Слезы и угрызения совести в личном письме о травме от офицерши, изгонявшей семью Гольдшмидт из их
дома в Ганей-Таль
(«БеШева» 15.9.05)
Дорогая семья Гольдшмидт!
Здравствуйте,
Я уверена, что вы помните меня – офицершу, депортировавшую вас из вашего дома. Я надеюсь, что после
этого письма вы будете думать обо мне иначе.
Уже много времени – с того вторника в Ганей-Таль – я брожу с очень тяжелым чувством. Как и все солдаты,
участвовавшие в депортации Гуш-Катифа и Северного Шомрона.
У меня глубокая душевная рана, и я раскаиваюсь каждую минуту и мечтаю, чтобы это ощущение прошло. Ваша
боль очень задела меня, возможно, потому что вы были первой семьей, которую я должна была, к великому
сожалению, выселить. В ту неделю мне было очень тяжело приехать домой, в том числе и потому, что у меня
есть дом, куда я могу вернуться, и потому что я много плакала и не хотела никого видеть. Те удручающие
картины, которые я видела, задели меня за сердце. Мой отец предложил мне написать вам письмо, чтобы
снять немного с себя груз чувств, который очень давит на меня. В первую очередь, я искренне хочу сказать вам,
что я сожалею. Я сожалею обо всем процессе депортации, я сожалею, что я должна была стоять там против вас
и сдерживать мои слезы, хотя чувствовала себя одной из вас (прим.перев. – если бы она в самом деле была
солидарна с поселенцами, то отказалась бы участвовать в депортации и, скорее всего, получила бы несколько
недель, возможно, даже условно). Я сожалею о душевных страданиях, причиненных вам и всем остальным
семьям в вашем чудесном поселении (прим.перев. – в разрушении которого она участвовала). Именно
Ганей-Таль, жители которого не сопротивлялись силой, причинило нам самую большую боль. Я сожалею, что
задела вас, и желаю вам счастливой жизни и нового начала с минимумом проблем. Я поддерживаю вас и верю
в вас всем сердцем.
Я пишу это письмо в слезах и с сожалением и надеюсь, что вы не выбросите его или что оно не вернет вас в
тот ужасный день депортации. Вашим двум чудесным дочкам передайте, пожалуйста, мое глубокое сожаление
за все, что случилось и мои искренние извинения (прим.перев. – скорее всего, она была ответственной зы
выселение женщин из этого дома). И вы, их родители, были абсолютно правы во всем, что сказали мне и
другому офицеру, бывшему со мной в вашем доме. А теперь на ваши плечи пала трудная задача – продолжать
жить и оберегать ваших детей в этот тяжелый момент. Я уверена, что вы не хотите разговаривать со мной по
телефону или как-то иначе поддерживать связь со мной и пытаетесь забыть прошлое и смотреть вперед, но
если вы все же захотите поговорить со мной, я буду рада услышать ваш голос.
Я рада, что мне выпала возможность обратиться к вам вновь – даже если это посредством письма. О, если бы я
смогла встретиться с вами вновь – при радостных обстоятельствах, разумеется. Простите меня за мой ужасный
почерк, я решила обратиться к вашим сердцам более лично, а не посредством принтера.
Я хочу сказать вам, что я за всю свою жизнь еще не была в такой тяжелой ситуации беспомощности и
глубокого сочувствия людям, с которыми я не была знакома (прим.перев. – но которых выбросила из
дома). Я чувствовала в ту минуту ненависть и злость по отношению к правительству, которое послало меня
на эту тяжелую задачу, которая привела к тому, что мы выглядели как роботы против вас – чудесных людей,
встреча с которыми была для меня наслаждением даже в тех удручающих обстоятельствах.
Я надеюсь, что вы не держите на меня зла и обиды и простите мне и другим солдатам, которые, против своей
воли, должны были участвовать в депортации Гуш-Катифа. Поверьте мне, мы не хотели делать это. Если бы я могла,
я бы вернула колесо назад и сбросила бы тяжелый груз чувств, который был у меня в то утро в вашем доме и не
сдерживала бы мои слезы, чтобы и вы знали, что и мне тяжело и что я тоже плачу с вами.
На этом я заканчиваю мое письмо с пожеланием удачи всей вашей чудесной семье, чтобы у вас были только
счастье и радость в жизни.
Перевел Моше Борухович
МАОФ