… Я с грустью смотрел на портреты претендентов на должность мэра нашего города. Невольно вспомнились описания «Последних Времен» - предсказания, каким будет государство, поколение и руководители народа.
«Воистину правильно написано, что лица руководителей народа будут подобны лику собаки!...» - произнес я и встал со вздохом.
Найдя рулон туалетной бумаги, я закрыл порционными кусочками фотографии претендентов. Получилось красиво.
Приближался день выборов. Голосовать мне ни за кого не хотелось. Не желал брать грех на душу. Но если не проголосовать, то мой голос поделится между партиями. Тоже нехорошо.
Единственной возможностью было проголосовать туалетной бумагой. На прошлых выборах в Кнессет были люди, уверявшие, что голосовать туалетной бумагой – законно. И даже предпочтительней. Во-первых, твой голос аннулируется как «некошерный» и его использовать будет невозможно. И, во-вторых, твоя совесть будет чиста, типа «мои руки не пролили эту кровь». То есть, не я избирал этих прохвостов. Пожалуй, они были правы. Если бы сознательные люди проголосовали таким необычным образом, то не было бы у нас сейчас такого феодального государства.
От грустных размышлений меня оторвал голос: «Зачем ты купил «Последних идиотов»?» - спросил он. «Это не «Идиоты», а «Идиот Ахронот» - «Последние известия», - ответил я машинально.
…И подскочил от неожиданности!... В квартире я был один. Я резко развернулся в кресле. Но никого не увидел.
Голос произнес: «Не бойся! Я – это ты… в некоторой степени.» Голос звучал странно – он был слышен со всех сторон…
«Еще бы!» - откликнулся он на мою мысль. – «Я ведь голос твоей совести…»
«У меня уже давно нет совести!» - раздраженно заметил я.
«Ну, тогда называй меня «интуицией», - примирительно произнес он. И заметил: «Вы все израильтяне – дураки! И газеты у вас дурацкие! Чего стоит твоя газетка «последние идиотские новости». А вторая газетка тоже под стать – «Маарав» - засада!..»
«Не «Маарав», а «Маарив» - «Вечеря», - поправил я сердито.
«Без разницы! Будь то «маарав» или «маарив»э, все равно она про-аравитская. Можно подумать, что ее в Аравии издают!.. Хорошо хоть, что «Дэвэр» закрылся!..»
«И не «Дэвэр». «Дэвэр» - это заразная болезнь эпидемического характера. А «Давар» означает «слово». Была такая газета». - Я уже начал злиться.
«Ладно, оставим этот спор. Вас ругают на все лады в этих газетах. Вот, например, один профессор тут пишет: «…уничтожить танками поселения… остановить проникновение «харедим»… Ты ведь «харедим»?..»
«Да, я – «харедим»!» - ответил я сердито.
«А где-нибудь в ваших газетках написано «остановить проникновение арабов…», «остановить проникновение нерелигиозных» ?.. Интересно, как они собираются предотвратить «расползание» харедим? Как в Варшавском гетто – постройкой стен вокруг харедимных районов? Или же как в Треблинке – колючей проволокой с пропущенным электрическим током? Можно еще поставить солдат с немецкими овчарками. Будет совсем здорово! Скажи, ты случайно не мазохист? Тебя размазывают по страницам газеты, а ты за это еще деньги платишь!..»
Я попросил его заткнуться.
Он сменил тон и по-дружески спросил меня: «Ты думаешь, легко быть мэром Иерусалима? Вот ты, на месте главы города, что бы сделал?..»
Вопрос меня застал врасплох. Немного подумав, я ответил: «Прежде всего, отстроил бы разрушенный Иерусалим».
«Так-так… Пункт первый – завершение работ трамвайной линии в течение недели или прекращение этого проекта и заведение судебных дел на строительных подрядчиков и их нанимателей».
«Вот именно! Дальше – я бы как глава Иерусалима объявил, что не будет передано от территории Иерусалима ни пяди земли никому. И никогда!»
«Молодец! Запишем это вторым пунктом!»
«Далее. Сергиево подворье я отдам под Русскую библиотеку… (Я уже сам не заметил, что вошел в роль главы города. Теперь я только приказывал, а Голос – записывал мои тезисы) Назначаю своим заместителем Йонатана Полларда. И если наши «друзья» не захотят его освободить, прикажу контрразведке наловить мне американских шпионов, а их здесь как собак нерезаных, и обменяю всех на Йонатана!..»
Голос захлопал в ладоши. Откуда у него ладони для аплодисментов появились?..
«Я приглашу ашдодского мэра быть мне техническим консультантом, чтобы подсказал, как можно сделать, чтобы религиозные и нерелигиозные спокойно и счастливо сосуществовали вместе…»
«Я заведу в городе линию минибусов. Как в Ашдоде. В нашем городе существует такая линия, но только для арабского населения.
Я открою линию метро, которая была прорыта под всем Израилем – от юга и до севера, чтобы в случае опасности, правительство со всей челядью могло добраться под землей до кораблей американского флота и, с награбленными сокровищами, помахать нам ручкой «бай-бай, фрайеры!» Главным вокзалом метрополитена, наверное, будет Кнессет. При помощи метрополитена можно будет добраться от Беэр-Шевы до Хайфы менее, чем за час.
И еще, - совсем размечтался я, - перенесем памятник «Совланут» («терпимость»), который водрузил на променаде наш президент, в деревню Джабэль Муккабэр, напротив дома террориста. Жители этой деревни будут каждый день лицезреть это рогатое и бодатое пугало, и количество адреналина в крови у них будет уменьшаться (или увеличиваться?). В любом случае, так им и надо!»
«Я проверю все целлюлярные антенны и опасные из них запрещу!»
Я размечтался. Оказывается, совсем нетрудно превратить Иерусалим из заброшенного, грязного и ветхого городишка в современный город, в котором приятно жить. Даже денег для этого не надо…
Голос куда-то пропал. За окном смеркалось. Значит, я просидел у письменного стола целый день. Передо мной лежала стопка исписанной бумаги. Проект такой-то, проект такой-то… Кому это надо? Я сгреб листы в ящик стола. Было жалко потерянного времени.
Через пару дней состоялись выборы. Я пришел на избирательный участок. Об ощущениях во время голосования, грустно и печально вспоминать. Я очень боялся, что делаю что-то незаконное. Туалетная бумага не влезала в конверт. Конверт получился толстым. Короче, я с трудом избавился от этого конверта, с силой пропихнул его в избирательную урну.
Утирая предательский пот с лица, я вышел из избирательного участка.
Чем ближе я подходил к своему дому, тем сильнее мной овладевало беспокойство. Людей становилось все больше и больше. Около моего подъезда стояла огромная толпа.
«В чем дело? Что случилось?" - с тревогой спросил я у одного из стражей порядка, из тех, что даже спят в черных очках. Но сегодня «черный очк» меня удивил. Он вытянулся в полный рост, отдал мне честь и отчеканил: «Сегодня – муниципальные выборы, мой господин!» У входа в дом висел мой портрет. Он был снят скрытой камерой и был сделан явно неудачно: в тот момент, когда я открыл рот, чтобы укусить «эскимо» на палочке.
Ко мне протиснулся незнакомец, судя по одежде и манерам, адвокат: «Поздравляю Вас! Народ, прочитав Ваши октябрьские тезисы, пожелал сделать Вас мэром Иерусалима!»
«Какие тезисы? Причем тут октябрь? Сегодня 11 ноября!... И вообще, я не хочу участвовать в вашей политике! Скажите, чтоб они все шли домой!..» Я был близок к истерике.
«Адвокат» подхватил меня под локоток и, ласково нашептывая «Воля народа, желание трудящихся, доверие правительства…», аккуратно усадил меня в черный «роллс-ройс», стоявший на противоположной стороне улицы.
Услужливые руки плеснули мне в рюмку ледяную струю водки. Я выпил. Дворец на колесах плавно тронулся. Зашуршали шины по асфальту.
Чтобы снять напряжение этого дня, я протянул рюмку для вторичного наполнения.
МЭР ГОРОДА – ЭТО ОПАСНО
Каким-то странным образом, мои записки попали в интернет. Я подозреваю, что это проделки Голоса. Но доказательств у меня нет. Множество людей прочли их и решили, что только я отвечаю их чаяниям и понимаю их проблемы.
И, несмотря ни на какие правила и законы, люди потребовали и добились назначения меня мэром города. Хотя я, даже в самом страшном сне, не мог себе представить свое личное участие в государственной политике.
Итак, муниципалитет, праздничный банкет, речи о благе государства и защите демократии, и прочее, и прочее…
… Только после полуночи меня привезли домой. Неприятности начались сразу же, при открытии почтового ящика: на пол выпал кусок картона, на котором был нарисован череп, скрещенные кости и красовалась надпись: «Руки прочь от Сергея в натуре! Понял?» Нетрудно было догадаться, кто автор этого послания…
Я подошел к двери, вставил ключ в замок и попробовал повернуть его. Ключ не поворачивался. Я нажал на ручку двери, она опустилась, дверь приоткрылась. Она была не заперта…
Я распахнул дверь. В ярко освещенной прихожей сидел человек. Черный костюм, галстук, блестящие штиблеты, «дипломат»…
«Господин мэр города Иерусалима!» - торжественно произнес он, поднимаясь со стула. – «Наша транспортная компания решила преподнести Вам, в честь Вашего избрания, наш скромный подарок!..» Он поставил «дипломат» на стол и жестом фокусника откинул крышку. «Дипломат» был плотно упакован американской валютой.
«Пятьдесят тысяч долларов США!» - голосом, дрожащим от волнения и счастья, объявил он.
Я потом еще долго слышал, как он собирает зеленые бумажки со ступеней лестничной клетки и, потирая ушибленную голову, произносит трудно различимые проклятия…
Я зашел в спальню и открыл окно. Ночной воздух, после дождя, пах ароматами деревьев…
Но вдруг за окном промелькнула фигура в черном, и сверток, брошенный внутрь, упал к моим ногам. Я нагнулся за ним, и это спасло мою жизнь: со свистом пролетела короткая металлическая стрела и вонзилась в стенку шкафа. К ней была прикреплена записка с одним только словом: «Не смей!»
Пригнувшись, я пробежал по квартире, погасил всюду свет, опустил жалюзи и, пробравшись на кухню, сел на пол. В руках у меня все это время был черный свиток, подброшенный «нинжей»…
… Сверток был легким, поэтому я его осторожно развернул.
Приоткрыв дверцу холодильника и, осветив таким образом бумаги, я прочел надпись: «Не копай слишком глубоко!» В свертке было несколько авиабилетов и красивый сертификат пятизвездочного отеля на Канарских островах с пожеланием «приятного отдыха Вам и Вашей семье».
Я дополз до мусорника и запихнул все это добро в помойное ведро. Потом сел на пол около стены и закрыл лицо руками. Я был в полной растерянности и не знал что делать…
«Поздравляю!» - произнес Голос.
«Спасибо… - саркастически ответил я и добавил, - Может, ты знаешь, сколько мне осталось жить?...»
«Знаю! – бодро ответил Голос. – Гораздо больше, чем ты думаешь, и гораздо лучше, чем ты себе это представляешь!...»
Я не отреагировал на столь приятное предсказание. Не дождавшись моей реакции на столь приятное сообщение, Голос менторским тоном продолжал:
«Твоя проблема в том, что ты слишком наивный и не собираешься пачкаться в материале, из которого состоит политика. Согласен, сия материя дурно пахнет, но, с другой стороны, является прекрасным удобрением. И, заметь, органическим. Итак, тебе надо столкнуть конкурентов лбами и время от времени дергать их за веревочки, чтобы двигались в нужном тебе направлении… Например, монумент «Вечная память совлануту». Ты хорошо придумал водрузить его на крышу дома террориста из Джабэль Муккабэра. Но этого мало. Надо пустить слух, что это не просто уродливые железки, но очень сильная и, разумеется, вредная целлюлярная антенна. Таким образом, ты «убиваешь» сразу нескольких зайцев: накажешь самым жутким образом окружение (семью) убийцы, бросишь все силы полиции на охрану «произведения искусства» и, время от времени, будешь подсказывать арабам, какие антенны в разных частях города «работают» на частотах памятника «терпимости».
Не беспокойся: арабы их разнесут на кусочки. Им это можно».
В темном кухонном царстве забрезжил луч надежды.
«Ага, понимаю. – сказал я. – Строителей трамвая в Иерусалиме надо натравить на служащих метрополитена, и тогда – и те и другие будут приносить мне «компромат» друг против друга. Но что делать с Сергиевым подворьем?»
Голос задумался. Я физически ощущал гудение его мысли. Через пару минут был готов ответ: «Надо столкнуть русских и американцев!» - сказал он. – «И делается это так: помнишь, ты читал, что некая особа женского пола, проживающая в Америке, утверждает, что она является княжной, единственным человеком, оставшимся в живых из царской семьи, уничтоженной большевиками?..»
Я пополз за сотовым телефоном, набрал номер дежурного по канцелярии мэра города. Бодрый голос дежурного ответил без промедления. Представившись, я потребовал связать меня с юридическим советником муниципалитета.
Дежурный замялся. Он пытался объяснить, что это невозможно, что советник очень не любит, когда его тревожат в неурочный час. Он однажды пригрозил подать письмо об увольнении в подобной ситуации…
Дежурный явно что-то скрывал. «Бабник! - прокомментировал Голос,- Уволь его! И без него обойдемся! В крайнем случае, я помогу…»
Я поинтересовался у дежурного, есть ли у него академическое образование. Оказалось, что несколько месяцев назад он закончил юридический факультет. Я попросил записать свой первый декрет: уволить старого советника. Назначить новым - сегодняшнего дежурного.
Я спросил у потрясенного собеседника: «Как тебя зовут, мой новый советник?»
Он долго прокашливался, потом хрипло произнес: «Игаль Коэн».
«О-кэй, Игаль! Завтра первым рейсом ты летишь в Нью-Йорк, разыскиваешь великую княжну из рода Романовых и привозишь ее сюда. Как можно быстрее. Здесь она подаст иск на возвращение ей родового и горячо любимого Сергиева подворья…»
«А если она его выиграет?» - спросил ошеломленный Игаль.
«Не выиграет. Мы выкупили Сергиево подворье и у белоэмигрантов, и у советской власти. А кроме того, иск будет, как принято у нас, в палестинах, рассматриваться десятки лет. А за это время многое может измениться. Или княжна примет гиюр, или Россия начнет искать свои еврейские корни, или…»
«…или придет Мошиях!» - подал голос мой Голос.
«Правильно. Или придет Мошиях! Да, кстати, перед вылетом, не забудь записать меня в секцию бокса!»
«Это еще зачем?» - удивленно спросил Голос.
Я усмехнулся, но не ответил. Пусть строит всякие догадки. Могут же быть и у меня маленькие тайны…
Эль Шму Иерусалимский
Рош Ходэш Хэшван 5769 года
От Сотворения Мира