Maof

Если и было что-нибудь, что радовало их больше всего, так это зрелище размаха поселенчества за несколько лет, окрашивающего всё больше и больше пространства окружающей пустыни в зелёный цвет и превратившего эти дюны в сельскохозяйственные угодья и теплицы – воплощение сионистской мечты.

ЧАСТЬ 7. «ПЕРВЕНЕЦ ПОСЕЛЕНИЙ – НЕЦЕР ХАЗАНИ»

http://www.hevel-katif.org.il/Html% 20Files\Hebrew\History_Perek_7.html

В один из дней месяца Сиван 1973г. совершал поездку по Азе министр соцобеспечения, Михаэль Хазани, и, среди прочих населённых пунктов, посетил также форпост НаХаЛь – Гадиш. Это был молодой форпост, в возрасте менее месяца, который был создан ровно через месяц после Мораг, 29.05.1973 года.

Министр Хазани, из руководителей сионистско-религиозного движения, заслуживший кличку «Отец религиозного поселения», гулял по тропинкам форпоста, глядя на золотистые пески, на синее море, на ясное небо над красивыми дюнами, смотрел на зелень пальм, кустов, тамарисков и другую растительность, проступающую из песков от горизонта до горизонта, и не пытался скрыть наслаждение. Членам НаХаЛь из молодежного движения «Эзра» и ядер из Объединения религиозных мошавов, собравшимся вокруг него, обещал Хазани (который был также и членом межминистрерской комиссии по делам поселений): «В соответствии с проектом, в ближайшем будущем, в этом месте возникнут ещё 3 посёлка, вдобавок к сельскохозяйственному центру, которые, разумеется, будут религиозными. Основная проблема здесь – это проблема воды. Мы надеемся, что поиски воды здесь увенчаются успехом».

Здесь встало более трёх поселений, но Хазани их уже не увидел. Форпост, где он произнёс свои обещания, после того, как стал гражданским поселением, получил название Нецер Хазани. Название форпоста Гадиш (Копна) продержалось две недели, пока не было заменено на другое сельскохозяйственное имя – Катиф (Уборка урожая). Это по названию Тель Катифа, расположенного недалеко оттуда на берегу моря.

Через несколько месяцев после того, как члены НаХаЛь поселились на земле, часть песков уже была покрыта зелёными грядками огурцов и парниками. Теплицы импортировали из Голландии. По проволокам, свисающим с потолка на песчаную почву, карабкались стебли помидор. Капельницы проводили воду в песчаную почву, переложенную слоями удобрений, что увеличивало плодоносность.

В мае 1974 года это место посетил министр сельского хозяйства Хаим Гивати – один из его последних визитов в этой должности. Полный впечатлений от сельскохозяйсnвенных посадок к северу от Нецарим, Гивати надавил на своего коллегу, министра Галили, с тем, чтобы продвинуть Катиф из статуса «предваряющего форпост» до форпоста, которому предстоит стать постоянно действующим посёлком. Через несколько дней после этого и Гивати, и Галили вышли из правительства вместе с уходом правительства Голды Меир в отставку. Но в результате этого решения министерство строительства (теперь уже в руках Авраама Офера) в новом правительстве Ицхака Рабина (да будет память его благословенна), наметило начать строительство стационарных зданий, параллельно было решено в Отделе поселений проектировать отрасли хозяйства. Форпост Катиф начал готовитьсz к переходу в статус постоянного посёлка. Не хватало только одного – поселенцев. Но недолго.

В начале 1976года начало образовываться новое поселенческое ядро для Гуш Катиф. Как и его предшественники оно должно был сформироваться (как же иначе ?) в Кфар Даром. Группа молодёжи в возрасте 20-ти с небольшим лет организовалась для создания нового поселения в Израиле.

Йегуда Альмаси прибыл в Кфар Даром раньше всех своих товарищей. В середине 1975 года он был послан от а-Поэль а-Мизрахи начать координацию действий по созданию Кфар Даром. Это не входило в его первоначальные планы. После армии он пошёл учиться в школу младших инженеров. Затем учился ведению хозяйства в Кфар Рупин. Но в один прекрасный день кто-то из движения остановил его и прочёл сионистскую лекцию: «Послушай, мы знаем, что ты пришёл из поселения и заинnересован в поселениях. Мы заинтересованы в том, чтобы ты организовал нам поселение в секторе Аза. На первом этапе переводим в гражданский статус Кфар Даром, а затем уже остальные поселения. Но Кфар даром будет первым поселением».

Более трёх месяцев ожидал Йегуда в Кфар Даром, единственный гражданский человек среди членов НаХаЛь, проживающих там. С ними он ел, спал, работал на помидорных плантациях для того, чтобы первому же ядру, который прибудет сюда, было бы что собирать.

Менахем Танами подчинился решению движения. Он демобилизовался из армии в 1972 году и, после свадьбы, живя у родителей, задумывался о возможности стать поселенцем. Обращение Объединения мошавов а-Поэль а-Мизрахи – создать поселение в секторе Аза, пришло к нему вовремя. Сектор этот был ему хорошо знаком со времён армейской службы. Год спустя после демобилизации путешествовал с товарищами из района Йегуды и района Аза. Дюны, как и на всех, произвели на него яркое впечатление: свободные от арабов десятки тысяч дунам. И загорелись идеей заселить это место.

Семь лет жили Мордехай и Анита Токер в Беэр-Шеве, с тех пор, как репатриировались в Израиль из США в 1969 году. Четверо детей родились у них в столице Негева, которые благодаря родителям, считали, что детям всё достаётся на серебрянном подносе (т.е. на блюдечке с голубой каёмочкой). Как семья сионистов, они приехали в Израиль из сионистских соображений в поисках трудностей, как себе, так и детям, но вот этого как раз Беэр-Шева им не давала.

И вот так, в поисках «места с проблемами», обратились они в Сохнут и попросили выяснить о сельскохозяйственном поселении, в которое можно переехать. После нескольких визитов в посёлки Центра страны они загорелись и уже настраивали себя к переезду в центр, когда в ВСО предложили им посмотреть ещё один посёлок в несколько ином месте – в секторе Аза, возле моря.

Так же как из-за детей они искали проблемы, так же из-за них они решили остаться в Гуш-Катифе. Они были из тех, на которых произвели впечатление пески и дюны, что также повлияло на их решение.

В день, когда они прибыли в Кфар-Даром, их встретил хлебом и солью мухтар (староста) Дир-Эль-Балаха. Когда прошло несколько дней, они по его приглашению пришли к нему домой. Мухтар этот из семьи Эль-Азиза, помнил жителей Кфар Даром .... Анита, со своей стороны, вспомнила, что у неё был некий дядя, который был инструктором первой группы, прибывшей в Кфар-Даром в 1948 году и основавшей его. «Как зовут его?», - спросил Мухтар. Анита ответила. «Минуточку», - сказал Мухтар, прошёл в комнату и вернулся с фотографией, на которой были он и тот дядя на железнодорожной станции, на праздник Песах в 1947 году. Оказалось, что и дядю встречал Мухтар на железнодорожной станции.

За 10 лет до интифады арабы Дир-Эль-Балаха ещё радовались прибытию поселенцев в Кфар Даром. Как и во все поколения сионизма, вместе с евреями прибыли арабы. Они увидели, что евреям удаётся выращивать растения в песках, и старались держаться поближе к ним. Каждый день можно было видеть десятки арабов, собирающих отходы. Собирали даже мусор, выброшенный поселенцами. Было не по себе видеть десятки арабов, копающихся в мусоре каждый день после обеда. Из мусорников брали остатки хлеба и куриц и уносили домой.

С точки зрения безопасности это был один из лучших периодов. Каждый шабат выходили на прогулки с детьми через лагерь беженцев. Уважаемые местные арабы не раз приходили посидеть за чашкой кофе. А поселенцы наносили им ответный визит. Высказывания в тесной беседе были одни: «Мы, арабы, понимаем, что вы вернулись в свою страну». Общественным транспортом служили местные такси. Когда ездили в Израиль, водители были из Хан-Юнес, Рафиах и даже из Рамаллы.

Семья Токер была современной: у них была машина для сушки белья, единственная в Кфар-Даром, стоявшая снаружи каравана, т.к. в нём не было места для её установки. Зимой к ним приходили и другие семьи просушить бельё.

Ещё, когда жили в Кфар Даром, покупки делали в Хан-Юнес. Более важные покупки делали в Аза, в современных магазинах христианского квартала. Отношения между евреями и арабами в Секторе были в то время очень хорошими. Мордехай Токер каждое утро ездил на учёбу в Беэр-Шеву, сначала на попутке до Аза, а оттуда на арабском такси в Беэр-Шеву.

На полях Кфар-Дарома вначале выращивали разные растения: артишоки, кукурузу и лук. Затем, ещё проживая в Кфар Даром, уже работали в теплицах, которые поставили в Нецер Хазани, тогда ещё называвшийся форпост Катиф. Каждая семья получила один дунам теплиц – 6 дунам теплиц на всё поселение. Сегодня такое количество выглядит смехотворным.

Местные арабы с трудом понимали безумную идею, охватившую евреев. Теплицы в песках ?! Нет никакого шанса, что что-нибудь вырастёт там. Также и поселенцы чувствовали себя немного неловко, втыкая в пески металл, тем самым нарушая девственность дюн. И, кроме того, если арабы, живущие здесь уже много лет, говорят, что это безумие, то они, разумеется, знают, о чём говорят.

Факт: до прибытия на место не было там ни деревца, ни зелени, ни травы, ни насекомых, ни тараканов, ни птицы – ничего живого. Поселенцы были единственными живыми существами в пеках.

Конфликты с Сохнутом были также по отношению к принятию поселенцев. Все, кто хотел быть принятым, вынуждены были пройти расследование и собеседование в приемной комиссии Сохнута, с социологами и другими его деятелями, которые старались разузнать всё и быть уверенным, что поселенец соответствует требованиям и сможет устоять перед тяжёлыми физичеческими условиями - жить во временных зданиях, ездить за получением инструктажа в Кфар Даром и использовать исследования, проведённые в районе. «Вы ищите лётчиков, а я ищу работников сельского хозяйства», - бросил как-то Элиэзер Автаби из Объединения мошавов а-Поэль а-Мизрахи членам Еврейского Агентства и социологам, которые в начале решили принимать только людей очень высокого уровня «Мы хотим знать уровень его знаний, сколько и где учился...», - говорили члены Сохнута. «В этом разница между мной и вами. Если у меня создалось впечатление, что этот человек твёрд в своём убеждении основать новое поселение и он хочет работать на земле, и он человек Торы и работы, то для меня он подходит», - объяснил Автаби, знавший из своего опыта, что даже люди, не учившиеся сельскому хозяйству, могут быть отличными сельскохозяйственными работниками. Ведь именно так произошло с новыми репатриантами, поселившимися в районе Аза и превратившимися со временем в отличных земледельцев, даже без предварительных сельскохозяйственных знаний ни из школы, ни из-за границы.

И правда, только немногие из них были знакомы с сельским хозяйством, что не раз являлось причиной разных неприятностей. Рассказывают об одной женщине, репатриантке из Франции, которая как-то поехала в большой город для покупки аммиачной селитры, чтобы посыпать её между растениями. В магазине она попросила «амон» (азот), а продавщица поняла её «гормон» и дала ей полный пакет гормонов. За короткое время пропали у неё все растения.

И вот, что ещё рассказывают ещё об одном поселенце, также репатрианте из Франции, который говорил: «Я не понимаю иврит», - каждый раз, когда ленился работать. Когда он хотел, то понимал иврит очень хорошо, но когда не хотел, то вдруг не понимал ничего. Как то, когда уже выращивали гибсолюбки, сказал ему сельскохозяйственный инструктор: «Привезли саженцы. Иди сажай.». «Я не совсем знаю, как сажают рассаду», - соврал тот человек, чтобы вынудить инструктора пойти с ним вместе работать. «Что за проблема?!», сказал инструктор, - «Ты просто втыкаешь это». Без всякого колебания он взял саженец и воткнул его в землю наоборот, корнями кверху. «Что ты наделал?», - воскликнул инструктор. «Ты сказал мне сажать», - ответил человек. «Идём, я покажу тебе», - сказал инструктор и начал сажать рассаду. В это время проходил Иегуда Альмеси. Увидев эту картину он удивился: «Зачем ты сажаешь ему растения?», спросил он инструктора. «Бедняжка не знает иврит», - сочувственно ответил инструктор. Иегуда с трудом сдержал смех. «Знай, этот парень хитрый, как змея. Ты не веришь? Так начни и ты сажать рассаду вверх корнями». «Инструктор сделал, как было сказано, и когда французский земледелец, увидев это рассердился: «Не так сажают», - сказал он и начал объяснять на беглом иврите: «Так ты же мне сам объяснил, почему же делаешь наоборот?». Только сейчас понял инструктор, что над ним подшучивают.

В начале 1977 года, перед превращением форпоста «Катиф» в гражданский и переводе туда поселенцев из Кфар Даром, Элиэзер Автаби, в то время член Кнесета от партии МАФДАЛь, обратился к тогдашнему главе правительства, Ицхаку Рабину и попросил его разрешения назвать новый посёлок по имени Михаэля Хазани (да будет память его благословенна). Рабин, который помнил министра в своём правительстве, согласился. Так родилось название «Нецер Хазани». После года и трёх месяцев жизни в Кфар Даром, в феврале 1977г переехали первые 12 семей на постоянное место жительства в Нецер Хазани. До последнего дня были сомнения, перейдут ли они на постоянное поселение или нет. Кто-то из высоких военных чинов сомневался, пока эта тема не попала в канцелярию главы правительства. Рабин, не сомневаясь, приказал: «Пусть немедленно переезжают». Вещи перевезли из Кфар Даром на тележке, привязанной к трактору. Чертовское невезение – именно в этот день лил проливной дождь, и все вещи промокли.

На церемонию придания форпосту статуса гражданского посёлка в феврале 77г. прибыл сам Рабин вместе с 2000 гостей, старшими офицерами, людьми со всей страны, воевавшими за этот район и приехавшими приобщиться к радости поселенцев. Дети и женщины (часть из них – беременные) стояли тесно. И были, разумеется, члены Кфар Даром из 1948г., которые видели, как осуществляются их мечты 30-летней давности (не быть изолированным посёлком в центре Аза) через 29 лет после того, как были вынуждены покинуть этот район. Они чувствовали, как возрождается их былое величие.

Члены Сохнута, видевшие поселенцев только в будни, небритыми и в рабочих одеждах, не могли удержаться от смеха, увидев их вдруг в аккуратно отглаженных одеждах.

Флаг НаХаЛь передал командир форпоста Менахем Танами после того, как зачитал приказ командира НаХаЛь: «Солдаты НаХаЛь передают гражданским поселенцам поселение с экономической базой, развитием которой мы занимались 3 года». Глава отдела молодежи и НаХаЛь Моше Наораи отметил в своём приветствии, что НаХаЛь прорвался в Аза в качестве бойца Шестидневной Войны, а сейчас прорвался как возобновитель еврейского присутствия. А глава поселенческого отдела Сохнута Раанан Вайц сказал, что новый посёлок – это первый пункт южного мероприятия, включающего в себя 100 сельскохозяйственных посёлков, для которых г.Ямит будет использован в качестве Центра. Председатель Объединения мошавов а-Поэль а-Мизрахи Хаим Надив сказал, что да – посёлок этот первый и главный в секторе Аза, но 72-й посчёту в Объединении.

Взволнованность поселенцев выросла в 7 раз, когда глава правительства Ицхак Рабин поднялся на сцену и выразил свои внутренние убеждения. Ещё долгие годы звучала в ушах поселенцев энергичная речь: «Это большой день для страны и для поселенческого движения, день, символизирующий наше укоренение в этом районе, который после 6-дневной войны стал неотделимой частью страны и фактором её безопасности». После церемонии Рабин прикрепил первую мезузу на косяке одного из домов, вместе с сыном покойного министра, Хазани.

Девятью годами позже, будучи министром обороны в правительстве Шимона Переса, Рабин посетил Гуш Катиф и сказал поселенцам: «Как и 9 лет тому назад, когда я был здесь в качестве главы правительства для открытия посёлка Нецер Хазани, также и сейчас я верю, что что у этого района есть будущее для поселенчества, как экономическое и общественное, так и необходимое для безопасности, и он должен быть неотъемлемой частью государства Израиль».

Когда первые семьи заселили свои дома, то они почувствовали облегчение. Как в известной истории с козой, у них вдруг стало много места. Так оно и случается, когла переселяешься с 40 кв.м. на 68 кв.м., с опцией достраивания ещё одной комнаты.

Дома были стационарные из сборных конструкций, у которых стены соединяются одна с другой, как в игре «лего». Чувство простора не длилось долгое время. Со временем выросли семьи, и в связи с этим возникла необходимость расширить дома. И так достроили ещё комнату, ещё две, ещё три, ещё этаж ..., и от стандарта домов ничего не осталось.

Пейзаж был воодушевляющим и скучным: песчаные дюны, куда ни кинь взор, и 11 дунам теплиц, и 5 дунам плантаций манго и авокадо.

В первые годы в домах не было телефонов, и единственная связь с внешним миром происходила посредством прибора связи фирмы «Моторола» через районный совет в Азате (сев.-зап. Негев). На месте также не было лечебницы, и люди ездили к врачам в Хан-Юнес или в Аза – в военную поликлинику и к военному врачу, или в райсовет Азы. Все известия из лечебницы, разумеется, также результаты проверки на беременность, получали через «Моторолу» поселения. Можно представить, как трудно было удержать в секрете новость, которую было слышно по всем средствам связи посёлка, что чей-то результат проверки «положителен». И так с первого месяца весь посёлок знал о беременности.

Первую девочку, родившуюся в Кфар Даром у Шауля и Рахель Бен-Цион, назвали Дромит. Когда скорая помощь забирала Рахель, Шауль был очень взволнован и не переставал подгонять водителя: «Езжай быстро. Я не знаю, что буду делать, если жена родит мне на дороге». В конце концов прибыли в больницу и Рахель благополучно родила. Только когда переехали в постоянный посёлок, ситуация улучшилась с медицинской точки зрения, и дорога в больницу «Сорока» в Беэр-Шеву была более лёгкая.

Прошло довольно много времени прежде, чем построили районную поликлинику. Поначалу её не было, т.к. не было «района» как такового.Однако когда жили в Кфар-Даром, был медицинский пункт с медсестрой Орит Штернер, которая приезжала раз в неделю из посёлка Ткума, расположенного в Негеве. В реальной действительности тех дней медсестра являлась также и социальной работницей, и в посёлке посмеивались, что с точки зрения проблем, которые она решает, её можно считать также и местным равом. «Это не медсестра, а настоящая душа», - говорили о ней. Каждый раз, когда было необходимо, она бросала и дом, и всё остальное, и приезжала.

Считаясь с теми условиями – изолированный посёлок без постоянного транспорта, посреди вражеского района с ещё случающимися явлениями террора – это был немалый риск. Только в 1982 году была построена «Районная поликлиника» с «Типат Халав» (пункт помощи матери и ребенку), перешедшая через 2 года в Неве-Дкалим. Прибыла также постоянная Скорая помощь. Менахем Танами и Эзра Мордехай были первыми поселковыми водителями Скорой помощи, и они затруднялись перечислить, сколько раз женщины рожали прямо в Скорой помощи. Первые роды, которые пришлось принимать Менахему в Скорой помощи, произошли через много лет. Это были роды жительницы Ацмоны на перекрёстке Дир-Эль-Балах. Это были её одиннадцатые роды. «Тебе уже приходилось принимать роды в скорой помощи?» - спросила она Менахема во время поездки. «Как бы ответить, чтобы и не соврать и чтобы не вызвать у неё паники», - подумал он. «Ты находишься в хороших руках», - ответил он. Когда начались роды он мгновенно вспомнил всё, чему его учили на курсе водителей скорой помощи и принял роды совершенно естественно. «Это, наверняка, твои 35-е роды», - сказал её муж с удивлением. Когда же Менахем, уже не боясь раскрыть правду, сказал, что это его первые роды, то муж женщины решил, что тот просто шутит.

ШКОЛА В МАГАЗИНЕ, ЯСЛИ В ТЕПЛИЦЕ

Также и первая школа поселенческого комплекса была у них, как и подобает первому посёлку. Сначала дети учились в школе Кфар Маймон, относящемуся к районному совету Азата, к которому они также принадлежали. Затем открыли школу в первом общественном здании посёлка, которое было предназначено первоначально для магазина, и разгорожено на классы. Когда же поселенческий комплекс стал состоять из трёх посёлков, этот магазин стал районной школой с 11-ю детьми в 3-х классах и с одной учительницей, которая обучала всех. Но нужен ведь и магазин.

Это не стало проблемой. Одну из пустующих квартир превратили в магазин. Через 2 года школа перешла в посёлок Катиф, а здание магазина стало магазином.

В первые годы не было ясель для детей моложе 3-хлетнего возраста. Анита Токер брала Хофит - свою маленькую полугодовалую дочку, в теплицу, клала её в манежик, и там она проводила целый день, пока родители работали на уборке урожая. Малышка скоро получила прозвище «Томато», т.к. выглядела, как помидор, с ног до головы обмазанная томатным соком.

Как то приехал к ним Арик Шарон, долго смотрел на малышку и всё не переставал высказывать своё удивление водителю: «Смотри, что такое сионизм!».

Специальные поездки были организованы в микву Азаты. Всё делалось с необычными любовью и терпением. И только держись, если что-то было не так, если в уединённом посёлке, изолированном от всего мира, начинались внутренние раздоры.

Продукты первой необходимости, как хлеб, молоко и т.д. вначале привозили каждый день из Кфар Маймон дежурным водителем, в одном тендере «Пежо», где продукты были загружены тесно, как сардины. Анита Токер не понимала, почему молочные продукты нельзя привозить только 2 раза в неделю и замораживать их на всю неделю. «Американка», - бросали ей товарищи, когда она возвращалась к этому предложению, - «Оттаивать замороженные мясо и хлеб?!». И, кроме того, кто тогда слышал о микроволновой печи?! На более позднем этапе все покупки и ремонты стали делать в Аза, Хан-Юнесе и Рафиахе. Трудно поверить в это в наше время, но женщины поселения ездили туда сами, с чувством уверенности, что Сектор Аза – самое надёжное место в Израиле. Не так, как в Тель-Авиве, в Азе не было необходимости запирать автомобиль, даже, если он был новейшей марки.

Даже работа впечатляла. Она не была лёгкой. 200 дунам овощей в Кфар Даром, занимали целый день. Но с точки зрения коллектива это впечатляло. Все вместе бежали на работу. Особая атмосфера совместности очаровывала их. В те годы работа была исключительно еврейской, только их рук. Прошли годы, прежде, чем идеология эта обветшала, и теплицы начали потихоньку наполняться арабскими рабочими. Просто не было другого выхода. Для того, чтобы выжить экономически в конкуренции с другими сельскохозяйственными районами страны, которые наводнили рынок своей продукцией, и им пришлось поддаться необходимости задействовать чужих работников.

Решение о том, что выращивать, не они принимали, а по указаниям «сверху». Вначале все выращивали в теплицах помидоры – культуру, считавшуюся наиболее перспективной в тот период. В зимнее время не было тогда в продаже помидоров, а если и были, то по очень высоким ценам. Не как сегодня, когда по всему Израилю уже выучили способ выращивания в теплицах, и рынок наводнён помидорами круглый год. В начале с трудом верилось, что можно выращивать помидоры в песках. Были убеждены, что эту идею привёз какой-нибудь ненормальный из Новой Зеландии. Боясь остаться без работы, тайком привозили с севера землю для выращивания помидоров в Гуш Катиф. По иронии судьбы, в последние годы переправляют песок Гуш Катифа на север для успешного выращивания помидоров. Сегодня уже ясно, что песок для помидоров лучше земли.

Рост количества поселенцев был медленным. Когда праздновали десятилетие, насчитали только 35 семей. Существовала объективная проблемма – для каждой новой семьи нужно было приготовить сельскохозяйственные угодья и базу для абсорбции. Это ограничивало принятие большего количества поселенцев. Но оптимизм не исчезал. Ни на секунду у них не возникало сомнения о перспективе развития этого места, даже в период экономических трудностей, когда дважды думали даже перед тем, как купить хлеб.

Экономические проблемы были очень сложны: в те дни одна семья существовала за счёт одного дунама теплицы, по сравнению с современной семьёй, существующей за счёт 20 дунам теплиц. Были трудности сбыта, и не всегда получали денежную и экономическую поддержку от учреждений, несмотря на то, что Сохнут, правительство и Движение а-Поэль а-Мизрахи поддерживали и помогали, как могли. Если у них были убытки, никто не покрывал их и никто не давал в долг. В лучшем случае получали долгосрочную ссуду, не выплаченную до сегодняшнего дня.

Т.к. на месте не было упаковочного цеха, доставляли помидоры в район Бсор. Но у земледельцев этого района были свои помидоры, которым отдавалось предпочтение. И они же были хозяевами дома, устанавливающими правила. Если овощи были забракованы, земледелец брал свой ящик и ещё раз возвращал его в машину, и тогда 40% вдруг становились 100%. И так получалось, что они выдавали 190-195%, а работники Нецер Хазани – 40-50%, в лучшем случае. Несмотря на то, что их продукция в большинстве случаев была лучше, экономические убытки земледельцев Нецер Хазани были очень тяжёлыми. Мы поражаемся, как люди могут до такого дойти!

Когда поняли, что нет другого выхода, взяли деньги, предназначенные для развития Нецер Хазани, и вложили их в строительство большого упаковочного цеха на собственной территории. И тогда, разумеется, прибыли члены Сохнута и сказали: «Вы не можете взять это только себе. Это должно быть для всего района». Как же так, когда все деньги взяты из бюджета развития Нецер Хазани. И так они остались, как без средств на развитие посёлка, так и без собственного упаковочного цеха, но небольшим количеством акций этого цеха, как и все посёлки.

Будучи первым поселением в районе, они использовались в качестве подопытного кролика для всех поселений, хотя было ясно, что опыт – это время, а время – это деньги, а деньги – это заработок. Только через 2 года получили 2-й дунам, а с точки зрения бюджета и до сегодняшнего дня не получили 3-й дунам. Электроснабжение в районе теплиц делали частным образом. До сегодняшнего дня, по прошествии более 20 лет, не получили инфраструктуру от Сохнута, как другие посёлки. Всё бремя пало на них, когда доходы были средними, и они ещё знакомились с районом, а тем временем долги каждого из них росли.

Когда строились другие поселения, у членов Сохнута уже был опыт, и выделили каждому земледельцу по 3 дунама уже на первом этапе. На собственном опыте выучили, как воевать с песками. Как не поливать за один раз, т.к. морской песок поглощает всю воду, а в несколько приёмов. А в Сохнуте (горечь эту они затрудняются скрыть и сегодня) не хотели компенсировать их опыты. Более того – часть бюджета давалась им как ссуда, а не как подарок, и Сохнут начал требовать с них сотни тысяч долларов. Момент, о котором мечтали все эти годы, чтобы сидеть «каждый под своей виноградной лозой и под своей смоковницей» и зарабатывать с честью без страха и давления со стороны, всё ещё был далёк.

Из-за отсутствия выбора старались, чтобы один из семейной пары работал в качестве наёмного работника за зарплату, чтобы обеспечить какие-то доходы. Анита Токер, прибывшая из Америки, никогда не думала, что у неё будет зять из Йемена, но в конце концов получила одного зятя из Йемена, второго – из Марокко, а третьего - из Туниса. В начале Нецер Хазани был мозаикой выходцев из разных общин. Как раз это в поселенческом движении не могли понять. Они привыкли к поселениям по этническим признакам – мошав выходцев из Марокко, мошав выходцев из Ирана, мошав «курдов» ..., и вдруг вырос посёлок, члены которого со всех стороно света. Один – израильский горожанин, один – из США, один - из Эйлата, один – из Новой Зеландии, а трое или больше – из Франции. Это не мешало жителям поселения, но мешало Поселенческому Движению и местному районному Совету Азтыы, которые надеялись сохранить этот пункт, для членов посёлков того же района.

Место это оказалось очень интересной плавильной печью, которая оказалась успешной благодаря коллективному осознанию общности цели. Не то, чтобы совсем не было трений. Одно из них (евреи мы, или нет) вокруг "нусах" молитвы в синагоге. Вначале решили, что будет только одна синагога. Что же делать? Что делают евреи? Создали комитет, состоящий из сфарадим, ашкеназим, мароканцев и йеменцев, который сформировал порядок молитвы исключительно для Нецер Хазани. С этим порядком проведения моитвы пошли к раву Мордехаю Элиягу, главному раввину Израиля, который дал своё благословение не только на этот порядок, но и на факт существования такого комитета и на его деятельность. «Дай Б-г, чтобы мы пришли к тому, чтобы весь народ Израиля принял такое решение», - сказал рав Элиягу.И он понял, что прекращение спора о порядке проведения молитв способствовало сплочению, как на коллектином уровне (что может быть лучше того, когда все члены посёлка встречаются в шабат в одной синагоге), так и на религиозном – когда никто из них не обижен.

В противоположность раву Элиягу, рав Овадья Йосеф, занимавший прежде эту должность, прибыл однажды с визитом, увидел единый порядок ведения молитвы и благословил жителей: «С божьей помощью настанет время, когда у каждой общины будет свой миньян».

Только в дни перед Йом Кипур продолжали проводить отдельные миньяны, понимая, что раздельные молитвы в месяц тишрей не разрушают общественного единства, а важно именно в эти дни на Рош а-Шана и Йом Кипур каждой общине сохранять наследие своих отцов. Тема происхождения почти сошла на нет, когда дети начали жениться и выходить замуж. Дочь ашкеназца выходила за йеменца, сестра которого вышла за бухарца, и сегодня в самом деле трудно понять, кто ашкенази, а кто сфаради.

Следующим поселением в порядке очереди – были Ганей Таль.

Перевод Р.Ш.

Немного истории

История Гуш-Катифа (часть 7)

Ещё из раздела

Храмовая гора

Новые публикации