Сегодня, когда Израиль и палестинские арабы сошлись в решительной схватке за права на Иерусалим, неосторожно поставленный на кон правительством Рабина, тем, кому не безразлична судьба этого самого дорогого еврейскому народу города и его самой главной еврейской святыни - Храмовой горы - стоит вспомнить несколько поучительных фактов. И не только вспомнить, но и попытаться сделать из них выводы, для того, чтобы Иерусалим навсегда остался единой и неделимой столицей еврейского государства.

Не будет преувеличением сказать, что многие важные моменты, связанные с самой главной еврейской святыней - Храмовой горой, для многих являются тайной за семью печатями. Вероятно именно поэтому, варварские разрушения, произведенные в конце 1999 года во время строительства арабами в районе Соломоновых конюшен на Храмовой горе, вызвали больше возмущения среди археологов, чем среди евреев.

Похоже, что даже само упоминание о Храмовой горе уже не вызывает того благоговения, которое охватывало евреев на протяжении тысячелетий, когда они молились, прося о восстановлении Храма. И поэтому никто не отреагировал, когда 9 февраля нынешнего года израильский журналист Надав Шрагаи написал в газете “Хаарэц,” что “Министерство безопасности... рассматривает возможность передачи Храмовой горы под контроль палестинской администрации, для включения в окончательный вариант договора с палестинскими арабами.” И Шрагаи своей статьей “не открыл Америки” тоже. Как указал в воззвании к израильским раввинам 21 декабря 1999 года член Кнессета Бени Элон: “израильское правительство и полиция передали [Храмовую гору] почти под полный суверенитет мусульман, которые беззастенчиво нарушают закон и несут угрозу миру, заявляя, что Храмовая гора не имеет никакой религиозной ценности для еврейского народа” (2).

А ведь история Храмовой горы могла бы сложиться совсем по-другому. Конечно, сомнительно, что имя Марека Шварца о чем-либо говорит подавляющему большинству жителей Иерусалима, однако вклад именно этого человека в иерусалимскую историю был исключительно важен. Если бы он выполнил приказ Джамаля Паши, командующего турецкой армией во время первой мировой войны, судьба Иерусалима могла сложится совершенно иначе. Вот как описал события того времени в своей книге “Дни наших лет” известный журналист Пьер Ван Паасен:

“Марек Шварц командовал артиллерийской батареей, когда Джамаль Паша... был вынужден оставить святой город под натиском генерала Аленби. Шварц получил указание ´разбомбить Иерусалим, превратив его в ад,´ как только в него войдут англичане. По личному приказу Джамаля Паши Шварц нацелил артиллерийские орудия на Мечеть Омара, причем имеющихся у него снарядов было достаточно для непрерывной, сорока-восьми часовой бомбардировки. Когда Джамаль уехал в Мегидо, чтобы организовать там последний оборонительный рубеж перед Дамаском, капитан Шварц, вместо того, чтобы уничтожить Иерусалим... перешел на сторону англичан” (3).

Сегодня, когда весь мусульманский мир обвиняет евреев в осквернении мусульманских святынь, вышеприведенный факт особенно интересен, так как именно мусульманин, отдал приказ о разрушении третьего по значению святого места в исламской религии, а еврей предотвратил это разрушение и тем самым сберег самую важную святыню иудаизма - Храмовую гору. Нам остается лишь гадать, какого рода строение возвышалось бы сейчас на Храмовой горе, если бы Иерусалим подвергся тогда сорока-восьмичасовой бомбардировке.

К счастью или несчастью, но мусульманские святыни остались невредимыми, а евреи по-прежнему были нежеланными гостями на Храмовой горе. Только через пятьдесят лет, 7 июня 1967 года, мы смогли вернуться на Храмовую гору, на самое святое для еврейского народа место. Навсегда останется в нашей памяти возглас полковника Моты Гура: “Храмовая гора в наших руках. Я стою возле мечети Омара. Западная стена лишь в минуте хода.”

Евреи ждали этого момента тысяча восемьсот девяносто семь лет. 16 августа 1967 года, на девятый день месяца Ав по еврейскому календарю, в день поста в знак траура в связи с разрушением храма, раввин Шломо Горен возглавил религиозную службу группы студентов иешивы на Храмовой горе, завершившуюся трубным звуком шофара. Казалось, что сбылись слова пророка: “И случится так в тот день, что раздастся трубный звук из большого рога. И они придут, те что затерялись в землях Ассирии, и те что были разбросаны по земле Египта. И они восславят Б-га и святую гору в Иерусалиме” (Исайя 27:13).

Увы, это была первая и единственная общая молитва евреев, вознесенная с Храмовой горы после их возвращения на это святое место. Моше Даян написал в своей автобиографии “История моей жизни,” что в первую субботу утром после окончания Шестидневной войны он посетил мечеть Эль Акса. Даян сказал, встретившей его там мусульманской религиозной делегации, возглавляемой главным мусульманским судьей, шейхом Абдель Хамид Сайей, что отныне будет “неограниченный доступ евреев к комплексу Харам Эш-Шериф,... этот комплекс был нашей Храмовой горой. Здесь в древние времена стоял наш Храм, и будет просто непостижимо, если евреи не смогут иметь возможность свободно посещать это святое место, когда Иерусалим находится под нашей властью”(4).

Даян написал, что “слушатели не выразили восторга по поводу этого заявления, но понимали, что будут не в силах изменить мое решение”(4). В тот момент только от Даяна зависело, сказать ли арабам, что отныне евреи будут постоянно молиться на Храмовой горе, и мусульмане смирились бы с “невозможностью изменить его решение.” К сожалению для агностика Даяна, вознесение евреями молитв с Храмовой горы не представлялось важным.

Наоборот, как Даян написал в своей книге, “именно потому что эти места находились под нашим контролем, от нас зависело показать большую терпимость ... Бесспорно, мы должны уважительно относиться к Храмовой горе, как к историческому месту, связанному с нашим древним прошлым, однако не следует причинять неудобства арабам, которые используют ее в той роли, какую она исполняет сегодня - являясь местом поклонения мусульман”(4).

Даян ошибся, когда написал, что Храмовая гора “БЫЛА” историческим местом, связанным с нашим древним прошлым. Храмовая гора БЫЛА, ЕСТЬ И ВСЕГДА БУДЕТ самым святым местом для еврейского народа. Даже после разрушения Храма, наше присутствие на Храмовой горе не прерывалось почти пятнадцать веков. Элиягу Таль написал в книге “Чей Иерусалим?”, что “евреи были активно вовлечены в службу при мечети Омара: они отвечали за зажигание свечей, подготовку фитилей для масляных ламп и уборку святилища” (1). Таль приводит потрясающий факт, оказывается, что “в течение значительной части исламской истории, религиозные церемонии в мечети Омара проводились по понедельникам и четвергам [как принято в иудаизме], а не по пятницам, как принято у мусульман”(1). Возможно это было связано с тем, что “с самого начала купол [позже, получивший имя мечети Омара] не строился, как место для молитвы... Абед Эль-Малик хотел построить купол над скалой святого Храма, чтобы защитить мусульман от жары и холода”(1).

На самом деле не арабы запретили евреям появляться на Храмовой горе, а евреи запретили себе это сами. Почти до конца пятнадцатого века евреи имели доступ к Храмовой горе. Карен Армстронг рассказала в книге “Иерусалим: Один Город, Три Веры”, что итальянский путешественник Обадия да Бертинеро отметил, когда посетил Иерусалим в 1487 году, что “теперь евреи отказываются ступить ногой на территорию Харама [Аш-Шарифа], ...иногда мусульмане нуждаются в осуществлении там ремонта, но евреи не соглашаются на проведение работ, ибо считают, что не обладают достаточным уровнем ритуальной чистоты”(5). Стоит напомнить, что Маймонид, придерживавшийся подобных взглядов, тем не менее нашел возможность посетить Харам, когда был в Иерусалиме.

Несмотря на то, что евреи добровольно ограничили свое присутствие на Храмовой горе, мусульмане до двадцатого века не оспаривали еврейских притязаний на Иерусалим. Вот что написал в книге “Обычаи и традиции Палестины,” опубликованной в 1864 году, итальянский ученый Эрметте Пиеротти, который провел много лет в Иерусалиме, и служил главным архитектором при Оттоманском губернаторе Паше из Иерусалима: “8 июля 1861 года евреи ожидали со всеми формальностями губернатора Сурая Пашу и потребовали от него, чтобы он передал им ключи от Иерусалима, согласно закону, в связи со смертью одного султана и восхождением на престол другого султана. В то же время они привели в защиту своего требования столько подтверждений его справедливости, что Паша не отверг его, а обратился за консультацией к своему обычному Совету, состоявшему из муфтия, судьи и других представителей местной знати страны. Решение было в пользу израэлитов, весь Совет знал, что евреи являются древними владельцами страны.... Саид Паша, генерал командующий войсками, ...отправился в еврейский квартал, и его... препроводили в дом главного раввина, который встретил Пашу у порога своего дома, и при большом стечении народа Паша вручил ему ключи”(6).

В течение двух тысяч лет, в Эрец Исраэль и в галуте, мы всеми силами цеплялись за Иерусалим. Нехотя, мусульмане и весь мир признали, что мы являемся “древними владельцами страны.” Однако после восстановления государственности мы стали добродушны и беспечны. Мы сами стали задувать огонь национальной жизни, который поддерживали до этого две тысячи лет.

Одно поражение следовало за другим. Сначала мы разрешили другим странам переместить свои посольства из Иерусалима. Затем не подняли скандал в прессе, когда 26 июня 1991 года Биньямин Бегин продемонстрировал перед Кнессетом карту где были представлены все столицы стран Ближнего Востока за исключением Иерусалима. Эта карта входила в набор документов, с которым американский госсекретарь Джеймс Бейкер прибыл в Израиль в марте 1991 года. Чуть позже позволили назвать исконно еврейские земли “оккупированными территориями.”

Когда мы уважали свою религию и традиции, нас уважали тоже. Ярким примером тому служит случай, произошедший на исходе Шестидневной войны, и описанный в книге одного из крупнейших современных историков Мартина Гильберта “Иерусалим в двадцатом веке.” Еврейская религиозная семинария “Жизнь Торы,” расположенная на Виа-Делороза была “оставлена ее обитателями после бунтов 1936 года, и за ней было поручено следить арабскому сторожу. Когда тот умер перед войной 1948 года, то передал ключи от здания своему брату.” Сдавая внаем комнаты нижнего этажа арабским жильцам, он умудрился “опечатать и сохранить синагогу и библиотеку на верхнем этаже”(7) Слухи об этой истории достигли Хаима Герцога, в то время израильского военного губернатора. Он отправился в это здание и “обнаружил синагогу и библиотеку, насчитывающую 3,000 книг целой и невредимой. Пораженный, он спросил у арабского сторожа: “Разве ты не боялся охранять синагогу в то время, как все другие синагоги в старом городе были уничтожены?” На что сторож ответил: “Святое место охраняло меня больше, чем я охранял его”(7).

Когда же мы наконец поймем, что для того чтобы Иерусалим был нашей единой и неделимой столицей, мы должны охранять ее святые места? Вавилонский талмуд учит: “Когда ты молишься, то должен стоять лицом к Иерусалиму, если ты в Иерусалиме, то должен направить свое сердце к Храму (Брахот 30а). Наивернейший способ направить свое сердце к Храму - это встать на Храмовой горе. Только когда мы обеспечим свое присутствие там, мы сумеем охранять наши святые места, и Б-г будет хранить нас. Совершенно недопустимо для евреев не иметь возможности свободно молиться на Храмовой горе теперь, когда Иерусалим находится в наших руках.

1. Eliyahu Tal: Whose Jerusalem? Published by the International Forum For A
United Jerusalem, Israel, 1994.
2. IMRA 1/12/00
3. Pierre van Paassen: “Days of Our Years.” Hillman-Curl, Inc. New York,
1939.
4. Мoshe Dayan: ”Story of My Life”. William Morrow and Company, Inc. New York,
1976.
5. Karen Armstrong: “Jerusalem: One City, Three Faiths.” Alfred A. Knopf,
New York, 1996.
6. Ermette Pierotti, “Customs and Traditions of Palestine”. Cambridge, 1864.
7. Martin Gilbert: Jerusalem in the Twentieth Century”, John Wiley & Sons,
Inc.,USA, 1996.
Опубликовано на www.sedmoykanal.com