Телефонный разговор:
«Алло, Рабинович? Вы дурак!»
«Кто говорит?»
«Все говорят»!
Народ

Последнее время я оказался включённым в рассылку известного израильского политического обозревателя. Нередко слушая его комментарии, я составил, думаю, правильное представление о его взглядах, вполне близких и созвучных моим. Было, однако, нечто, что побудило меня написать ему. Эту заметку я начну с возникшей нашей переписки, естественно опуская имя моего адресата. Но вопрос, поднятый в коротких письмах, волнует меня давно, а ответа на него я не слышу и не вижу.

Итак, я написал 10.02.14
«Уважаемый Имярек!
Спасибо за интересную информацию и взвешенные оценки, которые мне, как правило, близки. Я позволю себе, однако, сделать полтора замечания:
1. Думаю, что людям наших убеждений стоит уйти от «палестинцев», «Западного берега», и т.п. Делать это стоит последовательно – через газеты, радио, ТВ, даже личные разговоры. Я считаю, что в этом вопросе слова – не мелочь. Шаг за шагом можно двигаться по этой дороге. Герцлю с его мечтой о государстве было много тяжелее. Меня очень огорчает «палестиняченье» руководства Израиля, особенно – Либермана и Элькина, да и Нетаньягу.
На мой взгляд, переход к правильной терминологии, типа «местные арабы», или «арабы Иудеи и Самарии», должен проходить не как вызов, а просто уточнение названия. Но нельзя сохранять «палестинцев», «оккупацию» и «Западный берег», не затрудняя невообразимо контрпропаганду.
0.5 Людям следует напоминать, что Абу совершенно незаконен, т.е. не выбран даже в рамках принятого самоуправлением арабов Иудеи и Самарии. А потому его подпись никого ни к чему не обязывает, и может быть просто безоговорочно проигнорирована следующим бандитом.
С наилучшими пожеланиями, Мирон Я. Амусья"

Я практически сразу получил ответ:

Вы правы, но это имеет свои пределы. Когда есть палестинская администрация, палестинская полиция и обсуждается создание палестинского государства полностью избежать этого слова невозможно. "Западный берег" я использую только в цитатах или в контексте непрямого цитирования (например, при упоминании тех или иных требований Абу-Мазена и пр.)

Не скрою – доводы моего корреспондента показались мне совершенно неубедительными, особенно «цитирование в контексте», и я продолжил полемику, послав ему письмо следующего содержания:

«Уважаемый Имярек!
Давайте попробуем. Лейзеру Перельману (1) было не легче. В своих нередких лекциях по политике мне удаётся спокойно обойтись без «палестинцев», заменяя их «арабами Иудеи и Самарии», или «местными арабами», без демонстраций, просто спокойно объясняя, что к чему. А эффект этого перехода с нашей стороны очень важен.
И «арабская полиция», как и «арабская администрация», делу и пропаганде нашего общего дела не помеха. Наоборот, если есть арабы Иудеи, арабы Самарии, и арабы Газы, то это довод за деланье, наряду с Израилем, ещё трёх государств для трёх народов, что сразу очевидный фарс, как, впрочем, и «два государства для двух народов», несмотря на разговоры премьера и «план Либермана», убеждённым противником которого (плана) я являюсь.
С наилучшими пожеланиями, Мирон Я. Амусья

А вот и ответ, который ждал меня на утро, как некий холодный душ:

Пробуйте. Я пишу так, как нахожу нужным. Если логика моего словоупотребления кажется Вам ошибочной, следуйте собственной. У меня в связи с этим нет никаких возражений.

Не скрою, ответ задел и формой, и содержанием. Конечно, мы оба понимаем, что наши возможности в реализации очевидно полезного дела у нас различны – он имеет прямой доступ на радио, ТВ, в печатные СМИ, а я - нет. Резануло и грубое, без обращения и подписи, письмо, которым уместно ставить на место зарвавшегося нахала, лезущего к высокой особе. Вот в этом, последнем, отношении преимуществ я у своего корреспондента не видел. Да и будь они, считал бы злоупотребление ими неуместным.

Признаюсь, я к таким ответам не привык, и первым желанием было отреагировать сходным письмом, т.е. грубостью на грубость, уколов и задев Имярек. Но ведь это было бы уж совсем без толку. Лучше, решил я, воспользоваться поводом, и ещё раз сформулировать то, что писалось и говорилось несчётное число раз, но от этого не потеряло актуальности и важности для Израиля.

Утверждение, что «палестинского» народа нет и никогда не существовало, ни в этническом, ни в историческом, ни политическом смысле этого слова, стало совершенно общим местом. И, тем не менее, это слово-паразит сейчас используется для обозначения этнической группы, притом, претендующей на право иметь свою территорию и государство. Примечательно, что в сегодняшнем смысле это слово, как определяющее некую этническую группу - народ, в документах ООН, как показало специальное исследование, проведенное недавно г-ном Бен-Текоа по заказу правительства Израиля, начало употребляться лишь с 1970 г. Нет упоминания такого народа и в полу-далёком, да и в далёком прошлом.

Многие говорят – «хоть горшком назови…» Про горшок не знаю, но есть логика в том, что если есть название, то, стало быть, и есть народ, а он может о чём-нибудь коллективно мечтать. И вот уже с третьей подсказки ненарод понимает, что он должен мечтать о самоопределении, с созданием своего государства, иметь, стало быть, и свою территорию. Если есть народ, то у него должна быть и своя история. И вот находятся учёные проститутки (2), которые создают необходимую историю. При этом используется два приёма – еврейская история у евреев забирается и приписывается ненароду, или она просто копируется и придаётся ненароду.

Небылицы расхватываются полуграмотными обывателями, и вот уже совсем немалая часть публики верит, что царств Давида и Соломона почти что не было, а Храма не было совсем, вместо чего был вечный Аль-Кудс на осле. Вся эта деятельность отнюдь не безобидна, и, как нередко бывает, вор громче всех кричит «держи вора», что часто приводит его к успеху.

Мне легко указать, что всё сказанное мною практически общеизвестно (и это, увы, почти правда), но сложился уже политический жаргон, с которым ничего поделать нельзя, мол «поезд ушёл». Как можно отменить название «палестинец», если в ООН в качестве наблюдателя уже принята квази-страна под названием Палестина, а в СССР десятилетия назад завели его посольство? Я считаю, что прямой связи тут нет, и уход от «палестинцев» с заменой их на «арабов Иудеи, Самарии или Газы» не предопределяет сам по себе политическое решение проблемы – быть или не быть тому или иному государству. Вообще, сейчас есть ряд государств, чьи названия не совпадают с именем народа, его населяющего. Например, Великобританию населяют вовсе не великобританцы, да Китай населён на 92% ханьцами (самоназвание).

А между тем название «палестинский террорист» сужает и локализирует глобальную проблему, и заметно более правильным было бы говорить «арабский террорист» или «мусульманский террорист», если речь идёт о совершивших нападение на мирных граждан арабах или мусульманах.

К числу вредных слов и выражений, мешающих правильному пониманию ситуации в Израиле и вокруг него, относятся также «оккупация», «аннексия» и «Западный берег». Они используются вместо «освобождения», «распространения израильского законодательства» и «Иудея и Самария». Первые два слова, особенно на русском языке, ассоциируются с захватом и присвоением чего-то, данному народу или государству не принадлежащего, а уход от них вернёт более ясное понимание происходивших и происходящих военно-политических процессов.

Мне представляется, что израильские СМИ и политики, без исключения, в первую очередь патриотически настроенные, просто обязаны внести заметный вклад в решение этой давно существующей и отнюдь не чисто лингвистической проблемы. Как я писал Имярек, не нужны демонстрации и прокламации, нужно твёрдое желание прояснять свою позицию и правильно ориентировать собеседника. Однако почему-то политики, включая вполне патриотически настроенных, или объявляющие себя таковыми, мало прислушиваются к разумным замечаниям. Этим они существенно вредят делу Израиля.

Когда во время лекции по политике или после неё мне задают вопросы, содержащие упомянутые выше неверные слова, я не читаю мораль спрашивающему, а прошу его уточнить свой вопрос, поскольку без этого уточнения я его просто не понимаю. Ведь, к примеру, «берег» это обычно всего лишь линия или узкая полоска у реки, моря или водоёма, но не кусок суши шириной в десяток или более километров. Ведь никто не называет Иорданию Восточным берегом, или север Алжира Южным берегом (Средиземного моря). После коротких переговоров сам спрашивающий соглашается с тем, что предлагаемое мною слово более точно и не менее удобно.

Предвижу ответ, что использование нового политического словаря будет рассматриваться местными арабами и «мировым сообществом» как некий вызов и усложнит и без того непростые международные отношения. Я лично привык к такой точке зрения, и она меня нисколько не убеждает. Множество людей в СССР виляли, всячески избегая слова «еврей» при обозначении своей национальности. Да и в прессе «еврея» устойчиво заменили сложным оборотом «лицо еврейской национальности». Считалось чуть ли не неприличным говорить по-еврейски в общественных местах. Но при этом литовцы, например, назывались и называли себя литовцами и говорили даже в общественных местах по-литовски, притом, не только у себя в республике, но и сплошь и рядом повсюду в СССР.

Помню, как в 1956 проходил плавательную практику на тральщике Балтийского флота. Там в кубрике двое эстонцев говорили между собой только по-эстонски. И мы с матросом по фамилии Цемех, следуя их примеру, перешли в разговорах между собой на идиш. Мир не разверзся, и лишь однажды представитель коренного населения эдак мечтательно сказал, обращаясь как бы в никуда: «Эх, собрать бы всех цемехов, и утопить разом», но поддержки и со-понимания он, мягко говоря, не получил.

«Не надо, люди, бояться», - как говаривал поэт. Очень трудно будет даже бандитам от идеологии доказать, что в слове «араб», уточнённым признанными в истории названиями областей Иудея и Самария, существует нечто оскорбительное. А уж устранение «оккупации», «аннексии» и «Западного берега» едва ли встретит какие-либо стоящие возражения. Я уверен, что для самих арабов, живущих в тех местах, совсем не привлекательно быть населением какого-то невнятного берега. Думаю, что после небольшой организованной обычными провокаторами (а таковые, разумеется, найдутся) сутолоки, им больше понравиться быть арабами Самарии, чем невесть чем ниоткуда – какими-то «палестинцами западного берега».

Но особенно важен переход к правильным словам для евреев. Он укрепит, а у некоторых и создаст, правильное понимание цепи событий прошлого, настоящего и, как следствие, будущего. Тогда, возможно, даже левые либералы поймут, что требование евреев свободно проходить на Храмовую Гору в Иерусалиме и молиться там, вовсе не мешая другим, есть совсем не провокация, с целью «затормозить мирный процесс», а элемент реализации одного из основных прав и свобод человека – свободы совести.

Уместно и вернуться к тому половинному замечанию, на которое Имярек даже не ответил – о переговорах, в которых визави законно избранных представителей Израиля выступает, по сути, на сегодняшний день самозванец. Многие помнят, что его должны были переизбирать несколько лет назад. Выборы всё время откладываются. Одно из наиболее распространённых объяснений – проведение выборов приведёт к власти в так называемой (3) палестинской автономии вместо умеренного ФАТХа неумеренный ХАМАС.

Далёкий от политики, я, признаюсь, особой разницы между ними не вижу, как и проявлений какой-то умеренности, а не её иллюзии, не вижу. Галстук и непрестанное болтание по многим высоким кабинетам свидетельствуют лишь об умелом добывании высококачественного пропитания себе и подручным – не больше этого, но уж и не меньше. В этом плюсов для Израиля не вижу. А вот минусы от переговоров с невесть кем и, тем более, принятие документа, на котором будет стоять заведомо незаконная и ни к чему арабов не обязывающая подпись, вижу. Такое было бы серьёзнейшей ошибкой руководства Израиля. Печально, что об этом СМИ просто молчат.

Сказанное выше постороннему человеку может показаться набором мелочей. Но это те мелочи, которые очень существенно влияют на главное – спокойное существование людей в Израиле и за его пределами.

Мирон Я. Амусья,
профессор физики

26.02.14 Иерусалим

(1) Это известный под псевдонимом Бен Иегуда воссоздатель современного основного языка евреев – иврита, до него использовавшегося, в основном, в молитвах.
(2) Это слово употребляю не в оскорбительном, а констатирующем смысле – продающие научные принципы за деньги.
(3) Меня могут упрекнуть в несколько пренебрежительной приставке «так называемой». Спешу успокоить озабоченных. Ведь это образование именно так называется, так что я просто уточняю, а не оцениваю. Оцениваю я это образование совсем иными словами.