Бывший корреспондент Ассошиэйтед Пресс объясняет, как и почему репортёры так искажённо представляют миру Израиль, и почему это имеет большое значение

История про Израиль

Можно ли сказать ещё что-нибудь про Израиль и Газу? Этим летом в газетах было не просто найти материалы о чём-нибудь другом. Телевизионные зрители по ночам видели в своих снах груды развалин и поднимающиеся столбы дыма. Типичная статья в недавнем выпуске «Нью-Йоркер» описывала события нынешнего лета, уделив по одному предложению ужасам, происходящим в Нигерии и Украине, четыре предложения - свихнувшимся адептам геноцида из Исламского государства Ирака и Леванта, а оставшуюся часть статьи – 30 предложений – Израилю и Газе. Я уверен, что когда истерия по этому поводу спадёт, события в Газе не будут восприниматься миром как нечто исключительно важное. Да, погибали люди, большинство из них палестинцы (арабы, живущие в Газе – прим. перев.), включая многих невооружённых гражданских лиц. Я хотел бы иметь возможность сказать, что трагедия их гибели, или гибели израильских солдат способна изменить что-то, что она может оказаться каким-то поворотным пунктом. Но у меня нет такой возможности. Этот раунд был не первым в войнах арабов с Израилем, и он будет не последним. Проводившаяся Израилем кампания мало чем отличалась по своему характеру от других кампаний, проводившихся в последнее время построенной по западному образцу армией против того же противника, за исключением более явной угрозы населению страны и бóльшим усилиям по сведению к минимуму числа жертв среди мирного населения, оказавшихся, впрочем, тщетными.

Я считаю, что устойчивое значение войны нынешнего лета заключается не в самой войне. Оно заключается в том, как эту войну освещали средства массовой информации и как на неё реагировали за пределами Израиля, и как всё это обнажило возрождение старого и извращённого образа мыслей и его перемещение с периферии в основное русло Западного дискурса, а именно – обсессивной враждебности к евреям. Ключ к пониманию этого возрождения нельзя найти у джихадистских вебмастеров интернетовских сайтов, корпящих в своих подвалах авторов теорий заговоров или радикальных активистов. Оно обнаруживается среди образованных и респектабельных людей, населяющих индустрию международных новостей; многие из них являются достойными людьми, а некоторые из них – мои бывшие коллеги.

И хотя глобальная мания по поводу действий Израиля воспринимается как само собой разумеющаяся, на самом деле она является результатом осознанных решений, принимаемых конкретными людьми, занимающими ответственные позиции в обществе – в данном случае, журналистами и редакторами. Мир реагирует не на события, происходящие в Израиле, а на описания этих событий, публикуемые новостными организациями. Поэтому ключ к пониманию странной природы этой реакции может быть найден в практике журналистики и, в частности, в серьёзных нарушениях функционирования этой профессии – моей профессии – здесь, в Израиле.

В этом эссе я попробую описать несколько инструментов, позволяющих понять смысл новостей из Израиля. Я обрёл эти инструменты, будучи частью системы: между 2006 годом и концом 2011 года я был репортёром и редактором в иерусалимском бюро Ассошиэйтед Пресс, одного из двух наиболее крупных новостных агентств в мире. Я живу в Израиле с 1995 года и начал работать репортёром с 1997 года.

Данное эссе – это не исчерпывающее исследование грехов международной масс-медиа, не полемика консервативно настроенного человека, и не попытка защитить израильскую политику. (Я убеждённый сторонник важности масс-медиа, принадлежащей к основному руслу средств новостной информации, я придерживаюсь либеральных взглядов и критикую многие политические решения нашей страны). Эссе содержит некоторые неизбежные обобщения. Для начала я рассматриваю основные приёмы международной масс-медиа, используемые ею для изложения истории про Израиль – истории, которая выглядит во многих основных органах массовой информации поразительно однообразной. Эта история, как предполагает использование слова «история», представляет собой некий концептуальный нарратив, который в большей своей части является вымыслом. Затем я даю более широкий исторический контекст того, каким образом Израиль стал объектом обсуждения, и объясняю, почему я уверен в том, что всё то, о чём я рассказываю, должно стать предметом серьёзного внимания не только тех, кто озабочен еврейскими делами. И я постараюсь, чтобы эссе не получилось слишком длинным.

Насколько важна история про Израиль?

Кадровая политика является лучшим способом оценки важности той или иной истории для любой новостной организации. Когда я был корреспондентом Ассошиэйтед Пресс, в агентстве было более 40 штатных сотрудников, занимающихся исключительно Израилем и палестинскими территориями. Это было намного больше числа штатных сотрудников АП, находящихся в Китае, России или Индии, или во всех 50 странах Африки южнее Сахары, вместе взятых. И оно было выше, чем общее число сотрудников, находящихся для сбора информации во всех странах, где произошла так называемая «арабская весна».

Чтобы лучше почувствовать масштаб: перед началом гражданской войны в Сирии постоянное присутствие АП в этой стране обеспечивалось единственным признанным сирийским режимом стрингером. Редакторы АП были убеждены, что важность Сирии как источника новостей в 40 раз меньше, чем Израиля. Я вовсе не намерен цепляться именно к АП – это агентство вполне подходит к роли типичного, что позволяет использовать его в качестве примера. Крупные игроки в новостном бизнесе практикуют групповое мышление, и подобная кадровая политика распространена во всём нашем стаде. Количество сотрудников в Израиле несколько уменьшилось после начала восстаний в арабских странах, но оставалось всё равно высоким. И когда в Израиле разгорелись события этого лета, репортёры часто перемещались в Израиль из стран, где происходили более смертоносные конфликты. Израиль продолжал побивать почти всех.

В результате объём новостных материалов из Израиля, даже если там происходило мало что интересного, выводил его на первое место в плане человеческих жертв, хотя их число могло быть абсурдно малым. Например, за весь 2013 год число погибших в результате израильско-палестинского конфликта составило 42 человека – то есть, примерно столько же, сколько было убито за месяц в Чикаго. В Иерусалиме, получившем мировую известность как город непрекращающегося конфликта, число насильственно убитых на душу населения за прошлый год было слегка меньшим, чем в Портленде, штат Орегон, считающимся одним из самых безопасных городов США. По контрасту, за три года сирийского конфликта погибли около 190 тысяч человек, или на 70 тысяч больше, чем число погибших за всё время арабо-израильского конфликта, начавшегося сто лет назад.

Тем не менее, новостные организации решили, что этот конфликт более важен, чем, например: 1600 женщин были в прошлом году убиты в Пакистане (271 после того, как их изнасиловали, а 193 из них сожгли живьём), происходящее уже много лет фактическое уничтожение Тибета коммунистической партией Китая, кровавая бойня в Конго (более 5 миллионов убитых с 2012 года) или в Центральной Африканской Республике, не говоря уже о конфликтах в заброшенных уголках Индии или Таиланда, о которых никто и никогда не слышал. Они считают, что история про Израиль – наиважнейшая на земном шаре, или около того.

Что считается важным в истории про Израиль, а что нет

Репортёр, работающий в международном корреспондентском корпусе, быстро понимает, что самым важным в истории об израильско-палестинском конфликте является Израиль. Если вы следите за освещением этого конфликта в основных средствах информации, вы почти не обнаружите там настоящего анализа палестинского общества или существующих в нём идеологий, описания вооружённых палестинских групп или расследования деятельности палестинского правительства. Палестинцы не воспринимаются всерьёз как активный фактор в определении их собственной судьбы. Запад решил, что палестинцы должны были захотеть создать своё государство рядом с Израилем, и это стремление приписывается им как факт, хотя любой, кто плотно общался с настоящими палестинцами, понимает, что дело (и вполне оправданно, на мой взгляд) обстоит куда как сложнее. Кто они такие и чего они хотят, совсем не важно. История конфликта требует, чтобы они существовали в качестве пассивной жертвы той стороны, которая как раз и является наиболее важной.

Например, коррупция является весьма болезненной проблемой для многих палестинцев, находящихся под властью палестинской администрации, но когда я и ещё один репортёр предложили написать статью на эту тему, шеф нашего бюро проинформировал нас, что палестинская коррупция «не тянет на историю». (Израильская коррупция, в отличие от этого, вполне достойна интереса публики, и мы освещали её неоднократно).

Израильские действия анализируются и критикуются, и о каждом недостатке израильского общества пишутся агрессивные репортажи и аналитические статьи. Однажды, взяв один период длительностью в семь недель, от 8 ноября до 16 декабря 2011 года, я решил подсчитать количество исходивших из нашего бюро статей и сообщений о различных моральных дефектах израильского общества – предложенного проекта закона, предназначенного для подавления свободы прессы, увеличивающегося влияния ортодоксальных евреев, незаконных форпостах на территориях, сегрегации по половому признаку, и так далее. Я насчитал 27 отдельных статей, в среднем по одной статье каждые два дня. По самой консервативной оценке, это число материалов было больше, чем общее число критических статей о палестинском правительстве и обществе, в том числе о тоталитарных исламистах Хамаса, которые наше бюро опубликовало за предыдущие три года.

Хартия Хамаса, например, призывает не только к уничтожению Израиля, но и к убийству евреев, и обвиняет евреев в организации французской и российской революций и обеих мировых войн; когда я работал в АП, эта хартия никогда не упоминалась в печатных материалах, хотя Хамас победил в палестинских национальных выборах и превратился в одного из важнейших региональных игроков. Чтобы связать это с событиями нынешнего лета: какой-нибудь эксперт мог бы предположить, что решение Хамаса построить в течение последних лет военную инфраструктуру под гражданской инфраструктурой Газы может оказаться новостью, вполне достойной освещения в прессе хотя бы с той точки зрения, насколько это скажется на ходе военных действий во время следующего конфликта, и во что это обойдётся гражданскому населению. Но это был не тот случай. Боевые позиции Хамаса сами по себе, по мнению новостных организаций, не имели значения, и поэтому вся эта тема была проигнорирована. Важным оказалось решение Израиля атаковать их.

Не так давно прошла довольно бурная дискуссия о попытках Хамаса запугивать репортёров. Каждому ветерану журналистского корпуса известно, что запугивание это вполне реально, и я сам был тому свидетелем, будучи редактором новостной службы АП. Во время кампании 2008-2009 года в Газе мне пришлось лично убирать из репортажа ключевые детали – что боевики Хамаса были одеты в гражданскую одежду и считались мирными жителями при подсчёте количества убитых и раненых – из-за угроз в адрес нашего репортёра в Газе. (Тогда, как и сейчас, существовала практика не информировать читателей, что материал подвергался цензуре, если только цензура не была израильской. В начале августа этого года редактор новостей бюро АП в Иерусалиме представил к публикации материал о запугивании репортёров Хамасом; корреспонденция была положена под сукно его начальством и так и не была опубликована).

Но если критики вообразят, что журналисты шумно возмущаются по поводу проблем, связанных с освещением действий Хамаса, и что головорезы Хамаса мешают им своими угрозами выполнять их работу, это, вообще говоря, не совсем так. Существует много способов, не подвергаясь особому риску, сообщать о действиях Хамаса, если есть такое желание: приписывать авторство израильтянам, вообще не указывать автора сообщения, или приводить сообщение как цитату из израильского источника. Репортеры, если им это нужно, бывают весьма изобретательными.

Факт заключается в том, что запугивание репортёров Хамасом считается, в основном, не относящимся к делу, так как вообще все действия палестинцев не относятся к делу. Большинство репортёров в Газе убеждены в том, что их задача – документировать и сообщать о проявлениях насилия Израиля по отношению к палестинским мирным жителям. В этом суть истории про Израиль. Вдобавок к этому, репортёров всегда поджимают сроки, их работа связана с риском, многие не владеют арабским языком и далеко не всегда достаточно хорошо понимают то, что происходит. Они зависят от своих палестинских коллег и посредников, которые либо сами боятся Хамаса, либо являются его сторонниками, либо и то, и другое вместе. Репортёров послали туда ради того, чтобы они рассказали простую историю, и для того, чтобы она не была испачкана неудобными фактами, хамасовским головорезам совсем не обязательно отгонять их от этих фактов.

Поэтому совсем не случайно те несколько журналистов, которые этим летом сообщали о том, что хамасовские боевики запускают ракеты из густо заселённых жилых районов, вовсе не принадлежали, как вы могли предположить, к крупным новостным организациям с большим штатом сотрудников, постоянно размещённых в Газе. Это были, главным образом, какие-то единичные представители периферийных новостных агентств, только-только появившихся в этом углу Ближнего Востока – какой-то финн, группа из Индии, ещё несколько подобных им. Памятка о том, что можно и что нельзя, ещё не дошла до этих бедняг.

Что ещё не является важным?

Тот факт, что в Израиле в последнее время избирали умеренные правительства, проявлявшие заинтересованность в урегулировании с палестинцами, которое было палестинцами и сорвано, считается несущественным и упоминается очень редко. Подобные умолчания часто не являются результатом оплошности, а представляют собой осознанную политику. Например, в начале 2009 года двое моих коллег получили информацию, что премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт сделал несколькими месяцами ранее весьма щедрое мирное предложение палестинской администрации, которая сочла его недостаточным. Сообщение об этом ещё не публиковалось, но, тем не менее, оно было – или должно было быть – одной из самых значительных новостей того года. Эти репортёры получили подтверждение о сделанном предложении от обеих сторон, а одному даже удалось увидеть карту, но главные редакторы в бюро решили не публиковать эту новость.

Некоторые сотрудники были в ярости, но это не помогло. Наш нарратив говорил о том, что палестинцы были умеренными, а израильтяне – упрямыми и всё более и более экстремистскими. Если опубликовать материал о предложении Ольмерта – или, что то же самое, слишком глубоко копнуть в суть Хамаса – наш нарратив превратится в бессмыслицу. Поэтому нас проинструктировали, чтобы мы игнорировали эту информацию, и мы её игнорировали в течение более полутора лет.

Это решение преподало мне урок, который должен быть ясен всем, интересующимся историей про Израиль: многие люди, решающие, что вы будете читать и видеть о происходящем здесь, видят свою роль не в том, чтобы объяснить, а в том, чтобы внушить определённую политическую линию. Освещение событий – это оружие, которое должно попасть в руки тех, кто им нравится.

Как строится история про Израиль?

История про Израиль строится с помощью тех же терминов и выражений, которые были в ходу с начала 1990-х: поиски решения «два государства для двух народов». Принятой точкой зрения является то, что конфликт этот – он «израильско-палестинский». Это означает, что конфликт имеет место на земле, которую контролирует Израиль – а это 0.2 процента всего арабского мира – где евреи составляют большинство, а арабы – меньшинство. Более точное описание конфликта – это «израильско-арабский» или «еврейско-арабский»; то есть, это конфликт между 6 миллионами евреев Израиля и 300 миллионами арабов в окружающих странах. (Возможно, «израильско-мусульманский» было бы ещё более точным описанием, если принять во внимание враждебное отношение таких неарабских стран, как Иран и Турция, или ещё шире, одного миллиарда мусульман во всём мире). Это конфликт, который существовал в различных формах примерно столетие, ещё до возникновения Израиля и уж тем более до 1967 года, когда Израиль взял под свой контроль палестинские территории Газы и Западного Берега (Иудеи и Самарии – прим. перев. ), и до того, как начали употреблять термин «палестинцы».

Использование термина «израильско-палестинский» позволяет изображать евреев, крошечное меньшинство на Ближнем Востоке, как сильную сторону. Он также содержит в неявном виде предположение, что если палестинская проблема будет каким-то образом решена, конфликт будет исчерпан, хотя ни один информированный человек сегодня не верит в то, что будет именно так. Это определение позволяет также описывать израильский поселенческий проект – который, по моему убеждению, является серьёзной моральной и стратегической ошибкой Израиля – не тем, чем он является, а именно, еще одним деструктивным симптомом конфликта, а, скорее, его причиной. (Поразительно, как столь опытный и глубоко проникший в суть проблемы автор может противоречить сам себе в одном и том же абзаце: с одной стороны, он указывает, что «ни один информированный человек сегодня не верит в то», что конфликт будет исчерпан, если палестинская проблема будет решена, а с другой, назвав поселенческий проект симптомом, а не причиной конфликта, считает его ошибкой Израиля. В Газе израильских поселений нет. – прим. перев. ).

У разбирающегося в сути происходящих на Ближнем Востоке событий наблюдателя может возникнуть впечатление, что регион этот представляет собой вулкан, роль лавы в котором играет радикальный ислам, идеология, различные воплощения которой формируют сейчас эту часть мира. Израиль – это крошечная деревушка на склоне этого вулкана. Хамас является местным представителем радикального ислама, и он открыто провозглашает своей целью уничтожение еврейского меньшинства в Израиле. Точно так же Хизбалла является доминантным представителем радикального ислама в Ливане, Исламское государство – в Сирии и Ираке, Талибан – в Афганистане и Пакистане, и т.д.

Хамас, как он сам охотно подтверждает, не является участником попыток создать палестинское государство рядом с Израилем. Он ставит перед собой другие задачи, которые он не скрывает и которые подобны целям групп, перечисленных выше. Начиная с середины 1990-х годов, более, чем любой другой игрок на этом поле, Хамас разрушил израильских левых, вынудил умеренных израильтян стать противниками территориальных уступок и похоронил надежды на компромисс «два государства для двух народов». Так выглядит один из точных методов описания истории, о которой мы ведём речь.

Наш наблюдатель может также на вполне законных основаниях описать эту историю через призму меньшинств на Ближнем Востоке, которые все как один испытывают интенсивное давление ислама. Когда эти меньшинства беспомощны, их судьба, как мы сейчас видим, подобна судьбе езидов или христиан в северном Ираке, а когда они вооружены и организованы, они могут постоять за себя и выжить, как в случае евреев и (мы должны на это надеяться) курдов.

Другими словами, есть много различных способов рассмотреть и понять, что здесь происходит. Иерусалим расположен на расстоянии менее одного дня пути от Алеппо или Багдада, и каждому должно быть ясно, что мир на Ближнем Востоке остаётся неуловимым даже в таких местах, где нет ни одного еврея. Но репортёры, вообще говоря, не могут рассматривать историю про Израиль в связи с чем-нибудь ещё. Вместо того, чтобы говорить об Израиле как об одной из деревушек, сидящих на склоне вулкана, они описывают Израиль как вулкан.

История про Израиль описывается таким образом, как если бы она не имела никакого отношения к событиям, проходящим по соседству, потому что «Израиль» международного журнализма не существует в той же самой геополитической вселенной, где существуют Ирак, Сирия или Египет. История про Израиль – это не история, рассказывающая о текущих событиях. Это о чём-то совсем другом.

Старый белый экран

В течение веков не имеющие своего государства евреи играли роль громоотвода при вспышках враждебного настроения среди местного населения. Они были символом всего, что было неправильно. Хотели ли вы подчеркнуть, как плохо быть алчным? Евреи были алчными. Трусость? Евреи были трусливыми. Вы были коммунистом? Евреи были капиталистами. Вы были капиталистом? В этом случае евреи были коммунистами. Моральные недостатки были существенной характеристикой евреев. Такова была их роль в христианской традиции – единственная причина, по которой европейское общество знало или вспоминало о них вообще.

Как и многие евреи, выросшие во второй половине 20 века в дружественной атмосфере Западных городов, я прогонял от себя такие идеи как болезненные воспоминания моих дедушек и бабушек. Но я понял сейчас одну вещь – а этим летом я был далеко не единственным – что я был дураком, стараясь забыть эти воспоминания. Сегодня люди Запада склонны верить в то, что болезнями нашего времени являются расизм, колониализм, милитаризм. Единственная в мире еврейская страна принесла человечеству меньше вреда и больше добра, чем большинство стран на Земле, и, тем не менее, когда люди пытаются найти страну, которая символизировала бы грехи нашего нового пост-колониального, пост-милитаристского, пост-этнического мира, они выбирают только эту страну.

Когда люди, берущие на себя ответственность преподносить всему миру объяснение, что такое этот мир - то есть журналисты - освещают еврейскую войну как явление, достойное внимания больше, чем любое другое, когда они изображают евреев Израиля как сторону, вполне очевидно стоящую на стороне зла; когда они стараются не упоминать любые возможные оправдания действий евреев, но при этом скрывают подлинное лицо их врагов, они говорят своим читателям, вольно или невольно, что евреи – самые плохие люди на земле. Евреи – это символ всех зол, которые цивилизованные люди приучались ненавидеть с давних времён. Освещение связанных с евреями событий международной прессой превратилось в постановку морализирующей пьесы со знакомым всем главным злодеем.

Некоторые читатели могут помнить, что Британия участвовала во вторжении в Ирак в 2003 году, последствия которого привели к гибели числа людей, в три раза превышающего число людей, убитых за всё время израильско-арабского конфликта; тем не менее, в Британии проходят многотысячные бурные демонстрации, обвиняющие еврейский милитаризм. Белые люди в Лондоне и Париже, чьи родители не так давно пользовались услугами чернокожих опахальщиков в гостиных Рангуна и Алжира, осуждают еврейский «колониализм». Американцы, живущие в местах, которые называются «Манхэттен» или «Сиэтл», осуждают евреев за то, что они согнали со своих мест коренных жителей Палестины. Русские репортёры осуждают безжалостную военную тактику Израиля. Бельгийские репортёры осуждают отношение Израиля к африканцам. Когда Израиль несколько лет назад открыл транспортное обслуживание для палестинских рабочих, живущих на Западном Берегу (в Иудее и Самарии – прим. перев. ), американские читатели прессы могли прочесть в новостях об израильских «сегрегационных автобусах». И есть много людей в Европе, и не только в Германии, которым доставляет удовольствие прочесть о евреях, обвиняемых в геноциде.

Не нужно быть профессором истории, или психиатром, чтобы понять, что происходит. Поднявшись из пепла, несмотря на самые неблагоприятные условия, и найдя себе убежище в крохотном уголке планеты, потомки бессильного народа, которого изгнали из Европы и исламского Ближнего Востока, стали тем, кем были их дедушки и бабушки – местом, в которое мир плюёт. Евреи Израиля с общего согласия превратились в экран, на который можно проецировать то, что вы ненавидите в самом себе и в вашей стране. А инструментом, с помощью которого проецируется эта психологическая картина, является международная пресса.

Кого заботит то, что мир получает неверную историю про Израиль?

Поскольку существует разрыв между тем, что и как происходит на самом деле, и тем, как это освещается, создаются неверные мнения и проводится неверная политика, и наблюдатели регулярно сталкиваются с непонятными для них событиями. Такое происходило и раньше. В годы, предшествовавшие распаду Советского Союза в 1991 году, как писал эксперт по России Леон Арон (Leon Aron) в своём эссе в журнале «Международная политика» («Foreign Policy»), «буквально ни один западный эксперт, учёный, правительственный чиновник или политик не замечал признаков надвигающегося коллапса Советского Союза». Империя загнивала в течение многих лет, и существовали признаки этого, но люди, которым по должности полагалось видеть и сообщать об этом, не сумели сделать то, что должны были, и когда сверхдержава вдруг рухнула, все были поражены.

А ещё была гражданская война в Испании. «Ранее я замечал, что ни одно событие не освещается в газетах правильно, но в Испании я впервые столкнулся с сообщениями в газетах, которые не только не имели никакого отношения к фактам, но даже не соответствовали тому, что предполагается в обычной лжи… Фактически я видел перед собой историю, которая писалась в терминах не того, что происходило на самом деле, а того, что должно было происходить в соответствии с различными ‘партийными линиями’». Так писал Джордж Оруэлл в 1942 году.

Это было не для Оруэлла - не успев высадиться из самолёта в Каталонии, сняться на фоне пушки республиканской армии, чтобы получился хороший кадр, и с апломбом повторять то, что говорили или описывали другие, и что способен увидеть каждый дурак: оружие, развалины, тела убитых. Он смотрел далеко за пределы идеологических фантазий своих коллег и хорошо понимал, что наиболее важные вещи не обязательно лежат на поверхности. Он понимал, что происходящее в Испании вообще не имело отношения к Испании – это было столкновение двух тоталитарных систем, немецкой и русской. Он знал, что является свидетелем угрозы для европейской цивилизации, он писал об этом – и он был прав.

Понимание того, что произошло этим летом в Газе, будет означать понимание роли Хизбаллы в Ливане, подъёма суннитского джихада в Сирии и Ираке, и что такое длинные щупальца Ирана. Оно требует осознания того, что такие страны, как Египет и Саудовская Аравия чувствуют себя ближе к Израилю, чем к Хамасу. Но прежде всего, оно требует понимания того, что ясно почти любому на Ближнем Востоке. Восходящая сила в нашей части планеты не имеет отношения ни к демократии, ни к современности. Это пользующаяся немалой поддержкой фанатиков ветвь ислама, принимающая различные и подчас конфликтующие формы и использующая крайнее насилие в попытках взять этот регион под свой контроль и противостоять Западу. Тот, кто осознает этот факт, будет в состоянии оглянуться вокруг и соединить отдельные точки в логически обоснованную линию.

Израиль – это не идея, не символ добра или зла, или лакмусовая бумага для определения либерального мнения на званых обедах. Это маленькая страна, находящаяся в страшноватой части света, которая становится всё страшнее. О ней надо рассказывать с той же мерой критики, как и о любой другой стране, и рассматривать её в соответствующем контексте и в правильных пропорциях. Израиль – это вовсе не одна из наиболее важных историй в мире или даже на Ближнем Востоке; каким бы ни стал этот регион в следующем десятилетии, его образ будет определяться Израилем в той же мере, в какой Вторая мировая война определялась тем, что происходило в Испании. Израиль – это крохотная точка на карте, этакий вставной номер, который оказался перегруженным необычайно сильным эмоциональным содержанием.

Многие на Западе явно предпочитают привычный комфорт скрупулёзного анализа моральных недостатков евреев и столь знакомое им ощущение превосходства, которое он им доставляет, вместо того, чтобы взглянуть в глаза печальной и сбивающей с толку реальности. Они могут убедить самих себя, что всё это – проблема евреев и даже их вина. Но журналисты погружаются в эти фантазии за счёт своей способности внушать доверие к себе и к своей профессии. И, как бы сказал нам Оруэлл, мир развлекает себя фантазиями, ставя на карту своё будущее.

Мэтти Фридман (Matti Friedman) побывал в качестве репортёра в Ливане, Марокко, Египте, Москве и Вашингтоне, а также в Израиле и на Кавказе в связи с происходившими там конфликтами. Его первая книга «Кодекс Алеппо» (The Aleppo Codex) завоевала приз Сэми Рора (Sami Rohr Prize ) за 2014 год в номинации «Еврейская литература», а его вторая книга об израильских пехотинцах, охраняющих изолированный аванпост в Ливане, будет опубликована в следующем году. Он живёт в Иерусалиме.

Эссе опубликовано 26 августа 2014 года на сайте
http://www.tabletmag.com/jewish-news-and-politics/183033/israel-insider-guide

Перевод с английского Эдуарда Маркова
Хайфа, 4 сентября 2014г.