в современном Израиле!). Нам кажется достаточно очевидным факт, что римское право базируется на праве греческом, на положениях и философии, разработанных в древней Элладе. Греческие же законы во многом наследуют еврейским – доказательство тому приведено ниже.

Еще одно важное замечание: все кодексы, существовавшие до возникновения еврейского права и одновременно с ним, в том числе и кодекс Хаммурапи, состояли исключительно из статей негативных, то есть описывали то и только то, что нельзя делать и предусмотренные к этим проступкам наказания. Ни одно из этих законодательств не предусматривало статьи позитивные, диктующие то, что делать хорошо, необходимо. Это естественно – принцип талиона, упоминавшийся выше и не позволяет появиться закону положительному. В еврейском же кодексе из 613 заповедей более трети являются позитивными: «делай», наряду с остальными негативными, говорящими «не делай». То есть этот закон значительно более прогрессивен по отношению к законодательствам предыдущим и к принципу талиона, как к таковому.

Ну и наконец, важнейшим нововведением еврейского законодательства, впервые появляющемся именно в Ветхом Завете и затем использующегося другими правовыми системами, является кодекс процессуальный, в дополнение к кодексам уголовному, гражданскому и трудовому, зачатки которых можно обнаружить в законниках более ранних времен. Моисеевы законы, уже в основной своей части, в Десяти Заповедях, среди самых важных постановлений говорят о запрещении лжесвидетельства. Эта заповедь, лежащая на грани между законодательством нравственным и процессуальным, также является уникальной по сравнению с предыдущими кодексами.

В разбросанных по тексту Исхода, Левита и Второзакония различных заповедях уже вырисовывается полнообъемный, хотя еще и не всеобъемлющий процессуальный кодекс, который в будущем ляжет в основу процессуальных законодательств последующих цивилизаций. Именно Тора (Моисеево Пятикнижие) впервые разделяет умышленное и непредумышленное преступление (и, что удивительно, дает возможность скрыться и искупить вину тем, кто совершил преступление случайно в специальных городах – убежищах, для того убежищами и объявленных), вводит понятия мотива преступления и судебной ошибки. Говорит оно и об ответственности судьи за судебную ошибку, и о системе компенсаций осужденным несправедливо.

Очень важным Моисееву Закону видится доказательность обвинения, в особенности, когда речь идет о тяжких преступлениях, караемых смертью. Причем для устрожения доказательств вины важнее не то, какое преступление совершил человек, а то какое наказание он должен понести за свой проступок. В книге Чисел, например, утверждается, что «Если кто убьет человека, то убийцу должно убить по словам свидетелей; но одного свидетеля недостаточно, чтобы осудить на смерть» (Числа 35:30). Об общности процессуального кодекса и законов как таковых для всех, вне зависимости от социального положения, богатства и, даже, гражданства:

«И дал я повеление судьям вашим в то время, говоря: выслушивайте братьев ваших и судите справедливо, как брата с братом, так и пришельца его;

не различайте лиц на суде, как малого, так и великого выслушивайте: не бойтесь лица человеческого, ибо суд -- дело Божие; а дело, которое для вас трудно, доводите до меня, и я выслушаю его» (Второзаконие 1:16-17 ).

По еврейскому закону, в отличие от общепринятого мнения, отрицается ответственность отцов за преступления детей и детей за прегрешения отцов, если речь не идет о проблемах воспитания. Второзаконие (24:16-17) указывает: «Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов; каждый должен быть наказываем смертью за свое преступление. Не суди превратно пришельца, сироту [и вдову], и у вдовы не бери одежды в залог;» Это – закон, во-первых, о равноправии и, во-вторых, что необходимо принимать во внимание имущественное положение подсудимого; нельзя требовать с бедняка слишком большого залога, короче говоря, о снисхождении.

А, кроме того, Моисеев Закон строжайшим образом запрещает самосуд: судить может только тот, кто имеет на это право. Об этом есть целый ряд указаний в библейских текстах. «Если будет тяжба между людьми, то пусть приведут их в суд и рассудят их, правого пусть оправдают, а виновного осудят; и если виновный достоин будет побоев, то судья пусть прикажет положить его и бить при себе, смотря по вине его, по счету». Это – вновь Второзаконие.

Еврейский кодекс, еще в домонархические времена, превентивно, на будущее, регулирует положения, на которых обязан базироваться в своей деятельности царь, буде такой возникнет. Еще до возникновения монархии в еврейском обществе она автоматически, априори становится жестко конституционной. Напомним, что западная цивили зация возвращается к этому (через римское право) лишь 30 веков спустя.

О мудрости, необходимой для справедливого суда, как и о суде вообще много размышляет и царь Соломон в своих притчах. А позже, наряду со всеми остальными частями еврейского законодательства, свод процессуальных законов очень подробно и основательно кодифицируется во времена Талмуда, составляя его значительнейшую и важнейшую часть. Кодификация Закона в Талмуде, впрочем, это уже параллельное римскому праву развитие еврейской юриспруденции, в отличие от Закона Моисеева, ему предшествовашего.

Итак, давайте подытожим. Во-первых, еврейское право – первое право в человеческой истории, отменившее принцип казуальности, ставшее общим правом для всех и каждого, состоящее из законов общего вида, а не прецендентов (казусов). Именно таково и римское право, именно таково и право современное.

Во-вторых, еврейское право впервые выходит за рамки древнейшего принципа талиона, подразумевающего преступления только и исключительно материального характера и диктующее конкретное наказание за конкретное преступление и не более того. Именно таково и римское право и современное.

В-третьих, еврейское право впервые в истории человечества вводит в обиход понятие «духа закона» наряду с его «буквой» - совершенно уникальная ситуация для древнего мира. Понятие это проходит через право римское и доходит и до наших дней.

В-четвертых, еврейский кодекс является первым всеобъемлющим кодексом в мире, предусматривающим или, по крайней мере, пытающимся предусмотреть все возможные ситуации, все возможные или представимые в те времена преступления, нарушения и прегрешения, включая разделение преступлений на предумышленные и непредумышленные, а также обращая внимание на их мотивацию. Таковы и римские и современные законы.

И, в-пятых, наконец, еврейский кодекс впервые в человеческой истории вводит понятие процессуального права, регулирующего прохождение судебных процессов, определяющего то, кто и каким образом должен судить других и тому подобные вещи. Процессуальный кодекс является неотъемлемой частью и римского и современного права.

Из всего вышеизложенного следует, что известное нам римское право, на базе которого создана и современная система законов, непосредственно и прямым образом вытекает из более древнего права еврейского, на нем базируется и является его явным наследником.

Окончание следует

Аспекты конфликта

ИЗРАИЛЬ (продолжение)

Ещё из раздела

Новые публикации