Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами (...)
очнулась от своего оцепенения и спросила меня на ухо
(там все говорили шепотом):
- А это вы можете описать?
И я сказала:
- Могу.
Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что
некогда было её лицом.
А. Ахматова, Requiem, 1 апреля 1957.
Доктрина несопротивления самоуправной
власти и угнетению является абсурдной,
рабской и губительной для блага и счастья
человечества.
Конституция штата Нью-Гемпшир, ст. 10.
Заставьте их собачьи законы
дейстовать против их самих!
Академик А. Б. Мигдал (личная беседа)
Несколько дней назад телевизионная
компания России НТВ передавала интервью с руководителем ХАМАЗА Махмудом
аз-Захари, который в очередной раз, теперь уже вылезши из подполья, сообщал о
своей цели – ликвидировать Израиль и создать «государство от реки до моря». Сам
по себе факт трансляции на многомиллионную аудиторию откровений
бандита-террориста в стране, уже неоднократно атакованной террористами, поражал
и шокировал. Но моё особое внимание привлекло иное. По ходу откровений
аз-Захари, спецкор НТВ Пашков показывал малый кусочек одного поселения – что там
было до, и чем всё стало после изгнания евреев, законных жителей – граждан
Израиля силами его армии и полиции. Пашков сказал ещё: «Там власти автономии
собираются построить курорт и казино имени Арафата, но вполне возможно, что
вместо этого ХАМАЗ создаст центр по подготовке террористов.» Право, подумалось,
неплохой памятник оставляет по себе прошлый герой Израиля.
И я поймал себя на мысли – разрушение
стольких человеческих жизней, совершённое по расчёту с невнятными мотивами,
прихоти или недоразумению, экономические и политические потери государства,
моральный урон всему обществу Израиля – всё это ни в коем случае нельзя ни
забыть, ни простить.
Мудрые люди
потратили массу энергии, восхваляя забывчивость и всепрощение. «Если бы мы
действовали по правилу «око за око», то весь мир ослеп бы», - писал М. Ганди.
«Не побеждай и не унижай противника, а добивайся взаимопонимания с ним», -
поучал М. Л. Кинг. А сколь упорны в своей борьбе против смертной казни даже
серийным убийцам и террористам её противники!
В некоторых случаях эти высказывания
гуманистов, да и борьба их уместны, поскольку затрудняют произвол властей в
отношении рядового человека, раэумеется, если он всё-таки человек, а не
человекообразное. Но забывчивость и всепрощение, нередко правомерные по
отношению к тем, кто творит зло по недоразумению и непониманию, совершенно
неуместны, когда речь идёт о действиях лиц, обладающих государственной властью,
имеют всю необходимую информацию, и, несмотря на это, предпринимают шаги,
относительно которых ход событий не оставляет сомнений в их ошибочности и даже
крайней вредности с точки зрения не только той группы населения, которая
непосредственно страдает от «непопулярного» решения власти, но и государства в
целом.
В некоторых случаях, к
примеру мюнхенского соглашения Чемберлена и Даладье с Гитлером в 1938 г. или
сотрудничества французского маршала Петена с гитлеровскими властями «во имя
спасения Франции» в 1940-44 гг., можно усмотреть лишь недальновидность
противников фашизма. В случае Чемберлена и Даладье, у них был патологический
страх войны, полное неверие в способность общества своих стран выдержать
сопутствующие ей потери и невзгоды, в случае Петена страна вовсе не по лично его
вине проиграла войну и была фактически на грани полной оккупации. Но чтобы
просто так, на фоне по меньшей мере полупобеды над противником происходила
«безвозмездно» отдача исторически своей земли, насильное выселение своих граждан
– примеры такого в истории мне неизвестны: для таких действий требуется
«безоглядное мужество» Сарида или «ясность видений» Переса.
Отмечу, что поворотом политического
курса на 1800, нарушением явно выраженной воли своих избирателей ознаменовал
приход к власти генерал де Голль. Но его действия не угрожали существованию
Франции как страны, не создавали прецедента сокращения её территории, не грозили
опустошительным террором её городам. Что касается потери престижа мировой
державы, то Франция де Голля компенсировала это частичным выходом из НАТО и
умелой игрой на противоречиях главных участников «холодной войны» - США и СССР.
Сомнительно, что Израиль смог бы компенсировать возникшую после «успешного
размежевания» потерю международного престижа намеренным отходом от США.
«Левые» рвутся к власти и только сейчас
виден ужас, котоорый они испытывали в ожидании её потери на многие годы, если не
навсегда, после прихода к власти Шарона. Чтобы вернуться к управлению страной в
период войны в Ливане им пришлось организовывать массовые демонстрации,
разыграть карту Сабры и Шатилы. Им было плевать, что «популяризация»
происшедшего и сопровождавшее её враньё СМИ, как местных, так и множества
зарубежных, вредно для Израиля. Ведь указывала Голда Меир, что партия для неё
важнее страны. Такова, вероятно, была и есть точка зрения её преемников –
однопартийцев. Тогда, в далёком 1983, им удалось лишить Шарона власти министра
обороны и сломить решимость премьера окончательно подавить сопротивление
террористов в Ливане. Сейчас «левые» сумели, почти без открытых демонстраций и с
умеренным в их системе координат числом неприличных выходок в прессе, заставить
Шарона, так сказать, «добровольно и с песнями» выполнять их программу.
Особо следует отметить широко
используемые «левыми» СМИ и «интеллектуалами» обвинения в подстрекательстве,
ставшие эффективным противовесом свободе слова, и призванные посеять страх
критиковать и выражать несогласие с действиями власти. С лёгким напряжением к
«подстрекательству» относится любая критика политики и действий власть имущих.
Трудно забыть, к примеру, как Ю. Тамир, в бытность министром, обвиняла просто
критиковавшего её во время телевизионных дебатов в подстрекательстве и взывала к
полиции. Чуть что, пугают несогласных полицией и судом идеологи левых в академии
и богеме, к примеру, проф. М. Циммерман. Обвинения в «подстрекательстве» и
«оскорблении» используются леваками как «фомка» взломщиками. Но полезно помнить
сказанное Карениным (цитирую по памяти, «Анна Каренина» Л. Н. Толстого):
«Оскорбить можно честного человека, честную женщину. Но сказать вору, что он-
вор, есть не оскорбление личности, а констатация факта».
Возможно, правильным было бы
использовать тягу к сутяжничеству против «левых», не пропуская ни одного
оскорбительного или лживого высказывания без ответа хотя бы на интернете.
Кстати, степень лживости СМИ полностью определяется терпеливостью и всеядностью
слушателей. Уместно было бы не оставлять без ответа ни одной лжи или проявления
тенденциозности. Всегда можно позвонить на ТВ или радио, черкнуть несколько
строк протеста против лжи в газету. Демократия начинается в том числе и с
протеста каждого гражданина против мелкой ежедневной лжи власти и подвластных
СМИ. Даже в СССР В. Буковский, организуя поток жалоб властям на конкретные
нарушения своих оговорённых законом прав, добился, в долговременной перспективе,
очень многого для изменения политической системы СССР.
Не забывать содеянное зло и не прощать
политиков следует не столько из чувства мести, хотя и оно, на мой взгляд, имеет
право на существование, но и из простого инстикта самосохранения. «Отцы нации»
склонны бороться за сохранение своих позиций. Поэтому возможно, что будет иметь
место попытка «тряхнуть стариной», разрушив одно из многих гнездовий террора с
тем, чтобы опять предстать в старом свете героя и бойца. В этот момент надо
помнить антипоселенческий шабаш прессы весны - лета 2005, август 2005, изгнание
поселенцев, развалины Гуш Катифа, колючую проволоку вокруг противников политики
генерала Шарона, и ясно понимать, что следует сделать всё, чтобы это ни в коем
случае не повторилось, притом в ещё большем масштабе.
Несправедливо, что единственным
наказанием политика, чья деятельность нанесла стране особо большой ущерб,
политика, который, как, к примеру, Ш. Перес, допустил по меньшей мере
халатность, приведшую к потерям жизней и имущества людей в особо крупных
размерах, является его устранение от власти вследствие неизбрания на следующий
срок. Многим памятен случай, когда оба капитана, пассажирского парохода «Адмирал
Нахимов» и сухогруза, допустившие столкновение, при котором погибли сотни людей,
получили в СССР вполне заслуженно, на мой взгляд, по пятнадцать лет тюрьмы. А
ведь «эксперимент» Осло стоил Израилю даже в абсолютных цифрах куда больше.
Замечу, что наказание за преступную халатность - прерогатива не только бывшего
весьма нелиберального СССР, но и ряда западных, вполне респектабельных с точки
зрения демократических традиций, стран.
Стоит иметь в ввиду, что, поскольку генерал–майор Шарон перед камерами ТВ, т.е.
Израилем и миром заявил, что за всё, происходившее при депортации еврейского
населения Газы, полную ответственность он берёт на себя, что солдаты и
полицейские только выполняли его приказ, то все судебные иски, направленные или
те, что будут направлены, против жестокостей полиции и других беззаконий, а
также имущественные претензии, должны считаться и исками лично против Шарона со
всеми вытекающими отсюда юридическими последствиями.
Нельзя допускать, чтобы зло сходило с
рук безнаказанно – только это может препятствовать попыткам его повторному
свершению в будущем. Мне представляется, что с «безвозмездной» передачей Газы
террористам борьба за сохранение Израиля не закончена победой капитулянства.
Напротив, эта борьба вступает сейчас в новую, более острую фазу, и её успех во
многом будет зависеть от готовности простых граждан участвовать в ней хоть
сколь-нибудь активно.
Мирон Я. Амусья, профессор физики.
Санкт-Петербург.
