Maof

Tuesday
Dec 24th
Text size
  • Increase font size
  • Default font size
  • Decrease font size
Звезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активна
 
Как нам пока что рановато забывать, на темы размежевания говорят аж с декабря 2003 года. Поэтому в прошлом году на Пурим я попросила дочку, главного «пурим-костюмера» нашей семьи, сделать мне маску овцы. Тем более, на эту идею меня очень вдохновлял термин «шароновцы», если соответственно поставить ударение. Думала, будет этакая компактная масочка на пол-мордашки, а получилась этакая внушительная шляпенция, которую не на всякую демонстрацию вытащишь. Нет, на одну демонстрацию я эту «овцу» таки притарабанила. Всем «зелёным» страшно понравилось, помню, Надя Матар очень весело смеялась, выражая искренний восторг.




Как бы то ни было, в прошлом году я с «овцой» на голове явилась на пуримский карнавал в нашем поселении. Тогда дочка сконструировала себе костюм, символизирующий Иерусалим и грядущий Третий Храм. На парад костюмов она меня потянула с собой и, объясняя идею своего костюма, ловко увязала мою «овцу» со своей иерусалимской мантией: «А это экспонат нашего исторического музея, той экспозиции, где изображена эпоха правления Шарона. Как известно из истории, этот правитель вообразил, что его правительство – это его ферма, а министры – его овцы. И вот – одна из этих виртуальных «овец» его правительства.» Я при этом скромненько так «проблеяла»: «Хаг Пурим саме-е-е-ях!» В результате мы с нею и удостоились первой премии карнавала Пурима-2004 в нашем Мицпе-Йерихо.
С полосатой робой история несколько подлиннее: такие робы, навевающие тяжёлые и шокирующие воспоминания об еврейских гетто и лагерях уничтожения  в Европе во время 2 Мировой Войны, были изготовлены художницей Юлией Сегал из Санура ещё во время первой каденции. Я успела получить эту робу у её создательницы в подарок, и не раз натягивала её на себя на демонстрациях «Женщин в зелёном». Это частенько побуждало журналистов, во множестве роящихся на наших демонстрациях со своими камерами и микрофонами, налетать на меня со своими камерами, подобно мухам на мёд.
Ну, а эпопею с оранжевыми звёздами я уже описывала, не буду повторяться.
Итак, вот они, все составляющие моего пуримского костюма. Надо было поспешить надеть его на этот Пурим, пока законопроект Колет Авиталь и Юлии Тамир - об уголовной ответственности за использование тематики Катастрофы европейского еврейства «в кощунственном и оскорбляющем память о жертвах Катастрофы контексте, а также за неподобающие параллели» (или как-то так? – передаю общий смысл, без цитирования)  - прошёл в Кнесете только первое чтение, но не стал законом «шароновско-размежевательской эпохи».
Итак, облачившись во всё это вышеописанное, приколов к полосатой робе оранжевую звезду, я вышла на просторы нашего поселения и направилась в маколет. Возле маколета роилась молодёжь, почти все в оранжевых рубашках. Увидев меня, ребята уставились на меня с интересом, а девушка в оранжевой юбке навела на меня свою видеокамеру. Постаравшись скроить серьёзное выражение на лице, я громко «проблеяла»: «Хаг Пурим саме-е-е-е-е-ях!» - и, обогнув шумную и весёлую оранжевую толпу, вошла в маколет. И тут я удостоилась весьма пристального, весёлого и одобрительного внимания наших поселенцев, выстроившихся в очереди к кассе.
В дверях показался рав Визнер, целиком погруженный в разговор по пелефону. Не видеть меня он не мог, но он был единственным в этот час в маколете, кто не удостоил меня любопытным взглядом: ещё бы! – ведь с тех пор, как он во всеуслышанье («при помощи и при посредстве» нашей доблестной геверет Тишкорет) заявил, что, будучи военным раввином, примет, согласно приказу партии и правительства, должное участие в реализации программы размежевания, я его в упор не вижу... Как, кстати, и некоторые другие наши поселенцы. Во всяком случае, после того, как вокруг его имени в СМИ поднялся совершенно специфический, не без скандального налёта, шум, я впервые его увидела в месте скопления жителей нашего поселения – и поняла: навряд ли былая симпатия соседей вернётся к этому человеку. Даже тогда, когда и если преступный план изживёт себя до реализации, или – в худшем случае! - взорвётся при попытке начала реализации, и жуткие, кафкианские реалии переживаемого нами сейчас периода начнут, подобно отсаднившей ране, затягиваться на душах людей...
Иду по направлению к дому дочки. Все встречные встречают меня весёлыми и одобрительными возгласами: сразу видно, что даже самый печальный и вызывающий трагические и тяжёлые ассоциации образ, если он в тему и созвучен настроению, людям нравится.
На углу в компании сверстников стоит мой старший внук с нашей собачкой Лаффи. Похоже, она первая меня увидела. Такого выражения полнейшего обалдения на собачьей морде я никогда не видела: бедное животное застыло на месте, глядя на меня глазами, превратившимися в блюдца, а потом принялось остервенело лаять. Ну, а внука, похоже, никакими, самыми затейливыми, костюмами уже не удивишь: у дочери дома за последние годы накопился целый набор интересных и оригинальных пуримских костюмов. Вот только куда пуримский слон пятилетней давности подевался, до сих пор понять не могу!
А ведь слон, по чьему-то древнему поверью, приносит счастье...