До Осло Израиль понимал сущность и характер международного права и судебной системы. Мы знали,
что так же, как наши враги, чтобы очернить нас, пользуются юридическими терминами, так и мы
можем использовать международное право для самозащиты. Мы понимали, что территории Иудеи,
Самарии и Газы – не «оккупированные территории». Пока не приняли основные положения врага
("Макор ришон" 16.7.04)
Всех беспокоит антиизраильское постановление международного суда «справедливости» в Гааге. Но
почему мы придаём значение решениям этого суда? Кто они такие, эти судьи из Египта, Иордании,
Китая и так далее, что смеют судить Израиль?
Конкретно мы уже давно знаем, что такое этот т.наз. международный суд. Это показной суд в лучших
советских традициях. В интервью египетской газете "аль-Ахрам" от ноября 2002-го г. египетский судья
Набиль аль-Араби объяснил свою позицию в отношении Израиля: он призвал арабские и исламские
государства подать на Израиль в суд в Гааге по-обвинению в геноциде. Иорданский судья Ауан
Шуаххат аль-Кавасна в 1994-м г. определил поселения ЙЕША как «незаконные». Зачем же нам
принимать их всерьёз?
В принципе же надо подумать о том, что такое «международное право»? Что это за странное
понятие? Откуда его полномочия?
Известно, к примеру, что галахические еврейские законы происходят и получают право на
существование от Всевышнего. Когда мы верим в Твердыню Израиля, мы соблюдаем законы Торы или
хотя бы понимаем, что не соблюдая её заповедей, мы преступаем закон.
В демократическом государстве закон идёт от народа: народ избирает законодателей, которые, в
качестве народных посланцев устанавливают законы для народа и ради его пользы. Хороши эти
законы или плохи, они легитимны, так как легитимен их правовой источник – народ.
Но что можно сказать о международном праве? Международные законы предлагаются разными
людьми, хорошими и нет. Но не это главное. Главное – от кого законы получают право на
существование, а правовой источник международных законов – это правители стран мира, которые
принимают их. Поскольку большинство государств в мире управляется тоталитарными, а не
легитимными, режимами, источник компетенции международных законов, по меньшей мере,
проблематичен.
На самом деле, как известно – хотя об этом не говорят - , государства, ратифицирующие международные
гуманитарные законы не принимают их как руководство к действию. Тоталитарная ли страна, типа Египта,
или демократическая, как Бельгия – все они действуют в соответствии с интересами своего народа.
Если закон не противоречит этим интересам, они его соблюдают; если противоречит, то не соблюдают.
В демократическом государстве интересы нации обычно отражены в государственных законах.
Например, в США: американская конституция и законы Конгресса сформулированы так, чтобы
правительство могло защищать государство и его граждан и обеспечивать возможно большую свободу
личности, давая возможность каждому гражданину государства жить так, как он решит для себя.
Поскольку американцы считают законы США легитимными, так как они идут от легитимного
источника, они понимают, что в случае противоречия между законом международным и законом
американским побеждает американский закон. Так было, к примеру, в 1985-м году, когда террористы
ООП захватили пассажирский лайнер «Акила Лауро». После того, как египетский тиран Хусни Мубарак
позволил обнаружившимся в его государстве угонщикам корабля улететь в штаб ООП в Тунисе,
вмешались американские военные самолёты и заставили самолёт с террористами сесть на базе
американских военно-воздушных сил в Сицилии. Было много юристов, кричавших, что американцы
совершили угон самолёта и нарушили тем самым международное право. Но американцы не испугались.
Они объяснили, каким образом операция была законна согласно американскому законодательству и,
между прочим, также согласно международному праву. Коль скоро законность операции не подлежала
сомнению по законам США, американцев не беспокоили претензии поборников международного права.
Американцы понимают, что правовой источник международного законодательства не является
легитимным и что те, кто им занимаются, руководствуются в основном политическими соображениями.
Как выразились профессоры юстиции Эрик Познер и Джон Ю в статье из апрельского «Уолл-стрит
джорнал», суд в Гааге «позволил себе стать ассамблеей по нападкам на США и их союзников.
Проблема с международным судом заключается в том, что он пытается выказать себя самостоятельным
фактором в мировой политике, сопротивляясь интересам сильных суверенных государств. Тем самым он
нейтрализует своё значение во всём, что касается отношений между государствами, когда в
большинстве случаев результат определяется державами. Хотя адвокаты, интеллигенты и дипломаты
всего мира в течение долгого времени надеялись, что суд в Гааге станет неким «всемирным
Верховным судом», такое учреждение не может существовать, поскольку мир не является органичной
политической общиной».
Практически все государства в мире понимают это, кроме одного – Израиля.
"Роман" еврея с законом
Возможно, неумение Израиля воспринимать международное законодательство в правильных пропорциях
уходит корнями в особое наследие израильского народа. Для нашего народа закон всегда представлял
собой главную ценность. В конце концов, важнейшее из того, что передали евреи другим народам –
это мировоззрение, согласно которому можно и необходимо видеть в законе власть Всевышнего.
Именно народ Израиля привнёс в мир соответствие между справедливым и даже святым образом
жизни и соблюдением закона. И наши законы, наше восприятие закона всегда казались нам вещью
универсальной. Фактически это наследие и определяло нас как народ на протяжении большей части
истории. Поэтому есть какая-то логика в том, что именно народ Израиля прилагает наибольшие усилия
для соблюдения международных законов, представляющихся нам универсальными.
Отсюда наша слабость. Ведь всё, что касается международного права, имеет отношение не к праву, а к
политике. Враги используют международное законодательство против Израиля не в юридическом плане,
а в политике и в военной стратегии. Они считают себя участниками тотальной войны против Израиля,
и как таковые должны сломить нашу выносливость. Зная нашу чувствительность в отношении закона,
они используют международное законодательство для расчленения израильского общества и мирового
еврейства на лагерь, принимающий легитимность международного суда, и лагерь, не признающий её.
Как говорилось выше, американцы, которые тоже имеют проблемы от применяемого в политических
целях международного права, уже поняли, в чём дело. В статье американского военного прокурора
генерала Чарльза Данлапа, опубликованной изданием гарвардского университета, сказано, что новая
задача, поставленная перед нами войнами 21-го века заключается в необходимости бороться с врагами,
для которых международное право является в некотором роде “lawfare”, или «использование закона в
качестве оружия на войне». Приём lawfare предназначен для ослабления демократии, чувствительной к
власти закона, искажая закон так, чтобы он служил целям врага.
Израиль страдает от откровенного lawfare начиная с общего постановления ООН от 1975-го года,
обозвавшего сионизм расизмом. Суд в Гааге, так же как конференция в Дурбане в августе 2001-го г. и
постоянное поливание грязью Израиля различными учреждениями ООН, естественно, являются прямым
продолжением этого чудовищного постановления.
Пока Израиль не пошёл по ословскому маршруту, он понимал всё это. Мы знали, что подобно тому,
как наши враги, чтобы очернить нас, пользуются юридическими терминами, так и мы можем
использовать международное право для самозащиты. Когда-то мы понимали, что территории Иудеи,
Самарии и Газы – не «оккупированные территории», ведь до Шестидневной войны там не было
ничьего признанного суверенитета. Мы могли объяснить, что международное право не запрещает
создание израильских поселений в ЙЕША. Могли дать юридические обоснования израильскому
суверенитету над этими территориями. Умели доказывать, что террор – преступление против
человечества, и знали, как защитить себя, показав легитимность антитеррористических операций
Израиля, осуществляемых в рамках нашего права на самооборону.
Короче, мы знали, как играть в эту игру. Но всё испортила политика Осло. Принятие мировоззрения,
согласно которому стали возможными ословские соглашения, подразумевало принятие
псевдоюридических-политических позиций наших врагов. Израиль одним махом отбросил все
юридические доказательства, свидетельствующие в нашу пользу, встав вместо этого на ложную
позицию врага. Отказавшись от своих позиций, мы оказались вынужденными приводить доказательства
своей правоты, основываясь на утверждениях врага, что, естественно, не представляется возможным.
На самом деле признание сумасбродного утверждения палестинцев, что территории ЙЕША – это
«оккупированные Израилем палестинские территории», действует против нас на
юридическо-политической арене так же, как и в военной области. У нас есть превосходные
специалисты в обеих этих областях. Но если применять пораженческую стратегию, основанную на
признании вражеской пропаганды, как истины в последней инстанции, то неудивительно, что
результат такой удручающий. Пока мы не вернёмся к пониманию того факта, что Израиль, как и любое
другое государство, должно руководствоваться своими собственными законами и смотреть на
"международное право" как на политическую арену и на международный суд как на сугубо политическую
организацию, мы продолжим одаривать врагов победами. Пока не поймём, что единственный
источник, из которого должно исходить израильское правительство в своих действиях – это законы
Израиля, мы будем продолжать пресмыкаться перед врагами, причинять вред своему народу и
задерживать победу, необходимую нам для существования в качестве народа, соблюдающего законы
Израиля.
Перевод: Лиора Мильман
МАОФ