Бытует поговорка "нет пророка в своем Отечестве". Но не менее верно выражение "нет пророка в своем времени". Судьба Жаботинского (и не только его) служит тому подтверждением.

Ни одна нация не дала так много провидцев в древние времена, как народ Израиля. Но наш народ, как общность, не отличается даром предвидения. Осознание истинности предсказаний пророков реализуется у нас почти всегда слишком поздно и за этот изьян, проявляюшийся как хроническое явление, мы заплатили дорогую цену.

9 ава 1938 г., немногим более года до начала Второй Мировой войны, Зеэв Жаботинский, выступая с речью в Варшавской синагоге, сказал: "Вот уже три года я непрестанно предостерегаю вас о приближающейся катастрофе. Мои волосы побелели и я состарился в эти годы потому, что сердце мое обливается кровью за вас, не видящих вулкана, что начнет вскоре извергаться огнем уничтожения. Перед моим взором страшная картина. Ради всего святого, пусть каждый спасет себя, пока еще есть время, но времени осталось мало. И еще, с удовлетворением хочу сказать вам в день 9 ава :те, кто спасутся от катастрофы, удостоятся испытать радостный миг большого еврейского торжества: возрождения и становления еврейского государства. Не знаю, удостоюсь ли я, но мой сын удостоится.Я уверен в этом так же, как я уверен в том, что завтра утром вновь взойдет солнце".

Читая сегодня вызывающее озноб точное предсказание катастрофы и возрождения, мы можем изначально ощутить мощь личности Жаботинского, силу его провидческого дара. Способность читать картину действительности, понимать происходящие процессы, делать заранее выводы о событиях, которым только предстоит свершиться, - это жизненная потребность для выживания любого народа и, в особенности, народа, находящегося в опасности.

Жаботинский рассматривал такую способность как суть политики и руководства, его статьи наполнены историческими наблюдениями, на основании которых он пришел к установлению правильных прогнозов относительно событий, определивших судьбу нашего народа. Опираясь на эти прогнозы, он дал исчерпывающие ответы на вопросы, стоявшие перед его поколением.

Жаботинский очертил контуры облика и внутреннего содержания ЦАХАЛа, соответствующие современному состоянию. Он предсказал рост палестинского национализма, увеличение силы американского общественного мнения и его влияния на окружающий мир, предугадал падение коммунизма.

С этой точки зрения, Жаботинский был великим продолжателем дела Герцля. Они оба трудились и сражались, чтобы возродить способность еврейского народа видеть реальность, готовить его к грядущим событиям. Из их исторического видения не выпала важность языка иврит, еврейского земледелия, заселения страны отцов.

Жаботинский предопределил три основных пути, которые стали затем столбовыми дорогами, по которым шагали за ним сионистское движение и государство Израиль до наших дней. Прежде всего вводился принцип вооруженной самообороны. Точка зрения, что никто не защитит нас, если у нас не будит сил защитить самих себя, воспринимается каждым израильским гражданином, как нечто само собою разумеющееся. Жаботинский был вынужден бороться всю жизнь, чтобы укоренить эту точку зрения в сердцах людей, но не стал свидетелем ее торжества. Лишь после его смерти Давид Бен-Гурион превратил ее в общепринятый принцип.

Второе понятие, утвержденное Жаботинским, - это знаменитый принцип "железной стены", согласно которому только недвусмысленная сила сдерживания позволит жить в мире с арабской нацией. В основе этой идеи как раз находится понимание, исключающее пренебрежение и высокомерие по отношению к национальным чувствам палестинских арабов. Относительно пропаганды и программ мира посредством ползучих уступок, которые были широко популярны в 30-е годы, он писал: "Источник такой иллюзии заключается в неком чувстве пренебрежения в отношении к арабскому народу... .Пока гнездится в сердцах арабов хотя бы проблеск надежды, что нас удастся устранить, нет в мире более приятных вещей и ласкающих душу обещаний, из-за которых арабы были бы готовы отказаться от такой надежды... и это именно потому, что они не сброд, а живая нация".

Противодействие арабов сионизму не исчезнет в будущем и не разрешится благоприятным образом; единственное решение – железная стена. Другими словами строительство военной мощи на годы и поколения, настойчивое и непрерывное воплощение в жизнь силы сдерживания. Только она может проложить дорогу к миру.

Спустя 15 лет, накануне возрождения государства, Давид Бен-Гурион начал строить такую стену в виде Армии Обороны Израиля. Третий принцип выражается в необходимости давления на международной арене."Любой предмет от камня в поле до сердца правителя, испытывающий определенное давление с одной стороны, в итоге смещается в направлении такого воздействия при условии, что не будет давления с противоположной стороны". Он предвидел, что Британия, обязавшаяся создать для нас национальный очаг, о котором мы мечтали, изменит свою точку зрения и станет врагом сионистского движения, которое она только что поддерживала, потому что арабы оказали давление. Мы же со своей стороны демонстрируем лишь дружбу и преданность. "Нет дружбы в вопросах политики, есть нажим, поскольку правительство – это прежде всего машина, подчиняющееся законам общественного давления, подобно тому, как железная машина подчиняется физическим законам давления".

Жаботинский призывал к "наступательной политике". Только политическая борьба, посредством широкой мобилизации общественного мнения против проарабской позиции британского правительства, сможет вернуть его к политике декларации Бальфура. В те 20-годы произошел духовный перелом, вызвавший сопротивление. Руководители сионистского движения проповедовали тихую дипломатию для достижения политических целей, основанную на личной дружбе и воздержании от любой конфронтации с британским правительством, даже когда оно вознамерилось закрыть ворота нашей страны перед еврейской иммиграцией. Сегодня тот грешит наивностью, кто хочет основывать наши отношения с миром, главным образом, на дружбе и доброй воле. В любой международной сфере существует арабское давление, и мы экзаменуемся на возможность задействовать контрдавление, в том числе, и на наших друзей.

Каким образом маленький может надавить на большого? Жаботинский дает ответ, на первый взгляд, наивный и не характерный для человека, лишенного иллюзий: "Мы расчитываем убедить общественное мнение Англии и других стран и доказать правоту наших требований. Мы считаем, что правда, которую высказываем мировому сообществу и защищаем с глубоким чувством собственного достоинства, в итоге победит".

Нельзя добиться какого-либо изменения к лучшему со стороны иностранного правительства иначе, как оказав на него давление. Оружием давления служит общественное мнение, а боеприпасами – правда и справедливость, что в твоих руках. Это та самая международная борьба, которую мы ведем и сегодня, выражающаяся в отражении требований арабов посредством убеждения мирового общественного мнения в нашей правоте. В том же ключе Давид Бен-Гурион спустя 20 лет проводил наступательную государственную политику Жаботинского на всех этапах свой деятельности. Он пошел в наступление против британского правительства с книгой ТАНАХа в руке и с простыми справедливыми и понятными каждому честному человеку словами.

Я не собираюсь утверждать, что Давид Бен-Гурион был учеником и последователем дела Жаботинского. В других важных вопросах он расходился с ним до конца своих дней. В сфере социально–экономической, например, они демонстрируют две противоположные системы взглядов. Жаботинский видел мысленным взором либеральную страну благоденствия, основанную на свободном и конкурентном рынке. Он отрицал святость профсоюзов всех видов, включая и сионистский Гистадрут. Он видел в любой организации средство, а не цель и опасался бюрократии, обладающей слишком большой властью, которая неизбежно будет душить инициативу, свободу и дух творчества человека. Он также предвидел то, что было доказано потом во всем мире, а последние годы и в Израиле: переход страны к свободному рынку наделяет ее обновленной экономической, технологической и культурной силой. В этом плане он был противополжностью Бен-Гуриона.

Тем не менее, в общих чертах, можно представить историю сионистской революции через образы трех великих лидеров, принимавших эстафету друг от друга: Герцля , Жаботинского и Бен-Гуриона. Герцль определил цель, Жаботинский начертал пути, ведущие к ней, а Бен-Гурион через эти пути воплотил в жизнь намеченную цель.

Ежегодник 2000 газеты "Маарив" - Миллениум и еврейский вопрос от 10.09.99 г.

Перевел с иврита Израиль Вигалок