Успешный писатель и драматург Тувия Тененбойм использовал немецкое журналистское удостоверение, чтобы заручиться доверием руководителей ПА и "мирных активистов" из Израиля и всего мира, и услышал от них слова, которые они никогда не сказали бы израильскому журналисту. Его свежая книга "Хватай еврея" - захватывающий документ, вызывающий смех и приводящий в отчаяние из-за антисемитизма арабов и самоненависти израильских левых. Сколько у них ненависти! Для примера глава из книги, в которой фигурирует Арик Ашерман - реформистский "раввин", борец за права человека
Раввин иного типа - Арик Ашерман из организации "Раввины (реформистские) за права человека" ждет меня назавтра. Он получает огромное финансирование от различных организаций и он обязан "поставить им товар". Сегодня он поставляет товар. На нем футболка T с надписью "Все мы аль-Аракиб", он стоит возле арендованной им машины, которая должна доставить меня на оливковую плантацию возле Шхема. Там я должен буду присоединиться к арабам, которые собираются срывать там оливки. Он не едет со мной, потому что был там вчера, но он платит за машину и водителя, чтобы я смог участвовать в "святом деле" его организации - обслуживании и защите арабских сборщиков оливок на спорной плантации. Ко мне присоединяются израильтянин Дан, работающий у Арика, и приехавший из Кении Морис - также "активист" Арика.
Морис изучает улаживание конфликтов и международный мир и он счастлив от возможности принять участие в кемпейне организации "Раввины за права человека" по "защите арабов от поселенцев".
Цель жизни Мориса - достижение мира во всем мире, он изучил весь мир и выяснил, что одна сила угрожает миру во всем мире - Израиль.
Лишь несколько дней назад СМИ сообщили, что исламские фанатики зашли в торговый центр и стали убивать посетителей, отрезая им органы тела, отрясая весь мир жестокостью. Это случилось на родине Мориса - в Кении, и можно предположить, что если бы Морис в самом деле хотел применить в проблемном месте изученные им технологии улаживания конфликтов, он должен был бы находиться в Кении. Но нет - он находится здесь.
Я прошу его объяснить это, но вместо ответа он нервно улыбается и смотрит на меня так, как будто я воплощение дьявола.
Абу Рами из Иерусалима - наш водитель. Раньше он был водителем Ури Авнери (прим.перев. - ультралевый деятель) - самого пожилого израильского мирного активиста, сегодня он работает с Ариком. Во время езды он указывает на интересные объекты. Например, дом на холме: "Это дом Моше Зара - главного поселенца!" Не спрашивайте меня: какой смысл этой фразы - я не имею понятия.
Мы приезжаем в деревню Бурейн и вскоре выйдем в направлении плантации, чтобы защищать арабов от брутальных евреев.
Нас приветствует местный араб, который говорит, что около года назад в него стреляли 2 поселенца.
"Как тебя зовут?" - спрашиваю его.
"Брюс Ли".
Он в самом деле сказал "Брюс Ли" или пытался сказать нечто подобное? Я не уверен, но отвечаю: "Очень приятно встретить тебя. Меня зовут Кунг Фу".
Солнце восходит, небо голубеет, нам в лицо дует прохладный ветер, а поселенцы, как объясняют мне, находятся буквально рядом.
Атмосфера горячая, Возможно, готовится конфликт с поселенцами и я взволнован до крыши.
Но прежде всего мы должны подняться на холм с оливками. 10 раз я почти падаю, потому что путь извилистый, есть соскальзывающие камни, но что не сделаешь, чтобы помочь арабам спастись от стрельбы евреев?
Мы добираемся до "деревьев Брюса Ли" и начинаем собирать маслины.
По наивности я полагал, что будем служить охранниками от агентов зла, а не рядовыми сборщиками маслин, но оказывается: я ошибался - я не обратил внимание на слово "обслуживание" во фразе Ашермана "обслуживание и защита".
Дан и Морис - энергичные обслуживающие - работают без устали вместе с Брюсом Ли и собирают падающие зеленые скользкие плоды в лежащий на земле мешок.
"Поселенцы убивают нас", - говорит мне Брюс Ли, пока негр-кениец и еврей-израильтянин пашут на него.
"Сколько до сих пор погибло от огня поселенцев?"
Дан, украдкой подслушивающий наш разговор, немедленно вмешивается: "Ты можешь посмотреть это в Интернете".
Я игнорирую его и вновь спрашиваю "Брюса Ли": "Сколько из вас погибло от огня поселенцев до сих пор?"
"Двое".
"Когда?"
"В 1999 и 2000 году".
С тех пор прошло много времени. "Брюс Ли" смотрит мне в лицо и понимает, что не смог вызвать у меня страха от евреев. Но ушлый "Брюс Ли" знает, что есть белые люди, нуждающиеся в хорошем рассказе, чтобы начать бояться евреев. "Брюс Ли" хочет задеть "Кунг Фу" за живое.
"Несколько дней назад", - говорит он, - "поселенец увидел араба, молящегося на холме, и сказал ему прекратить молиться. Араб не послушался и продолжил молитву. Поселенец немедленно слез с коня и выстрелил в молящегося араба".
"Я не знал, что поселенцы скачут на лошадях, но, разумеется, я не знаю всего. Видел ли ты это своими глазами?"
"Сосед рассказал мне".
Брюс Ли спрашивает меня откуда я.
"Я немецкий журналист".
"Спасибо тебе, что ты даешь репортажи европейцам о проблемах палестинцев. Мы рады европейскому бойкоту поселенческой продукции".
"Не за что".
Ушлый Брюс Ли знает, что надо лишь похвалить немецкого журналиста и он немедленно покраснеет от радости.
Краем глаза я улавливаю, что Дан и Морис работают, не останавливаясь. Глядя на них, я прихожу к выводу, что речь не идет о дипломированных сборщиках оливок, но их энергия компенсирует недостаток опыта.
Проходит час, но все еще на горозонте не показывается ни один убийственный поселенец, и это нерадостные известия для "раввина" Арика. Разумеется, он молился Богу особую молитву, чтобы Тот помог ему и чтобы я увидел своими глазами еврейскую жестокость, но Бог поленился и не послал злобных еврейских поселенцев убивать нас. Убедившись, что Бог не реагирует на его молитвы, Арик решил вмешаться и позвонил мне: "Если хочешь, можно организовать, чтобы тебя отвезли на другой машине в другое место, чтобы ты увидел ужасные преступления, совершенные евреями в прошлом".
Мне кажется абсурдным, что он так старается доказать мне, что евреи - убийственные создания, но я люблю театр абсурдаи говорю, что буду рад, если меня отвезут в места, где евреи убивали невиновных.
Арик говорит, что парень по имени Закария скоро приедет забрать меня.
Но до приезда Закарии "Брюс Ли" зовет нас обедать: хумус с бобами и питой.
Мы едим под красивым оливковым деревом и "Брюс Ли" вновь рассказывает мне, что был ранен двумя поселенцами, и добавляет детали: они братья, он знает их.
"Как их зовут?"
Он не знает, только знает их в лицо.
"Кто-то знает?"
"Да. Израилькая полиция провела расследование и подала обвинительное заключение в суд".
Насколько я понимаю, в суд невозможно подать обвинение против "лица", нужны имена. "У кого записаны имена?"
"У Юдит из организации "Еш дин" (израильская левая организация, предоставляющая арабам юридическую помощь), - говорит он.
Я записывают себе: найти эту активистку и узнать детали.
Тем временем прибывает Закария. Это араб из деревни Джет, у него визитная карточка "координатора по правам человека".
Я влезаю в его импозантную оборудованную машину.
"Что ты хочешь увидеть?"
"Все".
Он везет меня в деревню Бурейн. Мы добираемся туда за несколько минут. Повсюду видна удручающая беднота, что не хочется смотреть.
Я вижу тут то, что большинство потребителей новостей в мире думают, что есть в Палестине. Выясняется, что международные СМИ иногда показывают правду.
Чтобы вдохнуть немного свежего воздуха, я выхожу из машины и иду купить сигареты в маленьком магазине - скорее, это дыра в стене, чем магазин, и смотрю на дым из моего рта.
Кроме дыма и улицы я вижу ватагу детей и начинаю играть с ними. Они рады и я тоже: такие довольные, неизвестно чему. Они набрасываются на меня - незнакомца. Если кто-то нуждается в доказательствах, что дети могут быть довольными в этом... месте, может приехать в эту деревню. Я пытаюсь сравнить это с Грейт-Нек в Нью-Йорке, где был много лет назад. Это один из самых богатых пригородов в Америке, где дети удостаиваются самого лучшего ухода, самого лучшего образования, самых блестящих игрушек, самого насыщающего питания, домов с самыми красными крышами. Были ли дети там более счастливыми? Можно ли было увидеть их идущими вместе по улице с улыбками на лицах и общий смех сопровождает все, что они делают? Ни в коем случае. Дети в Грейт-Нек страдают от болезни "избыток изобилия", а дети в Бурейн даже не знают, что на свете существует такая болезнь.
Я наслаждаюсь видом детей деревни Бурейн и продолжаю играть с ними.
Вскоре присоединяются еще детишки. Я сочиняю песню и мы поем ее все вместе очень громко - самый лучший уличный театр, который когда-либо был в Бурейне.
В глазах Закарии и представителей организации "Раввины (реформистские) за права человека" дети и я выглядим сумашедшими. Он смотрит на детей и говорит мне, что это представление напоминает ему арабскую пословицу "Если твои друзья сумашедшие, а ты нет, то твое здравомыслие не поможет тебе". Т.е. сейчас я могу делать все, что хочу, и он вынужден присоединиться ко мне. Мне это нравится.
Некто с другой стороны улицы пытается выяснить, что это за представление, и приближается к нам. Он называет себя Мунир. И он - хотите верьте, хотите нет - активист за права человека. Точнее, он работает на Еш дин - израильскую организацию, финансируемую Institute fur Auslandsbeziehungen (Институт по связям с зарубежными культурами) и другими организациями.
2 араба, которым евреи и европейцы платят, чтобы они сфотографировали плохих евреев, - встречаются на одном углу, - это кажется мне кафкианским. Левацкие израильские организации ищут днем с огнем несправедливости, творимые их соотечественниками, и соревнуются друг с другом, кто больше наймет арабских агентов.
Я спрашиваю Мунира знаком ли он с активисткой по имени Юдит.
Разумеется, знаком. Почему я не спросил его раньше? Она была тут только что.
Он дает мне ее номер телефона.
Юдит говорит мне, что знает все про Брюса Ли и братьев-поселенцев, но есть маленькая проблема - она не знает имен поселенцев. "Это в моем компьютере", - говорит она, - "в течение 10 минут я найду".
"Нет проблем. У меня есть 10 минут". Через несколько минут выясняется, что у нее нет имен этих поселенцев.
"Подожди. Есть следственное дело в полиции, судебный иск, хоть что-нибудь?"
"Это тебе придется выяснить у Мохаммеда".
"Кто это Мохаммед?"
"Адвокат".
"Можно его номер телефона?"
"Он в Умм эль-Фахме".
Я благодарю и прекращаю беседу. Нет смысла исследовать это дальше.
Закария везет меня в дом, где ЦАХАЛ сжег одну из комнат. Мунир присоединяется к нам.
Закария останавливает свой большой черный автомобиль возле черной комнаты в доме. Надо признать: замечательный образ.
Я вхожу в маленькую комнату, стены которой выглядят выгоревшими.
Мунир рассказывает:
"В последнюю субботу, в 4:30 армия прибыла в деревню. 2 солдата слезли с джипа, подошли к первому дому и бросили в него гранату. Объявили, что нельзя выходить из домов, подошли ко второму дому и бросили 3 гранаты. Тогда взрослые и дети начали бросать камни. Прибыло много солдат - 10 джипов. Бросили 3 гранаты со слезоточивым газом в этот дом. 2 маленькие девочки и младенец, бывшие в доме, задохнулись. Я вызвал пожарных и они потушили огонь".
- Почему армия сделала это?
- Это происходит каждый день: приезжает армия и бросает гранаты, дети бросают камни.
- Каждый день?
- Раз в 2 дня.
- Они были тут вчера?
- Нет.
- Так приедут сегодня. В котором часу они обычно приезжают?
- Около четырех.
- Сейчас два. Я подожду здесь - всего два часа.
Я думаю, как разумно использовать 2 часа, и мне в голову приходит идея: посколько солдаты прибывают каждые 2 дня и бросают гранаты, то я смогу увидеть много обгорелых домов.
- Можно посмотреть еще сгоревшие дома? - спрашиваю я.
- Нет.
Это странно: "немецкий журналист" хочет увидеть доказательства еврейской жестокости, о которой рассказывают арабы, но они не предоставляют доказательств. Но "немцы хотят доказательства".
Мы на Ближнем Востоке и аллах - не фраер.
Тут подходит женщина и говорит, что сняла это на свой мобильный телефон.
- Можно увидеть снимки?
- Пожалуйста.
Она идет за телефоном, но - как печально - телефон испорчен и снимки стерлись.
Я понимаю, что мне скорее стоит ожидать прихода Махди (мусульманский Мессия), чем прихода ЦАХАЛя или доказательств жестокости израильтян. Поэтому я решаю вернуться к машине Закарии и уезжать оттуда.
Звонит Арик, телефон Закарии на дибурите. Он говорит с Закарией по арабски - языке, который "немец" не должен знать. Арик говорит Закарии, что если я готов подождать еще немного, то пусть Закария повезет меня показать нечто. Организация "Раввины (реформистские) за права человека" оплатит поездку, говорит Арик.
Это интересные новости.
Закария говорит мне, что беседовал с Ариком и что он - Закария - отвезет меня куда-то, вернет меня к Абу Рами, который отвезет меня обратно в Иерусалим.
Я протестую: Арик просил меня приехать сюда и я хочу знать, что сказал "мой еврейский друг" в беседе по телефону. У Закарии нет выбора - "Арик - мой друг", Закария начинает вилять, говорит, что Арик предложил несколько вариантов, но он - Закария - думает, что достаточно еще одного часа в этом районе. Я отвечаю, что готов ездить сколько потребуется и что Арик будет рад этому. Я хочу видеть еще: места, людей, дома. Я хочу увидеть все ужасные вещи, которые евреи делают здесь. Поедем по этому шоссе на тот холм.
Закария понимает, что связался с сумашедшим немцем, и продолжает езду.
Мы видим красивые дома и я хочу сфотографировать их, Закарии это не нравится - как ранее Атеф не хотел, чтобы я увидел богатые дома "бедных арабов" - но я настаиваю.
- Как называется эта деревня?
- Бурейн.
Это та деревня, в бедный в бедный квартал которой меня привезли раньше. А я почти поверил в "нарратив".
Я делаю несколько снимков и мы едем дальше.
Вдруг я вижу 2 флага - на столбе электропередачи и над высотным домом.
- Чьи это флаги?
- Зеленый - Хамаса, желтый - Фатха.
Я замечаю один повторяющийся плакат - американское агентство по международному развитию. Видно, Америка тратит на ПА гораздо больше денег, чем я думал.
Неожиданно на одном из шоссе мы замечаем джип ЦАХАЛя. "Пацаны сейчас будут бросать камни в джип, а солдаты ответят огнем", - говорит Закария.
- Поедем за солдатами, увидим это. Я хочу увидеть огонь! - говорю я (естественно, что немец хочет видеть, как евреи стреляют по детям)
Мы едем за джипом, пока он не останавливается.
- Почему евреи остановились?
- Они сооружают КПП. Просто так без причины израильская армия делает это. Когда израильским солдатам скучно, они развлекаются, причиняя страдания арабам - сооружают блок-пост, арестовывают людей.
Мы подъезжаем к джипу, но нет никакого блок-поста, нас никто не задерживает, мы проезжаем, я смотрю назад и вижу, что один из солдат отходит отлить. "КПП" Закарии - это сортир. "Посцать можно бесплатно", как сказала мне проститутка в России.
Понятно, что Закария злится, - ведь я заставляю его ехать через богатые кварталы арабских деревень. Если Арик узнает, на что уходят деньги его организации, он получит инфаркт.
Звонит телефон Закарии. На проводе некто из Сев.Америки, и он очень-очень хочет помочь палестинскому народу и спасти его от израильских преступников. "Куда мне стоит съездить, - спрашивает он Закарию, - чтобы своими глазами увидеть ужасные преступления израильтян?" Закария очень рад помочь несчастному из Сев.Америки, который оказывается активистом христианской организации за права человека EAPPI. Он добрый христианин и между купелью и молитвой он хочет помогать нуждающимся. Выясняется, что его организация много делает на Святой Земле. Анна-Мария - швейцарская красавица, которую я встретил в "аль-Кудсе", - уродливая француженка Мишель, которую я встретил в автобусе, находятся здесь по милости этой организации.
Закария говорит ему: Как чудесно, что тот позвонил, араб Закария не работает в субботу (даже реформистские раввины не оплачивают ему работу в субботу, а в пятницу только до полудня (по той же причине), и поэтому доброволец-христианин очень поможет.
Поразительно, как работает эта система: люди приезжают сюда с телекамерами, чтобы найти плохих евреев. Если бы этот американец вложил бы половину своей энергии в Южном Лос-Анжелесе, он сделал бы достаточное количество снимков, которые потрясли бы мир, но я полагаю, что он боится крутиться по улицам юга и центра Лос-Анжелеса.
Мы приезжаем в Рамаллу и я говорю Закарии, что хочу фалафель. Скрипя зубами, он останавливается возле фалафельной. Поедая фалафель, я думаю, куда поехать отсюда, и вдруг вижу плакат: Раваби.
Я помню это название - некоторое время назад я видел рекламу "первого спланированного палестинского города".
- Я хочу поехать в Раваби.
- Раваби? С чего вдруг Раваби? Это 30 километров туда и 30 обратно. Ни в коем случае!
- Я хочу видеть Палестину.
Закария делает все, чтобы отговорить меня, но "сумашедший немец" не понимает логики.
Вы были когда-то в Раваби? В строительство города уже вложено более миллиарда долларов, не известно сколько еще будет вложено.
Въезжая в Раваби (холмы по арабски), вы понимаете, что въехали в райский сад.
Будущий город располагается на вершине горы и вы чувствуете, что находитесь на вершине мира. Первые жильцы должны въехать в дома в следующем году.
На въезде в город огромный флаг. Я спрашиваю почему такой огромный? - Чтобы позлить израильтян.
В нескольких метрах от флага бюро по продаже квартир. Какое бюро - суперагентство. Там есть и модель города со всеми улицами и домами.
Архитектурное планирование города поразительно: сочетание искусства, технологии, комфорта и богатства. Видя это, трудно представить город ему под стать из существующих самых богатых городов мира. Раваби блестит и сияет, захватывает.
Агент по продаже описывает мне чудеса будущего города. При помощи уменьшенной модели города и лазерной указки он показывает мне будущий центр конгрессов с театром, выставочный зал, музей науки, кинотеатр, магазины, кафе, бутики, супермаркет, футбольный стадион, 5-звездочную гостиницу, амфитеатр, мечеть, церковь, муниципалитет.
Я останавливаю его: я не вижу церковь на модели и прошу повторить его предыдущую фразу. Он охотно это делает, он указывает лазерной указкой на мечеть и говорит "мечеть", опять указывает на мечеть и говорит "церковь".
- Я не вижу церкви. Где церковь?
- А, на этой модели нет церкви, но скоро будет.
Есть церковь или нет, но я потратил достаточно денег организации Арика и говорю Закарии, что готов ехать обратно.
По пути обратно звонит Арик, но Закария в это время говорит по другому мобильнику и орет на Арика - работодателя - чтобы тот отключился. Арик покорно слушается. Маленький, битый, приниженный еврей.
В этот момент я сочувствую ему. Он так тяжело работает, чтобы удовлетворить арабов, и получает унижение.
Я ничего не говорю, ведь я не должен понимать на иврите.
* * *
Вечером, перед тем, как мой мозг отключится, может, мне стоит поговорить с кем-нибудь другим - не евреем и не арабом. Например, послом ЕС в Израиле Ларсом Фаборгом-Андерсеном?
("Макор ришон" 29.08.14)
Перевел Моше Борухович
МАОФ