«Есть такие заблуждения, которые нельзя опровергнуть. Надо сообщить заблуждающемуся уму такие знания, которые его просветят. Тогда заблуждение исчезнет само собою».
ИММАНУИЛ КАНТ
«Накормить голодного, одеть голого, посетить больного – все добрые дела, но несравнимое со всем этим доброе дело – освобождение брата от заблуждения».
ЛЕВ ТОЛСТОЙ
Ещё в 1989 году вышел в свет фильм кинодокументалиста Тофика Шахвердиева «Сталин с нами», который в мае 1990 года на Международном кинофестивале в Сан – Франциско получил Гран – при.Прошло более 20 лет, и в памятный день 5 марта 2013 года, когда официальная Россия с помпой отмечала 60 - летие смерти Сталина, как всенародный юбилей своего сиротства, автор решил приставить к названию фильма вопросительный знак.
В тот же самый день в малом зале Международного университета в Москве фильм «Сталин с нами?» был показан российской прогрессивной общественности - режиссерам кино и театра, журналистам, историкам и телеведущим, для которых это событие должно было обозначить последнюю точку, вбить осиновый кол в память об этом тиране. Предполагалось, что разоблачительный пафос фильма станет последним словом не только для участников просмотра, но и для сбитых с толку государственной пропагандой престарелых обожателей «отца всех народов».
В этот же день, продолжая засорять мозги несчастных «сталинистов», канал НТВ, главный телеглашатай власть предержащих, начал трансляцию шестисерийного фильма своего собственного производства под тем же названием «Сталин с нами!», но, как вы видите, уважаемые читатели, с восклицательным знаком. Каждой серии фильма автор дал свое название, и по ним легко прослеживаетсябиография вождя, в свое время вполне доступно изложенная в Кратком курсе истории партии. Полагаю, что автор фильма «Сталин с нами!» В. Чернышев, корреспондент службы информации телекомпании НТВ, получит высокую оценку своих хозяев. Как справедливо заметил известный российский историк Борис Соколов, основная идея фильма была подсказана автору его научным консультатом – историком сомнительной репутации Юрием Жуковым, который задействован в этом же агитпроекте как «главная говорящая голова».
Признаться, у меня нет ни малейшего желания вступать в полемику с историком – сталинистом Жуковым, потому что это заведомо напрасная трата времени и , как говорится, работа «ни уму, ни сердцу».
Как возможность поразмышлять на тему о сталинской эпохе в жизни советского государства и её пагубном влиянии на жизнь современной России мне больше импонируют памятные записки Д. Гранина, из которых составлена одна из его последних книг «Причуды моей памяти». Именно в этой книге он, 94 - летний гражданин России, выдающийся деятель русской культуры, писатель – фронтовик, с саднящей болью в сердце назвал свое дорогое отечество «страной неубывающей лжи».
Вот и я решил последовать этому примеру и поделиться с читателями характерными событиями своей жизни, что сохранила моя память о стране, когда Сталин был не просто с нами, а над всеми нами, да ещё и с «восклицательным знаком».
Более 70 лет прошло с тех пор, когда весь цивилизованный мир отмечал сатанинский сговор нацизма и сталинизма, вошедший в историю как пакт Риббентропа - Молотова. В те приснопамятные времена мне едва минуло 9 лет, но я хорошо помню, с какой радостью эту новость восприняла моя мама: находясь в изоляции за «железным занавесом», она перестала надеяться на реальную возможность увидеться со своей сестрой, которая многие годы жила со своей семьей в тогда польском городе Барановичи.
Вскоре эта встреча состоялась в Вильно, который в результате «братского сговора» был насильственно отторгнут от Польши и стал столицей оккупированной Литвы. Я помню, с каким радостным упоением моя умная, достаточно образованная мама, рассказывала об этой незабываемой встрече: как, крепко обнявшись с сестрой на перроне вокзала, они, в состоянии эйфории хором скандировали: «Зол лэбн ундзэр лыбэр хавеэр Сталин!»
Тогда этим счастливым, любящим друг друга сестрам и в страшном сне не могло присниться, что пройдет совсем немного времени – и «ундзэр лыбэр хавэр Сталин» заодно с Гитлером будет громить поляков, а любимая мамина сестра с мужем, в числе 68 наших ближайших родственников станет одной из миллионов жертв фашистского Молоха.
Их единственному сыну Элиоту чудом удалось выбраться из оккупированной Польши, но нежданно – негаданно он угодил в цепкие лапы сталинской «опричнины», поместившей его в один из лагерей ГУЛАГа. Он мог стать сталинской жертвой в пресловутой Катыни, но его спасло то, что он был зачислен рядовым солдатом в состав польской армии Андерса, формирование которой проходило на территории Советского Союза по инциативе премьер – министра в изгнании В. Сикорского. Осенью 1941 года наш звакуационный эшалон надолго задержался на узбекской станции Коканд, где мы увидели военнослужащих армии Андерса: это были неопрятно одетые люди в форме солдат польской армии, которые искали на привокзальном рынке возможность приобрести хоть какую – то пищу.
Теперь мы знаем, что Сталин преднамеренно постоянно снижал количество пайков для содержания польских формирований и они испытывали колоссальные трудности с питанием.
Со своим двоюродным братом Элиотом, участником этих событий, мне посчастливилось впервые встретиться уже здесь, в Нью – Йорке, где он жил с 1947 года. К сожалению, спустя несколько месяцев после нашей встречи, а точнее – знакомства, его не стало. Очень жаль! Ему было бы интересно узнать, как вконец оборзевшие эксперты минобороны России разместили на своем сайте в интернете информацию о том, что, оказывается, зачинщиком Второй мировой войны вообще - то была Польша.
Ещё полным ходом развивались события Второй мировой войны, страны антифашистской коалиции напрягали все свои усилия для окончательного разгрома Третьего рейха, основоположник советского интернациализма и воспетый «отец всех народов» посчитал возможным начать поголовную депортацию «неблагонадежных народов». Тогда, эта чисто фашистская идея могла придти в голову только обезумевшему от тоталитарной власти параноику.
Так уж случилось, что я оказался свидетелем одного из эпизодов этого ужасного злодеяния. Ранней весной 1944 года наша мама с нами, четырьмя детьми, где я был самым старшим из братьев ( мне едва исполнилось 14 лет), возвращались из опостылевшей голодной эвакуации в станице Талгар семиреченского казачества. По пути следования на узловой станции Арысь, откуда шли поезда во все республики Средней Азии, мы обратили внимание на большое скопление товарных составов, каждый вагон которых, переполненный людьми всех возрастов (от грудных младенцев до глубоких стариков) охранялся вооруженным часовым. Пассажиры нашего вагона, перешептываясь, прильнули к окнам вагона. До нас отчетливо доносились слова: «чеченцы..., ингуши..., крымские татары...». Я выбежал в тамбур и стал невольным свидетелем, как из стоящего рядом товарного вагона по самодельной лесенке тяжело спустился очень пожилой человек с пышной седой бородой, в грязной и порванной фуфайке. В руках он держал медный кувшин с узким высоким горлышком и умолял охранника вагона разрешить ему сбегать за водой для больной внучки. Получив категорический отказ и приказ вернуться в вагон, он со злостью выругался на своем языке и быстрым шагом побежал за водой, никак не реагируя на угрожающий окрик часового. В следующее мгновение раздался выстрел, пожилой человек выпустил из рук свой кувшин и как – то неловко присел и затем упал навзничь на землю. Стоявший рядом со мной немолодой человек положил мне на плечо руку, прижал к себе и сказал: «Запомни это, малец, на всю свою жизнь, такое даром не проходит». Этот эпизод сталинского «интернационализма» навсегда остался в моей памяти.
Во второй мировой войне среди всех воюющих государств самый большой процент политического и военного коллаборационизма был отмечен у граждан СССР. По данным советского министерства обороны, только за два последних квартала 1941 года в плен к немцам попало 2 335 483 человек, а по состоянию 1.02.1942 только на территории рейха числилось 11 168 287 советских военнопленных. Случаев перехода к военному коллаборационизму, сотрудничеству и участию в формированиях Вермахта и войск СС из русских, казачьих и мусульманских частей было достаточно много. Воспитанные на тоталитарном страхе сталинской тирании, эти люди попадали «из огня, да в полымя» не менее мерзкого тирана - Адольфа Гитлера.
О вырождении человеческой личности, разрушаемой животным страхом перед всесильной властью тирана, очень точно поведал в своей художественно – публицистической повести «Каратели» известный белорусский писатель Алесь Адамович. Лично для меня он не оставил ни малейших сомнений, откуда взялся белорусский полицай, который поймал бежавших из Минского гетто мою двоюродную сестру Машу и её трехлетнего братика Исаака и, в назидание другим, прилюдно их казнил. У меня уже давно не возникает вопросов, как стало возможным, что живший по соседству с моей бабушкой ничем не приметный белорусский крестьянин, по доброй воле подрядившись в полицаи, разыскал бабушку на её огороде, где она пряталась и расстрелял её на глазах у перепуганных односельчан.
Мой отец вырос в небольшом белорусском местечке за пресловутой чертой оседлости в многодетной семье, где даже не было отца (мой дедушка умер в 1918 году, во время пандемии «испанки»). Свой образовательный минимум отец получил у бобруйского раввина, куда его и сверстников несколько лет подряд направляла еврейская община местечка. Кроме того, Всевышний сполна одарил его умом и житейской мудростью. Достаточно сказать, что самым близким его другом и единомышленником был Эммануил Борисович Прокудин – бывший главный редактор украинской республиканской газеты «Сельская жизнь», юрист по образованию, много лет отсидевший в сталинском ГУЛАГе и всю войну прошедший с ПТРом на плече.
С отцом нас разлучила война, когда мне едва исполнилось 11 лет. В тот год, когда она закончилась, началась моя 32-летняя служба в советском военно – морском флоте и мы встречались с отцом лишь раз в году во время моего отпуска. Мама, едва дождавшись возвращения с войны отца, от перенесенного горя и лишений военного лихолетья скоропостижно скончалась в первый послевоенный год. С годами наше с отцом посещение кладбища, где покоится мама, стало непременным ритуалом, который всегда заканчивался уединением, где «за рюмкой чая» мы подолгу беседовали о жизни. Мы постоянно испытывали взаимный интерес друг к другу, за что я назвал наши посиделки (отцу это очень понравилось) «беседами с Сократом». Тематика бесед была самая разнообразная: от еврейских традиций и Холокоста, религии и сионизма до прошедшей войны, участником которой он был, что называется «от звонка до звонка». Конечно же, не обходилось без обсуждения сталинской камарильи.
Тогда же я впервые узнал (для безопасности семьи это тщательно скрывалось от детей), что отец уже в зрелом возрасте примкнул к сионистскому движению евреев Белоруссии, за что длительное время преследовался местными органами КГБ. В год моего рождения, когда семья была вынуждена покинуть Минск и перебраться в село Копцевичи на Мозырщине, отец был арестован за участие в сионистском движении и отбывал срок в тюрьме районного центра Петриков, куда моя мама вместе со мной, грудным ребенком, и старшей сестрой ездили на редкие свидания.
Запомнился один из его фронтовых эпизодов. Как человек, с недоверием относившийся к советской власти, он, по его собственному признанию, за всю войну лишь однажды смалодушничал, когда по настоянию политрука перед очередным наступлением подписал коллективное заявление о приеме в ВКП(б). Всю оставшуюся жизнь его ужасно тяготила необходимость посещать партийные собрания. Стоило только появиться объявлению об очередном собрании, как у отца портилось настроение: он абсолютно не вписывался в эти сборища идолопоклонников, погрязших во лжи. Несколько позже нечто подобное происходило и со мной.
Свою флотскую службу я начал в Бакинском военно – морском подготовительном училище. Тогда в стране была развернута целая сеть таких училищ (по сути,это была предтеча нахимовских училищ), где обездоленное поколение детей войны могло получить среднее образование и при желании стать офицерами флота, закончив высшее военно – морское училище. От обычных школ эти учебные заведения отличались превосходым составом преподавателей по всем дисциплинам: почти каждый из них был незаурядной, эрудированной личностью. Прошло больше шести десятков лет, но до сих пор не могу объяснить реальность совершенно фантастической ситуации: в аудиторию входит небольшого роста, очень скромно одетая средних лет женщина, преподаватель истории СССР Иванова Клавдия Ильинична (хорошо помню ее имя и отчество) и в течение всего урока рассказывает интереснейшие подробности о вождях Октябрьской революции, отдавая безусловное предпочтение не Ленину и Сталину, а пламенному революционеру, выдающемуся организатору и непревзойденному оратору Льву Троцкому. Великую человеческую трагедию этого революционера, раздавленного властью своего же соратника Сталина, она заслуженно соизмеряла с крахом судьбы одного из лидеров Французской революции, главой якобинцев Максимилиана Робеспьера. На уроках истории, которые вела Клавдия Ильинична, обычно непоседливые курсанты, как завороженные, внимали каждому слову любимого педагога.
Значительно позже, когда я учился в Латвийском госуниверситете мне опять повезло: судьба свела меня с еще одним прекрасным педагогом – Ольгой Ивановной Звайгзне, которая читала курс политэкономии капитализма. Она откровенно отвергала и принципиально отказывалась вести занятия по политэкономии социализма, так как считала, что такой науки не существует, а вся учебная литература по этому предмету – надуманная бредятина советских идеологов. В аудитории на лекциях Ольги Ивановны нельзя было найти свободное место и слушатели были вынуждены использовать даже ступеньки кафедральной лестницы.
Именно эти педагоги научили меня отличать не только черное от белого, но и в каждом явлении находить множество полутонов, понимать и пользоваться по выражению М.Е. Салтыкова – Щедрина «эзоповским языком», без которого в эпоху сталинской тирании обойтись было никак нельзя.
У служивого флотского люда никогда не был в чести привилегированный клан политработников, которые, в основной своей массе, были абсолютно некомпетентны в морском деле и за очень редким исключением являлись весьма ограниченными начетчиками марксистско – ленинского ликбеза, что спровоцировало прочно укоренившуюся за ними кликуху – «политрабочий».
В самый разгар кампании борьбы с сионизмом (для них понятие «сионизм» и «еврей» были синонимами) главный «смершник» училища, бледнолиций тип с бесцветными глазами (внешне очень похож на Путина), в чине майора инициировал «генеральную чистку» рядов будующих офицеров флота. Он приглашал к себе на собеседование курсантов - якобы для уточнения биографических данных. В результате этих «бесед» из училища были изгнаны курсанты Александр Найберг (он не смогобъяснить, почему его тетя за несколько лет до рождения самого Саши уехала в Америку) и Михаил Лидский (его дедушка в молодые годы владел фабрикой по производству дёгтя). Эти очень толковые парни были вынуждены закончить свою службу рядовыми матросами в Балтийском флотском полуэкипаже. Этот беспредел (в курсантских кулуарах прозванный «сталинскими чистками») продолжался весь учебный год и теперь уже трудно даже припомнить, сколько молодых судеб тогда было исковеркано.
От той же политической «опричнины» пострадал и наш «батя» - командир дивизиона тральщиков, капитан 2 ранга Борис Лукич Нудьга, с которым мне довелось длительное время прослужить в должности командира корабля и участвовать в послевоенном боевом тралении мин. Участник войны, порядочнейший и интеллигентный человек, чистокровный украинец наотрез отказался проводить политзанятия с личным составом дивизиона, когда политорганы потребовали от него «заклеймить позором убийц в белых халатах». По тем временам это был настоящий подвиг, за который Борис Лукич был в кратчайшие сроки изгнан со службы, а нам, командирам кораблей, было категорически запрещено устраивать торжественные проводы опальному комдиву. Проводы все – таки состоялись и были достойными, со всеми полагающимися в таких случаях почестями. Но буквально на следующий день наступила расплата: нас всех, одиннадцать командиров кораблей, подвергли жесточайшему партийному и дисциплинарному остракизму. Кстати, среди командиров кораблей трое были евреями, евреем был и минер дивизиона. Уместно будет напомнить, что в те годы в составе офицерского корпуса советского военно – морского флота евреев было 14,7 % - при том , что еврейское население страны едва превышало 1 %.
В тот памятный 1953 год, когда мощи Сталина разместили в Мавзолее рядом с его достойным учителем, к нам на дивизион для дальнейшего прохождения службы с понижением в должности прибыл офицер Иван Чумаков, который был освобожден от командования бронекатером Амурской флотилии. Как впоследствие выяснилось, на него было наложено и партийное взыскание - только за то, что, как он сам выразился, в день смерти Сталина не выполнил команды своего начальства «скорбеть по вождю», а покинул корабль и отправился домой. В тот вечер личный состав бронекатера устроил по ушедшему вождю настоящие поминки, которые по традиции не могли обойтись без спиртного. С тех пор слово «скорбеть» стало нарицательным в юморном жаргоне офицеров и матросов нашей бригады.
После сокрушительной победы Израиля над значительно превосходящими силами Египта, Сирии и Иордании в Шестидневной войне 1967 года косвенно потерпела поражение и российская армия, которая осуществляла перевооружение и подготовку личного состава египетской армии. В ту пору министром обороны СССР был маршал А. Гречко, который, выполняя решение Политбюро ЦК КПСС, издал приказ, где в строгой форме предписывалось «офицеров еврейской национальности командирами соединений и в штабы флотов и округов не назначать». С того времени практически прекратился прием евреев в военные учебные заведения страны, а офицеры – евреи по истечении срока службы немедленно увольнялись в запас. Сегодня в рядах российской армии и флота офицера – еврея не сыщешь днем с огнем.
К сожалению, в одной газетной статье невозможно рассказать обо всех пороках «опричнины» Сталина, хотя они никогда не уйдут из нашей памяти.
Но мы обязаны помнить, что самую высокую оценку сталинщине дал нацист №1 Адольф Гитлер: «Сила русского народа не в его численности или организованности, а в его способности порождать личности масштаба Сталина. Это единственный мировой политик, достойный уважения. Наша задача - раздробить русский народ так, чтобы люди масштаба Сталина не появлялись». А мы с вами теряемся в догадках, как могло случиться, что в стране, победившей фашизм, нацистская идеология находит благодатную почву для возрождения. А там, глядишь, и новый «вождь народов» объявится...