Maof

Сегодняшние и завтрашние лидеры национального лагеря должны понять, что перед ними стоит триединая задача. Во-первых, выработать единую политку национальных сил, которая станет чёткой альтернативой политике «мира с арабами любой ценой» израильских левых. Во-вторых, создать массовую национально-ориентированную прессу, говорящую израильтянам правду о намерениях арабов. И в-третьих, возглавить израильское правительство. Бесспорно, вершину следует покорять, но не для того, чтобы там остаться, а для того, чтобы потом идти дальше к новым вершинам.

Известная русская пословица гласит, что после драки кулаками не машут. Оно конечно верно, если недостаточное махание кулаками во время драки привело к поражению. Махай, не махай, а после драки ситуацию уже не изменишь. Ну а если во время самой драки кулаки в ход вообще не были пущены?

Поклонники теории о том, что Шарон задумал изгнание евреев из Газы, для того, чтобы продемонстрировать на примере их отчаяной борьбы, что дальнейшее отступление из Иудеи и Самарии будет невозможным, сели в калошу. Они предполагали, что сцены выселения евреев евреями будут настолько душераздирающими, что прогрессивное человечество устыдится и поймёт, что оно не может оказывать давление на Шарона, ибо, если уж выселение из Газы привело к таким последствиям, то об Иудее и Самарии не может быть и речи.

Ну и что же увидело это прогрессивное человечество? Слёзы, море слёз! «Мы плакали вместе!» - пестреют заголовками израильские газеты. «Вскоре [плачущие] поселенцы и солдаты обняли друг друга в общей скорби и утешении»- пишет 23 августа в статье в The Wall Street Journal один из непосредственных исполнителей выселения Майкл Орен. Аналогичную сцену описывает и писательница Наоми Реген, рассказывая о выселении жителей поселения Нецар Хазани, где выселение семьи офицера Пола Шнайда было поручено его коллегам. Когда старшие офицеры из его подразделения, пришли в дом Пола, тот встретил их словами: « 'Это должно быть так тяжело для вас'. Они сказали ему, как они сожалеют. Потом все обнялись и вышли вместе из дома. ...Подобная картина повторялась снова и снова во время размежевания...».

А ещё прогрессивное человечество увидело еврейские пляски на крышах. На крышах синагог, и прочих зданий, которые подлежали разрушению. «Поселенцы» плясали, встречая выселяющих их солдат, а затем вместе с ними участвовали в хоровом пении Атиквы – израильского гимна, где поётся о свободном народе, живущем на свободной земле. После этого ритуала солдаты уносили их и грузили в автобусы. Почему «поселенцы» не сопротивлялись? Почему не применяли силу? На этот вопрос прекрасно ответила Каролина Глик, написавшая 25 августа на страницах Джерусалем Пост: «Изгнанные жители Гуш Катифа... – это самые лучшие сыновья и дочери Израиля. Они - храбрейшие солдаты Армии Обороны Израиля (АОИ) и наиболее патриотичные из всех граждан Израиля. ...Противостоя своей собственной армии, они, казалось бы, были поставлены перед ужасным выбором. Воевать ли против своих сограждан, чтобы сохранить свои общины, или же принять свою жестокую и необъяснимую судьбу [изгнания]? ...Но их дилемма, как показали события, была из другой, гораздо более мучительной категории. С учётом их абсолютной лояльности государству, [им предстояло решить] как расстаться с делом всей их жизни, и одновременно сохранить свою честь и воздать должное результатам труда рук представителей трёх поколений».

Следовало ли ожидать от «поселенцев» другой реакции, чем та, свидетелями которой стал весь мир? Конечно же нет. Самосожжение Лены Босиновой, светлая ей память, стало редчайшим исключением. И еврейскому государству ещё предстоит подняться на более высокую ступень, чтобы понять весь ужас и героизм поступка этой женщины, отдавшей жизнь за то, что она считала важным для себя и для еврейского государства. Женшины, ставшей в один ряд с чехом Яном Палахом, сжёгшим себя, (как сказал католический священник профессор Томаш Галик), «не в знак протеста против оккупации Чехословакии, как это непристанно повторяется; он сделал это тогда, когда ощутил, что единство и решимость чешского общества ослабевает».

Поступок Босиновой обретает ещё большую контрастность на фоне общего решения лидеров 'поселенцев' ограничиться пассивным сопротивлением. Что стало однозначно ясным, когда один из лидеров национального лагеря Эфи Эйтам выступил инициатором идеи добровольной сдачи «поселенцами» оружия, дабы кто-то из них в порыве отчаяния не стал стрелять в выселяющих солдат. Майкл Орен написал, что «почти на протяжении месяца группы психологов АОИ и раввины спокойно убеждали поселенцев, что размежевание является реальностью, и настоятельно советовали воздержаться от насильственных действий». Да и лидер Еврейского Руководства Моше Фейглин тоже был категорически против любых актов насилия, настаивая на том, что только кампания ненасильственного неповиновения может принести успех. Пробуждение к реальности было не из приятных. Как Фейглин признал в статье 'Умереть или покорить вершину': «Теперь всё стало ясно. Мы видели зверя во всём его уродстве и обмане. Я ошибался и ввёл в заблуждение других, когда сказал, что размежевания не будет, потому что мы не позволим им этого сделать. Я был неправ и прошу прощения. В рамках существующей в Израиле диктатуры невозможно бороться без применения насилия. Нельзя победить террор без применения террора, а так как мы не созданы для этого, мы фактически позволили им добиться своего».

При всём уважении к Моше Фейглину, трудно поверить, что он действительно надеялся не допустить размежевания, действуя одними лишь словами. Только наивные простаки могли думать, что солдаты, пришедшие выселять евреев, выслушав аргументы выселяемых, проникнутся их горькой судьбой и, сев плакать вместе с ними на пол (как призывали некоторые раввины), откажутся от выполнения приказа. Лозунги типа «Еврей не выселяет еврея», которые сегодня заменены на «Не забудем, не простим!», на самом деле были и являются ни чем иным, как попыткой выпустить пар из котла при полном сохранении содержимого самого котла. Действия по предотвращению итнаткута (так преводится на иврит слово 'размежевание') были обречены на провал с самого начала, ибо спонтанность и патриотизм не способны противостоять исполнению конкретного последовательного плана. И если сотни тысяч рядовых израильских евреев были готовы сказать своё слово в защиту выселяемых собратьев, и не только сказать, но и действовать (вспомним хотя бы марш на Гуш Катиф, захлебнувшийся в Кфар Маймоне, и гигантскую почти 200 тысячную демонстрацию против итнаткута в Тель Авиве), то их главной трагедией было полное отсутствие настоящих лидеров. Итнаткут в очередной раз подчеркнул абсолютное банкротство израильского национального лагеря. Причём главная беда не в том, что руководство «борьбой» против итнаткута взял на себя совершенно не годящийся для этого Совет Поселений во главе с Пинхасом Валлерштейном. И не в том, что не нашлось НИ ОДНОГО ЧЛЕНА КНЕССЕТА, готового возглавить эту борьбу (переезды Арье Эльдада и Эфи Эйтама в предназначемые к уничтожению поселения, конечно же под категорию лидерства не подпадают). И даже не в том, что голоса раввинов, выступавших против итнаткута, звучали гласом вопиющего в пустыне, которому никто не внимал. А в том, что у всех тех, кто выступал против итнаткута напрочь отсутствовал хоть какой-то плохонький, но план.

Как ни горько об этом говорить, но действия противников итнаткута полностью соответствовали сюжету не одной, а целых двух крыловских басен. О лебеде, раке и щуке, безуспешно тянувших воз в разные стороны. И о квартете животных-музыкантов бесконечно пересаживающихся с места на место, надеясь, таким образом подправить своё неумение пользоваться музыкальными инструментами. Точно также противники итнаткута перепробовали массу начинаний, не доведя ни одно до конца. Сюда надо отнести использование оранжевого цвета 'украинской революции', попытку надеть латы с шестиконечной звездой, попытки перекрытия дорог, проведение демонстраций в самом Израиле, проведение маршей с попытками прорваться в Гуш Катиф, назначение дней массовых молитв и чтения псалмов и прочая, и прочая, и прочая.

Главной связующей нитью всех этих мероприятий была их полнейшая несвязаность друг с другом. Как это принято у евереев, по отношению к одному и тому же действу высказывались диаметрально противоположные мнения. Взять к примеру неудавшуюся попытку надевания 'поселенцами' оранжевых звёзд. Сама по себе идея была просто-таки блестящей. Дело в том, что первоначально, жёлтая лата с шестиконечной звездой, которую Гитлер велел нацепить немецким евреям, ставила своей целью ЛИШЬ ВЫДЕЛИТЬ ЕВРЕЕВ В ОТДЕЛЬНУЮ, ЛЕГКО УЗНАВАЕМУЮ КАТЕГОРИЮ. И многие немецкие евреи, совершенно не догадываясь, что им готовит судьба, носили эту свою каинову печать, с гордостью. Точно также 'поселенцы', надевая оранжевую шестиконечную звезду, тем самым выделяли себя в отдельную категорию. Они как бы предупреждали, что судьба их отныне может стать отличной от судьбы остальных израильтян.

Более того, лата со звездой должна была стать грозным предупреждением. Её носители, как бы говорили: «Смотрите, в Германии ведь всё тоже начиналось с ношения жёлтой латы. Немецкие евреи не хотели верить, что их может ждать беда, они верили в разумный подход немцев, верили в логику, и, посмотрите, как всё закончилось. Мы тоже пытаемся верить в благие намерения арабов. Тоже верим в логику, тоже убеждаем себя, что отдав арабам еврейские земли, насытим их аппетит. Может быть мы опять выдаём желаемое за действительное? Как бы нам не пришлось расплачиваться за это новой Катастрофой».

Донеси лидеры 'поселенцев' эту мысль до израильтян, глядишь и не было бы никакого итнаткута. Если бы израильтяне в знак поддержки этого действа 'поселенцев' стали один за другим тоже нацеплять такие же оранжевые латы, возможно израильские парламентарии, увидав вокруг себя море оранжевых звёзд, даже при всей своей коррумпированности не решились бы проголосовать за изгнание евреев. Увы, лидеры 'поселенцев' ещё не успели начать объяснять, что к чему, как спущенная с цепи свора левой израильской прессы набросилась на 'поселенцев', обвинив их в том, что они сравнивают действия Шарона с действиями нацистов [хотя они этого не делали] и «оскверняют память о Катастрофе». И вместо того, чтобы отстаивать своё право бить в набат, лидеры 'поселенцев' с поджатым хвостом уползли в кусты, оставив право узурпировать трагедию Катастрофы левым и арабам. Оно и понятно, израильским левым нтеллектуалам в унисон с арабами дозволено кричать, что Израиль осуществляет «геноцид палестинского народа», и что израильтяне относятся к «палестинцам» хуже, чем нацисты относились к евреям. Это лишь для национального лагеря в Израиле упоминание о Катастрофе считается табу.

Аналогичная судьба постигла и остальные начинания «поселенцев». И возможно одной из главных причин этому было, если это можно так назвать, ПОЛНОЕ ОТСУТСТВИЕ РЕКЛАМЫ. Для Израиля, как и для всего мира, в силе остаётся ленинское замечание о том, что любую политическую деятельность, надо начинать с газеты. Если учесть, что национальные силы в Израиле фактически лишены голоса (правый 'Макор Ришон' теряется на фоне общей массы израильских левых газет, радио и телевидения), то нет ничего удивительного, что израильтяне, в коих жив ещё национальный дух, варятся просто в собственном соку.

И поэтому неизвестно, когда был нанесён Шароном более тяжёлый удар по национальному лагерю: пару лет тому назад, когда он ликвидировал единственное национальное еврейское радио Аруц Шева, или сегодня, когда изгнал евреев из Газы. Бесспорно, для появления в Израиле национально настроенных газет, радио и телеканалов нужны деньги и большие. Но трудно поверить, что при наличии среди представителей мирового еврейства таких национально настроенных толстосумов, как американский еврей Ирвинг Московиц и австралийский еврей Хаим Гутник, а также массы других миллионеров, поддерживающих еврейский национальный лагерь, эти деньги сыскать нельзя.

Конечно же можно. Просто национальный лагерь таких задач перед собой давно не ставил. И в первую очередь потому, что этого лагеря на сегодняшний день на самом деле не существует. Есть отдельные индивидуумы, есть отдельные группы и группки, есть даже пара партий, которые с натяжками можно отнести к национальному лагерю. Но отсутствует лидер, который мог бы все эти группы объединить и возглавить. По сути получился замкнутый круг. Без национально-ориентированных средств массвой информации невозможно создать массовое национальное движения. В то же время отсутствие массового национального движения не позволяет направить достаточно сил на создание национально-ориентированной прессы.

Моше Фейглин, как он разъяснил в статье 'Умереть или покорить вершину', предполагает, что ему удастся вырваться из этого порочного круга, вернув Ликуд на изначальные позиции, путём воздействия на 137 000 членов Ликуда, коим, как он надеется, вскоре предстоит избрать нового лидера партии. Он собирается баллотироваться на пост главы Ликуда и надеется покорить ликудовскую вершину. Конечно, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, но Фейглин лучше, чем кто-либо другой должен понимать, что на самых ближайших выборах лидера Ликуда, он им стать не сумеет. И если, после изгнания из Газы, его «я ошибался и ввёл в заблуждение других, когда сказал, что размежевания не будет», может считаться простительным. То Фейглину сказать после выборов в Ликуде, «я ошибался и ввёл в заблуждение других, когда сказал, что стану главой партии», будет для национального лагеря катастрофой.

Сегодняшние и завтрашние лидеры национального лагеря должны понять, что перед ними стоит триединая задача. Во-первых, выработать единую политку национальных сил, которая станет чёткой альтернативой политике «мира с арабами любой ценой» израильских левых. Во-вторых, создать массовую национально-ориентированную прессу, говорящую израильтянам правду о намерениях арабов. И в-третьих, возглавить израильское правительство. Бесспорно, вершину следует покорять, но не для того, чтобы там остаться, а для того, чтобы потом идти дальше к новым вершинам.

28 августа 2005 года.