Счастье, что он не задавал слишком много вопросов стратегам и военным специалистам, иначе ему сказали бы, что нет шансов у «слабых против богатырей» и сломили бы его дух.
Счастье, что он не задавал вопросов статистикам, которые открыли бы ему тайну, что мы «меньшинство против большинства», и он испугался бы демографической опасности.
Он также не слишком советовался с руководителями ешивот, которые запретили бы ему отрывать от занятий изучающих Тору, и тогда не были бы отданы «злодеи в руки преданных твоему учению».
И равинов он не спрашивал, так как тогда они ему сказали бы, якобы с позиции силы, что нельзя провоцировать народы мира и нельзя надеяться на чудо, особенно там, где предвидится ущерб и т.д., и т.д.
И никаких гуманистов он особенно не спрашивал, так как они открыли бы ему секрет, что одна израильская душа значительно дороже километров и национальной свободы.
Конечно, и прекраснодушных он не спрашивал, так как они опечалили бы его дух и настойчиво убеждали бы, что нехорошо убивать и быть убитым.
Он не задавал вопросов и глубокомыслящим мыслителям, которые из большого глубокомыслия заморочили бы ему голову и заставили бы решать проблемы порядка предпочтительности, быть может прежде народ, и т.д, и т.д.
Что касается пацифистов, то их он и вовсе не спрашивал, так как они открыли бы ему глаза и разъяснили, что важен лишь мир и никогда не надо использовать насилие, а добрая воля решит все проблемы.
Он не задавал слишком много вопросов, а выполнил свой национальный и моральный долг. Он вступил в бой с отвагой льва, беспредельной самоотверженностью и спас Израиль.
И тогда пришли все политики, все стратеги и все статистики, все руководители ешив и равины, все гуманисты и все прекраснодушные, все мыслители и все пацифисты, и все стали умными задним умом, и все зажгли ханукальные свечи по поводу победы. Эти свечи освещают нашу жизнь с тех пор и до наших дней.
Перевод Марии Гутман