Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Непризнанная трагедия

Уже сейчас можно говорить со всей определенностью, что принятие и реализация Израилем норвежских соглашений привели еврейский народ к трагедии огромного масштаба. Это именно трагедия – и именно всего народа, включая Израиль и страдающую от все усиливающегося антисемитизма еврейскую диаспору. Наше государство – как в левом, так и в правом, как в светском , так и в религиозном его фрагментах, как с точки зрения официоза, так  и с точки зрения общественного мнения, еще не произнесло этого тяжелого и столь ко многому обязывающего слова - и не признало заключенного в нем смысла.

Американцы, застывшие потрясенно перед ужасом 11 сентября, впечатали его затем, очень сознательно и осмысленно,  в историю своего государства и в свою национальную память именно как  день их национальной трагедии и скорби. В противоположность излишне патриотичным, по мнению наших левых, американцам, государство Израиль даже сегодня не подсчитало еще (я говорю здесь исключительно об уровне официально-государственного отношения к этой огромной проблеме)количество продолжающих множиться "жертв мира", которые, правда, называются сегодня уже "жертвами террора"- в действительности являясь жертвами развязанного против еврейского народа геноцида. Наше государство до сих пор не посчитало нужным запечатлеть в какой-либо всенародно значимой и официально зафиксированной форме коллективную память этих столь многочисленных жертв Осло -  являющихся в сущности (назовем вещи своми именами) жертвами политики нескольких сменивших друг друга израильских правительств, одно из которых взяло на вооружение утопию левых радикалов, а другие не посмели или не посчитали нужным прекратить ее осуществление. Память о них  все еще остается  частным делом семей погибших . Объединения же таких семей - если это не до сих пор посещающая Рамаллу и устраивающая церемонии подчернуто симметричной скорби по израильским и палестинским "жертвам оккупации" группа Ицхака Франкенталя -   считаются в официальном Израиле, в силу своей резко анти-ооповской направленности, право-экстремистскими.

В противоположность отношению Америки к взрывам в Башнях Близнецов и Пентагоне, в Израиле считается высшей гражданской и национальной доблестью быстренько вернуться после каждого "пигуа"(само это название несет в себе тривилизацию убийства и смерти, а значит - обесценение человеческой жизни), каково бы ни было число его убитых и раненых жертв, к обыденности ("лахзор ле-шигра" ). Стремление к такого рода возвращению является, разумеется, для каждого отдельного человека психологически обусловленным, выражая попытку «бегства от ужаса», психологической самозащиты перед ним. Но то, что в какой-то мере может казаться оправданным на индивидуальном уровне, является совершенно неприемлемым (и это самое мягкое из всех возможных определений), когда оно превращается в почти (а может, и без "почти") официальную государственную политику. Внутреннюю политику, проецирующуюся на внешнюю - или, быть может,  спроецированный на внутреннюю политику результат весьма планомерной внешней политики (потрясение и признание трагичности происходящего потребовало бы коренного изменения политики и всей общественно-государственной и гражданской ориентации, подобно тому как это произошло в США; в то же время, государство,относящееся к систематическому убийству  граждан и к своим реакциям на них как к элементу повседневной политики, не может рассчитывать на то, что окружающий мир и западные СМИ будут выражать в связи с происходящим большее потрясение, чем оно само - печальным и далеко идущим  в своих последствиях подтверждением такой взаимозависимости явилось развитие событий  после массового убийства детей на дискотеке в  «Дельфинарии» в Тель-Авиве ).
С  другой  стороны, тактика (или стратегия) инерционного отношения к "террору", а в действительности к войне, ведущейся – как я уже сказала - против всего еврейского народа совокупными средствами теророра самоубиц в Израиле, анти-израильской агрессии СМИ и международных организаций на уровне "глобальной деревни" и все усиливающегося антисемитизма в странах диаспоры, является на мой взгляд одной из главных причин нашей несостоятельности в выработке адекватного отношения к существующей ситуации и в поиске соответствующих путей выхода из нее .
 

Новояз беальтернативного «ШАЛОМА»
 

Одной из главных причин самой возможности ситуации, о которой я говорю, является своего рода "порча общественного сознания", вызванная языковыми трансформациями - тем самым тотальным извращением языка, которое получило свое классическое литературное обозначение в знаменитой формуле «новояза» из не менее знаменитого романа Оруэлла «1984». Увы, почти не под силу распознать эти трансформации обществу, воспитанному на традиции социалистического мышления; обществу , в котором и сейчас совершенно  канонической является точка зрения ,что «русские испортили прекрасную идею марксизма»; обществу, в котором даже самые критичные к левизне и самые интеллектуальные правые, вроде Амнона Лорда из Макор ришон, употребляют в ходе этой критики слово "сталинизм" , но ни в коем случае не слова  "социализм", "ленинизм" ,  "коммунизм",   и  "марксизм", лишенные для них,  в отличие от первого,  ругательной коннотации; обществу , в котором социалистически ориентированными являются и многие из правых ликудников, и ШАС, и многие (если не абсолютное большинство) из "вязаных кип", которым еще со времен «исторического союза» с МАПАЕМ сумели внушить, что социализм и Тора Израиля  - это близнецы братья; обществу, в котором немало из  тех, кто уже отказался от социалистической ориентации в экономическом и социальном плане, сохраняют социалистическое, а точнее тоталитарное по своей сути мышление.

Поэтому тоже могла здесь так  легко привиться тарабарщина Осло, в которой   полярное перевертывание смысла понятий доведено до своей предельной, а для нормального, интеллектуально и духовно не-порченого человека уже просто невыносимой сюрреалистичности. Тайный незаконный норвежский сговор двух никому прежде неизвестных израильских "интеллектуалов" с посланцами Арафата, одного из самых презренных военных преступников 20-го века, который еще до заключения соглашений был ответственен за гибель евреев в самом большом после преступлений Гитлера и Сталина  количестве, положил начало политическому процессу, названному "мирным".
 Вместо того, чтобы  наказать виновных  в нарушении государственных законов (контакты с ООП, как известно, были запрещены законом даже в момент, когда изральский кнессет принял норвежские соглашения; более того, поправка к закону, в которой ООП определяется как враждебная Израилю террористическая организация и, соответственно,  вступающие в контакт с ее представителями израильтяне подлежат, с точки зрения закона, тюремному заключению сроком не менее 18 лет, остается в силе и сегодня ) и грубом пренебрежении элементарными нормами демократии, государство Израиль объявило враждебным демократии общественный протест принятию смертельно опасных для страны соглашений и подвергло протестующих тяжелейшим преследованиям. Представители национального лагеря, пытавшиеся защитить страну от безответственных и чреватых несчастьями экспериментов, были обвинены в том, что руководствуются противостоящей действительности, здравому смыслу и "ценности человеческой жизни" идеологией, а сами утописты, опьяненные своей мессианской верой в фантом не имеющего ничего общего с реальностью «Нового Ближнего востока», предстали в образе опирающихся на подлинную действительность здравомыслящих реалистов. Иррациональный, безумный, гибельный в своей сути и своих последствиях сговор с убийцами был объявлен выражением прагаматизма и рационального подхода, в то время как не согласные с ним были объявлены иррациональными фанатиками, темными силами реакции, врагами Мира и Прогресса. Палестинские убийцы стали партнерами и товарищами по борьбе за мир, борцы против соглашений с ними стали, по существу, врагами народа, помехой миру,  фашистами и соучастниками Хамаса, и в устах многих считающихся в Израиле гуманистами и либералами – даже еврейскими нацистами.

Глубоко аморальная политика, выразившаяся прежде всего в торговле национальным достоянием еврейского народа, Землей его предков (надлан), в принесении еврейских жертв на алтарь молоха «Мира» (корбанот-а-Шалом) и в чудовищной подстрекательской кампании против еврейских поселенцев (махсом ба-дерех-ле-Шалом), которая с неизбежностью была понята палестинцами как разрешение на их геноцид, - была представлена как воплощение морали, тогда как противники этой торговли, этого жертвоприношения и этого предательства государством части народа были представлены обществу и всему миру как ее, человеческой морали, заклятые враги.

Это чудовищное нравственное извращение стало возможным благодаря другому, кажущемуся на первый взгляд только политическим переименованию, в то время как в действительности оно имеет глубочайшее и  восходящее на уровень исторической памяти еврейского народа, его идентификационного самоопределения и метафизического смысла его существования значение.

Речь идет об одном из главных словесно-смысловых перевертышей тотальной лжи, предварившей и подготовившей  анти-демократический и катастрофичный для самого существования еврейского народа режим Осло. Освобождение, в результате победы Израиля в Шестидневной войне, еврейской земли ,тяга к которой на протяжение 2000 лет изгнания сохранила евреев как единый народ, было названо и представлено, в согласии с определением самых злостных врагов этого народа, в качестве оккупации чужих территорий.

После этого совсем уже не трудно было представить все и всех, что и кто противостоит "оккупации" и борется против нее, самим воплощением человеческой морали, а всех и все, кто и что оправдывает и осуществляет ее -  в качестве воплощенного аморализма.

Принятие Израилем лживой и аморальной концепции «кибуша» привело, в конечном счете, к тому, что  палестинские убийцы, подлинные преступники против человечества и еврейского народа, выглядят в  качестве беззащитных жертв сионистского империализма, а  действительные жертвы палестино-исламского нацизма, евреи  - сегодня уже не только "аморальные" , но и глубоко "нравственные", не только  "оккупанты ",  но и борцы против оккупации, не только  "милитаристы " , но и миролюбцы -  предстали в глазах всего мира  в качестве военных преступников, преступников против человечества, «юдо-нацистов».

Как это ни горько, нам снова приходится констатировать, что это чудовищное обвинение против евреев было озвучено самими израильскими евреями. Так, упомянутый прежде профессор Ишайягу  Лейбович, - гуру интеллектуалов из МЕРЕЦа и левого крыла партии Труда, -  уже в 1969 году начал говорить о          "нацификации  " нации и израильского общества, а со времени Ливанской войны превратился в главного международного эксперта по вопросам использования слова "юдо-нацисты" для определения подлинной  сущности армии Израиля.

Именно этот человек был представлен в 1993-м году правительством во главе с Ицхаком Рабином к Государственной Премии Израиля. Хотя Лейбович и отказался от премии, факт его представления к ней не может быть стерт из нашей истории. Трудно избавиться от ощущения, что этот факт вырисовывается сегодня как чудовищный символ порожденной Осло трагедии еврейского народа.

Русско-израильский  новояз и его враги

В последние годы, - вероятно благодаря повышению квалификации в оплачиваемых ЕС очных и заочных институтах Бронфмана - с подобными описанным выше манипулятивными индоктринационными матрицами научились работать и левые активисты в русскоязычной прессе и в русско-израильских интернет-форумах. Так например, употребление словечек
 "фашизм" и "фашисты" по отношению к выражающим национальную ориентацию взглядам и тем, кто придерживается таковых, стало легитимным и довольно распространенным в Израиле уже и на русском языке, включая написанное на страницах считающихся самыми интеллигентными из  русскоязычных газет – что еще 6-9 лет назад было просто невозможно представить. Большие и чуть меньшие интеллектуалы левой ориентации из русско-израильских интернет-форумов (как известно, правых интеллектуалов у нас в стране не бывает вовсе, и это значит, что всякий желающий считаться интеллектуалом просто категорически обязан быть человеком левых взглядов) могут, в своих  ужасающе "честных" дискуссиях с оппонентами, запросто сравнивать авторов текстов, выражающих не подходящую им точку зрения, скажем, с Прохановым, спор после этого будет литься, в основном,  в прежнем минорном ритме и тоне, а позволивший себе подобное сравнение                         "толерантный либерал" (не-толерантными и не-либералами в подобной дискуссии будут выставлены лишь те, кто посмел одернуть его) останется в глазах абсолютного большинства участников форума таким же приемлемым и уважаемым интеллигентом.

Гораздо нежнее по форме, но не по социально-политической функции,  аргументация интеллектуалов из русскоязычной прессы и аналогичных форумов, в которой активно используются не столь прямые как открытое обвинение в фашизме, но может быть именно поэтому гораздо более эффективные индоктринационные матрицы, вроде упомянутого выше представления левого подхода рациональным, прагматичным и реалистическим, в противоположность правому –  эмоционально-иррациональному и всегда обусловленному оторванной от жизни идеологией.

Однако и  в этом, только на первый взгляд безобидном аргументе, латентно содержится намек на тоталитарность и фашисткую природу этого кошмарного правого мышления. Фашизм и в самом деле связан с иррациональностью – а то, что вместо таковой подсовывается ни в чем не повинная и просто отличающая живого человека от человекоподобного кибера эмоциональность – так в этом-то  ведь и состоит весь секрет этой хитренькой манипуляции. Что же касается обвинения правых левыми в идеологичности, которая тоже намекающе подмигивает про свойственный первым тоталитаризм, то здесь мы имеем интересный пример характерного для нашего времени вообще и для Израиля в частности переодевания масок. Похоже, что как все уважающие себя левые либералы новой глобалистской эпохи сегодня, - после падения коммунистического лагеря и связанной с ним дискредитации старой марксистской версии  левизны с ее еще не завуалированной , как сейчас, а совершено открытой сущностной идеологичностью, - так и наши русские агитаторы-пропагандисты левой, левой, левой (кто там шагает правой?!), вооружились новой ложью, уже очень неплохо адаптированной и ими в Израиле. Они считают обязательным для себя – кстати, совершенно справедливо с точки зрения их насущных агитационно-пропагандистких нужд -  настойчиво подчеркивать  в действительности отнюдь им не присущие прагматизм и реализм (в действительности составляющие отличительный признак классического, но ни в коем случае не радикально-левого либерализма). Точно также навязчиво и настойчиво они без устали указывают на идеологичность правых , давая  понять, что в этом проявляется характерный для их мышления и политики  тоталитаризм.

Я уже сказала и повторю снова, заключая этот фрагмент. Способ тоталитарной манипуляции над сознанием, несмотря  на частично прослеженную нами новизну некоторых форм, остается прежним.  Ее суть – в перевертывании понятий, называние белого черным и черного белым, или если хотите– дабы снять ценностный характер такой бесцветной контрастной поляризации – называние, ну скажем, сине-белого коричневым, а багрово-красного и иногда даже действительно коричневого– безобидно-бледно-розово-либеральным.
 

...Мы все равно изменим мир...

В не столь уж давние времена (хотя все-таки в прошлом веке), когда результаты нашей духовной и душевной абсорбции были еще не столь ощутимы и когда  в некоторых тогда еще действительно интеллигентных русскоязычных газетах можно было писать и читать голую, пусть даже субъективную авторскую правду, а не только политически ангажированные левые и правые агитки или вынужденные обязательствами перед хозяином в чем-то правду, где-то замалчивание, местами селективный выбор фактов, а порою прямую ложь,
тогда многие из нас, - одна часть которых впоследствии стали называть себя правыми, а другие со временем посчитали более благоразумным встроиться в ряды подлинных хозяев страны и государства,  -  ужаснулись, обнаружив что Израилем, как многими десятилетиями раньше покинутой нами Россией, овладела утопия, и точно как там давно-давно, так же теперь здесь, она несет с собою насилие, преследование инакомыслящих,  жертвы во имя прописанных с заглавных букв Слов, ложь, слезы и смерть.

Это только пол-правды, что многие из нас оказались правыми из-за отождествления израильской левой с не слишком любимым нами социализмом, это не правда, а сочиненный против нас с далеко идущими целями нейтрализации нашего возможного влияния дискредитирующий миф, что наша правизна обусловлена тоталитарной ментальностью и взращенной имперским воспитанием склонностью к силе. Самое смешное и грустное состоит в том, что не только левые, но и некоторые правые журналисты из тех редких, что пробились (или на минутку пробивались)  из нашей среды на страницы ивритоязычных газет, то ли по недоумию а то ли по злому умыслу не разбили этот миф, а укрепили его. Мало кто из нас попытался сказать израильтянам, что очень часто наша правизна, а точнее анти-левизна,  обусловлена не тем обстоятельством ,что мы якобы заражены тоталитаризмом – а тем как раз, что благодаря еще там обретенной способности вытеснять тоталитарного раба по капле из самих себя, мы сумели различить здесь одними из первых надвигающиеся тоталитарные тучи утопии Шалома , с тех пор убивающей евреев на их земле вот уже почти десять лет.

Когда я, выступая где-то в конце 1993-го года на одном из политических "русских" семинаров, сказала, что самое ужасное состоит в горячей вере левых вот в этот самый угрожающий всему нашему народу «Новый Ближний Восток», многие из публики зашикали на эти мои слова и стали возражать в том духе, что ни во что, мол, они, эти гады, не верят – а только ненавидят народ и желают ему зла. Узнав впоследствии об идеях, высказанных в вышедшей в 1995-м году книге Мерона Бенвеништи «Интимные враги», где он в сущности предлагает распустить государство Израиль, я подумала  о том , что шикавшие на меня на том семинаре все-таки кое в чем были правы. Но с другой стороны, размышляла я, так ли уж велика разница между Новым Ближним Востоком по Пересу и роспуском Израиля по Бенвениши, и разве оба не выражают одну и ту же утопию, одновременно очень еврейскую и анти-еврейскую – утопию бегства евреев от самих себя? И разве слепая, фанатичная и иррациональная ненависть к еврейской земле и к заселившим ее еврейским поселенцам не является проявлением той же утопической анти-еврейской религии евреев? И разве не менее слепая ненависть к ультраортодоксам – не признак ее? И разве стремительный отказ от Храмовой Горы сразу после победы в Шестидневной войне не явился тогда ее прямым выражением? И еще многое, тяжелое и страшное, разве это не свидетельство веры -  слепой, жестокой, ненавидящей, разрушающей  изнутри - утопической, не-реализуемой, не утолимой  веры бегства от себя?

Сегодня мы  знаем многое и о том, что свидетельствует, казалось бы, отнюдь не об одной только вере. Мы знаем о больших, очень больших деньгах, приходящих сюда для разрушения государства. Мы догадываемся о большом бизнесе "мирного процесса" , в лучшем случае безразличном к его несчастным жертвам. Мы слышали всякие слухи, версии и теории, которые хотелось бы вовсе не знать.И все-таки все это и многое не менее тяжелое, о чем мы не знаем и не догадываемся, не противоречит вере в утопию, а питает ее и питается ей.

И поэтому, когда я слышала в радиотрансляции слова Йоси Бейлина, прозвучавшие на одной из демонстраций «Коалиции мира», у меня не возникло никаких сомнений в искренности его слов.  Потому что я знала из истории и жизни, что похожие слова произносили русские и еврейские революционеры на митингах в1905-м и в 1917-м там в России, и комиссары с белыми глазами в Гражданскую тоже произносили их. И еще раньше, во Франции 1789-го они, подобные слова, тоже звучали. И всегда, без всякого сомнения всегда, это были слова веры, неподдельной, неистребимой, готовой на все.

Мы все равно изменим мир, - сказал Йоси Бейлин на той демонстрации. Каковы бы ни были условия, - сказал он, мы все равно изменим его.